Он покачал головой, полуошеломленно глядя на нее.

— Эмма.

Ее пальцы расстегнули последние пуговицы, а затем спустили рубашку с его рельефных плеч, открывая взору подтянутое, стройное совершенство, которым был Кэссиди. Как звезда футбола в колледже, его тело было феноменальным, и было очевидно, что он придерживался тех же высоких стандартов совершенства даже после того, как его игровые дни закончились.

— Ты ведь знаешь, что у настоящих мужчин не должно быть шестипалого пресса, верно? — сказала она с улыбкой, слегка проведя по нему ногтями. — Это должно быть недостижимой фантазией.

Он поцеловал ее, улыбаясь ей в губы.

— Продолжай. Ты можешь использовать меня.

— О, я так и сделаю, — сказала она злобным тоном. Ее пальцы нашли пуговицу и молнию на его брюках, рука просунулась внутрь и скользнула под трусы, чтобы найти шелковистую сталь Кэссиди.

Он издал резкий вздох, когда она обхватила его ладонью, поглаживая его так сильно, как только могла в пределах его брюк и трусов. Он позволил ей исследовать себя несколько мгновений, его глаза горячо смотрели на нее, прежде чем он грубо обхватил пальцами ее запястье, отводя ее руку от себя.

Но он не отпускал ее запястье, пока они не оказались в спальне. Эмма откинула угольно-черное покрывало, пока он снимал носки и брюки. Затем она села на кровать, опираясь на руки, в одном лишь лифчике и трусиках. Он повернулся, его голодные глаза блуждали по ней, и Эмма почувствовала прилив чистого желания, настолько сильного, что у нее перехватило дыхание.

Она забыла, что секс может быть таким. Должен был быть таким.

Он наклонился, положил ладони на кровать по обе стороны от ее бедер и поцеловал ее, его язык был горячим и властным, рот — обжигающим и требовательным.

Когда его пальцы проникли внутрь, коснулись ее бедер, а затем зацепились за тонкую ткань трусиков, Эмма откинулась назад настолько, что приподняла бедра, давая ему возможность спустить их вниз и снять.

Он отбросил стринги в сторону, а его рука оказалась между ее ног, остановившись перед тем, как коснуться ее. Его глаза остановились на ней, прежде чем он дал ей то, чего она хотела: его рука протиснулась между ее ног.

Эмма вскрикнула, но он не проявил к ней милосердия, его большой палец вращался в идеальном безжалостном давлении. Его рука не останавливалась, когда он дернул подбородком в направлении ее груди.

— Сними. Лифчик.

Эмма потянулась за спину, расстегнула лифчик, как было велено, и отбросила его в сторону. Был ли он таким властным раньше? Неужели ей это так сильно понравилось?

Его глаза опустились к ее груди. Он поставил одно колено на кровать, и она отодвинулась ровно настолько, чтобы освободить для него место, когда его рот опустился на ее грудь, а пальцы продолжили свою медленную пытку между ее ног.

Эмма ахнула, когда он провел языком по ее соску, а затем взял его в рот и пососал. Она наблюдала за тем, как впалые щеки и глаза закрываются, когда он лижет и сосет ее, а его рука подводит ее все ближе к грани рассудка.

А потом его другая рука нашла другую грудь, пальцы перекатывали сосок между большим и указательным пальцами, и она застонала.

Он ввел в нее палец, не переставая двигать руками и ртом, а потом Эмма кончила, ее тело взлетело в оргазмическое блаженство, которого она не испытывала со времен... Кэссиди.

Оргазмы не были такими хорошими с тех пор, как она в последний раз была с этим мужчиной.

Чёрт, как же это раздражало.

Он позволил ей прийти в себя, поцеловав ее в плечо, когда подошел к своей тумбочке и вытащил презерватив из ящика.

Он разорвал обертку и надел его, наклонившись, чтобы поцеловать ее.

— Обычно я бы не торопился, это в первый раз и все такое, за исключением...

— За исключением того, что это не в первый раз, — сказала она, ее пальцы коснулись его щеки. — И прошло уже семь лет.

Его глаза впились в ее.

— В точности мои мысли.

А потом он навалился на нее сверху и вошел в нее одним сильным собственническим движением, от которого ее спина выгнулась, а ногти впились в его плечи.

— Господи, Эмма... нет никого...

Ее пальцы нашли его губы, заглушая слова, которые, как она знала, он не хотел произносить. Он прикусил ее пальцы, прежде чем его руки скользнули по ее бокам, по ягодицам и вниз по ногам, чтобы зацепиться за колени, подтягивая ее ноги вверх, чтобы они могли обхватить его талию.

Эмма подчинилась, обхватив лодыжками его зад, и позволив ему поднять ее руки над головой. Его ладони были горячими на ее руках, прижимая ее к кровати.

Он всегда был страстным любовником, и она наслаждалась каждым моментом, но сейчас он погружался в нее с еще большей силой, время от времени отстраняясь, чтобы подразнить ее кончиком своего члена, прежде чем снова войти в нее.

Их тела соприкасались в идеальном ритме, а затем он отпустил ее руки, его руки снова скользнули вниз по ее телу, чтобы найти ее колени, прижимая их выше, так что она была широко раздвинута, используя нижнюю часть тела, чтобы потереться о нее, создавая горячее круговое трение.

Ее глаза распахнулись. Это была новая фишка.

Это было...

И тут она снова кончила, с тихими криками. Она почувствовала, как прижалась к нему, и он еще раз вошёл в неё, прежде чем резко выдохнул и задрожал на ней, кончики его пальцев впились в ее колени, когда он кончил.

Когда оргазм прошёл, его руки переместились по обе стороны от ее головы, слегка приподняв ее, чтобы заглянуть ей в лицо, а затем он опустил голову, устроившись в ложбинке между ее плечом и шеей.

Его дыхание было горячим и влажным на ее коже, и она провела пальцами по твердым выступам его спины, переводя дыхание.

Когда его собственное дыхание замедлилось, Кэссиди сдвинулся в сторону, его тело по-прежнему наполовину прикрывало ее, и он провел рукой по лицу.

— Что мы только что сделали?

Эмма повернула голову, чтобы посмотреть на него.

— Я не знаю. Наверное, это была ошибка.

Он повернул голову. Встретил ее взгляд.

— Возможно.

Сердце Эммы упало, но потом он по-мальчишески улыбнулся.

— Хочешь повторить ту же ошибку?

Она улыбнулась в ответ.

— Безусловно.

Глава 22

Она бросила его.

Они занимались любовью, по крайней мере, до трех часов ночи.

Но когда Алекс проснулся в семь утра, от нее не осталось и следа, только слабый запах ее цветочных духов и чувство сытости, которого его тело не испытывало уже слишком давно.

Секс с Эммой был лучшим сексом за долгое время.

Возможно, когда-либо.

И все же... она ушла. Ушла, как будто была всего лишь кем-то, кто нуждался в развлечении на ночь.

Одна мысль посетила Алекса, когда он сердито наливал кофе в свой френч-пресс, и он замер. Что, если бы он был тем самым развлечением?

Эмма не была пьяна, но она вдоволь напилась шампанского. Достаточно для того, чтобы сделать ее довольно мягкой, чтобы танцевать с ним?

Достаточно для того, чтобы она пошла с ним домой? Было ли это причиной того, что она переспала с ним?

Нет. Это было неправильно. Она была немного навеселе в начале вечера, как и все они. Но он учился с Эммой в колледже. Он знал, как выглядит пьяная Эмма, и прошлая ночь была не такой.

Но это все равно не объясняло, почему она ушла.

Алекс переоделся в свою спортивную форму, ожидая, пока кофе настоится, только для того, чтобы запоздало осознать, что это не будет его обычной рутиной воскресного утра. Обычно они с Митчеллом встречались каждое воскресенье на площади Колумба, чтобы совершить длительную пробежку вокруг парка, иногда к ним присоединялась Джули, которая совершала «короткую пробежку», то есть пробежку «к продавцу хот-догов».

Но ни Митчелл, ни Джули не собирались выходить на пробежку на следующий день после свадьбы. Очевидно.