Но он этого не сделал. Он ни разу не позволил ей подумать, что их случайная встреча в книжном магазине в тот день была чем-то меньшим, чем счастливым случаем.

Она наблюдала, как его глаза закрылись в виноватой покорности, и отрицательно покачала головой. Она смутно осознавала, что другие участники праздника начали замечать, что это не добродушная история о том, как они познакомились, и начали перешептываться.

Дейзи прошипела что-то их отцу, прежде чем направиться обратно к Эмме, выражение ее лица было яростно защитным. Но Уинстон Синклер переборщил со своим бурбоном. Он был слишком занят, наслаждаясь микрофоном и возможностью выступить на трибуне.

На этот раз, когда он попросил бармена принести ему еще одну порцию, Дэйзи не успела его остановить, и он получил ненужную порцию, все еще не зная, или не обращая внимания на волнение, охватившее его дочь.

Дэйзи подошла к ней, и выражение лица Эммы, должно быть, выдало все ужасные эмоции, охватившие ее, потому что ее сестра крепко обхватила руки Эммы и начала тащить ее к выходу.

— Пойдем в дамскую комнату, — мягко сказала она, широко улыбаясь остальным присутствующим, как бы говоря, что здесь нечего смотреть.

Эмма начала позволять уводить себя, не сводя глаз с Кэссиди. Казалось, он наконец-то вышел из оцепенения, потому что его голова повернулась к ней, и он начал двигаться в ее направлении с выражением отчаяния на лице.

И тут отец Эммы снова заговорил.

— Чёрт побери, да заткнется он или нет, — прошипела Дэйзи себе под нос.

Это заставило Эмму остановиться. Дэйзи никогда не ругалась. Если ее сестра ругалась на публике, это означало, что крушение поезда еще не закончилось.

— Ты знала, — сказала Эмма Дэйзи, ее голос дрогнул.

На лице Дэйзи отразилась паника.

— Эмма, клянусь Богом, я никогда не хотела Кэссиди.

— Но ты знала, что он хотел пригласить тебя на свидание.

Дэйзи закрыла глаза.

— Папа сказал мне, когда Кэссиди заехал за тобой на первое свидание. Я была в ужасе, Эмма, но, клянусь Богом, он даже не взглянул на меня после встречи с тобой. И я никогда не хотела его. Ты должна мне поверить.

Эмма посмотрела на лицо сестры. Она верила ей. И все же...

— Ты никогда не говорила мне об этом, — голос Эммы сломался.

Лицо Дэйзи сморщилось.

— Я не хотела причинять тебе боль. Он тебе так нравился, и...

Эмма выдернула руку, как раз когда Кэссиди появился рядом с ней, его рука потянулась к ней, но она отпрянула. От них обоих.

Она повернулась лицом к отцу, желая услышать все, что он скажет.

— Что ж, — сказал Уинстон, сделав глоток напитка. — Я закругляюсь... Я знаю, что всем не терпится сесть за вкусный ужин, который Кэссиди запланировали для нас, но я добавлю напоследок.

Ее отец обвел зал взглядом, и на секунду ей показалось, что на него снизошло озарение. Может быть, он понял, что невеста не просто бросилась к нему, чтобы встать рядом, пока он говорил.

Но он не искал ее. Вместо этого взгляд Уинстона остановился на Кэссиди, и он усмехнулся, прежде чем поднять свой стакан.

— Если сейчас у вас в руках есть напитки, я хотел бы поднять тост за моего будущего зятя, который, возможно, является самым хитрым сукиным сыном, с которым я имел удовольствие работать.

— Не надо, — резко сказал Кэссиди рядом с ней, но недостаточно громко, чтобы ее отец услышал. Как будто ее отец мог остановиться.

И в этот момент Эмма не была уверена, что хочет, чтобы отец остановился. Она хотела — должна была — услышать все это.

— За Кэссиди, — сказал Уинстон, кивнув. — За то, что у него хватило смелости переплюнуть старика. Понимаете, когда он был стажером, я был на шаг впереди него, но около года назад он опередил меня. Не прошло и двадцати четырех часов после того, как я сказал Кэссиди, что передам Sinclair Media Group только родственнику, как моя дорогая Эмма ворвалась ко мне на воскресный обед с объявлением: Она помолвлена с Алексом Кэссиди. Хорошо сыграно, сынок. Хорошо сыграно.

Уинстон рассмеялся, хотя никто больше не смеялся, все уже давно поняли, чего не понял отец Эммы: Это была не та история, которую следует рассказывать на репетиционном ужине.

Или вообще когда-нибудь.

Очень медленно Эмма повернулась лицом к своему жениху.

— Ты женишься на мне ради компании моего отца?

Черты лица Кэссиди исказились, и внезапно он стал выглядеть на десятилетия старше своих двадцати пяти лет.

— Эмма. Нет. Нет. Я просто...

— И ты пригласил меня на свидание только потому, что думал, что я Дэйзи? — сказала Эмма, ее голос прозвучал болезненным писком, совсем не похожим на ее нормальный голос. Очевидно, один из осколков ее расколовшегося сердца застрял в голосовых связках.

Дэйзи коснулась ее руки, и Эмма отпрянула от них, едва осознавая, что все смотрят на них.

Глаза Кэссиди смотрели на нее умоляюще, но она могла только покачать головой.

Их первая встреча была ложью. Его предложение было деловым шагом.

Все их отношения были ложью.

— Эмма, пожалуйста...

Она повернулась на каблуках и сделала единственное, что пришло ей в голову: Она ушла. Вышла из отдельного зала в главную зону ресторана. Шла вслепую мимо столиков, пока не добралась до стойки администратора, а затем продолжила идти дальше.

Только выйдя из ресторана, она остановилась, вдыхая влажный летний воздух, который не помог ей ни проветрить голову, ни облегчить боль в груди, ни успокоить тошноту в желудке.

Она услышала, как за ней захлопнулась дверь, и кто-то присоединился к ней снаружи. Она знала, что это Кэссиди.

И тогда она повернулась к нему лицом.

Повернулась, чтобы покончить с этим.

Семь лет спустя

— Эмма, ты в порядке? — спросила Грейс, мягко коснувшись ее руки.

Эмма поднесла руку к шее, моргнула, чтобы переориентироваться, и провела ладонью по колотящемуся сердцу.

Отец Митчелла все еще бубнил что-то о том, что никогда не ложится спать сердитым, а Джули и Митчелл стояли рядом с ним, кивая и фальшиво улыбаясь.

Это не ее отец произносил речь.

И это был Нью-Йорк, а не Северная Каролина.

Ей был тридцать один год, а не двадцать четыре. Она не была невестой.

Это была не та ночь.

Эмма улыбнулась обеспокоенной Грейс.

— Я в порядке, — прошептала она. — Просто... просто нахлынуло несколько плохих воспоминаний.

И затем, потому что она должна была, она повернула голову, чтобы найти Кэссиди. Он наблюдал за ней, точно так же, как и всегда.

И, судя по мрачному выражению его лица, она была не одинока в своей несчастной прогулке по дорожке воспоминаний.

Он был рядом с ней.

Глава 19

Эмма прошла к алтарю на свадьбе Джули, ни разу не взглянув на Кэссиди. Она смотрела на пастора, улыбалась и сосредоточилась на том, чтобы не поскользнуться на высоких каблуках.

Накануне вечером она поскользнулась. На репетиционном ужине она позволила себе зациклиться на себе, позволила, чтобы этот миг был только её.

Это была ошибка, которую она не собиралась повторять в день свадьбы Джули.

Сегодня она будет полностью присутствовать в роли подружки невесты.

Как оказалось, ей не нужно было так стараться.

Потому что было нечто более сильное, чем воспоминания: дружба.

Ее подруга выходила замуж.

Нет, друзья, потому что Митчелл тоже стал безумно дорог Эмме, как ее товарищ-интроверт в группе, полной болтливых болтунов.

И когда Джули пошла к алтарю под руку со своим дядей, одетая в свое великолепное платье А-силуэта, украшенное только атласным поясом, пересекающим тонкую талию Джули, Эмма почувствовала это. Этот комок в горле и слезы пытающиеся вырваться наружу.

Быстрый взгляд на ошеломленное, пораженное выражение лица Митчелла, когда он увидел Джули, подтолкнул Эмму. Вообще-то она не любила плакать, но все равно прикрыла рот рукой, чтобы не издать сдавленный всхлип счастья.