От осознания этих мыслей, я буквально вырвала себя из сна, резко поднявшись с подстилки. Огляделась. Посмотрела на учителя, погладила урчащего рядом Сумрака и начала судорожно обдумывать разные варианты. После того что для меня сделал Дигвер я была обязана ему помочь! Любыми средствами!

- Сумрак, миленький, помоги, — погладила я ещё раз антрацитовую шкуру четырёхглазого зверя, — Принеси мне человеческий череп. Я хочу поговорить с твоей хозяйкой.

Не знаю понял ли меня зверь, но очень скоро поднялся на лапы, и в два широких прыжка исчез во тьме ночного леса. При этом всё что я сейчас могла, это ждать. Ждать ответов на свои вопросы, ибо мне катастрофически не хватало знаний о природе проклятий и магии рун. А ведь мне ещё со своим недугом следовало справиться, взяв его под контроль!

Тот ритуал, что придумал учитель, был неплох — но это было всего лишь временное решение! К тому же с каждым разом оно теряло свою эффективность. Если в первый раз огромного дерева хватило на несколько дней, то во второй, когда я была на торжище, только на несколько часов. Но это понятно — там было много людей, много проявлений моего проклятья. И я бы могла легко списать всё на смену обстановки, однако третье дерево умерло всего за полтора дня, превратившись в кучу зловонной трухи, хоть я и была всё это время дома. И единственным логичным выводом из этой ситуации был рост силы проклятья! А это значит, что с каждым разом с течением времени ритуал Дигвера будет давать мне всё меньше и меньше отсрочки. А если сила моего проклятья будет и дальше расти, я опасаюсь и вовсе превратиться в итоге в настоящее ходячее бедствие, вынужденное жить вдали от людей. И это именно тот случай, когда смерть будет куда гуманнее жизни в изоляции!

Одна! Среди леса! Без собеседников и новостей! Да я свихнусь раньше, чем умру от болезни или нападения зверей. А жить среди людей, видя, как их жизни обрываются одна за другой из-за моего проклятья будет просто выше моих моральных сил… Как говорится: Куда ни кинь, всюду клин.

Из-за всех этих тревожных мыслей я не сразу заметила возвращение Сумрака. Лишь когда к моим ногам рухнул белый, словно мел, череп без нижней челюсти я отняла взгляд от раскалённых углей костра.

- Умничка! Какой же ты молодец! — потрепав за ушком своего защитника, вернулась к черепу.

- Как там нужно было говорить? Хм, забыла уже… Ладно, попробуем что-нибудь изобразить, — я положила череп на бревно напротив костра, так, чтобы он смотрел своими глазницами и на меня, и на учителя. Всё же мне требовался совет от госпожи праха именно по Дигве́ру.

- Пепельная госпожа, ответь на мой призыв. Мне нужна твоя помощь, — на всякий случай я даже поклонилась, усевшись на колени, отчего и прозевала момент появление воли богини в черепе мертвеца.

- Здравствуй, Катюша, вижу ты многому успела научиться пока мы не виделись. С чем у тебя проблемы? — череп, что лежал на бревне, наполнился изнутри чёрным дымко́м, истекающим сейчас из пустых глазниц. Голос же богини слышался так словно бы шёл сквозь гулкий длинный тоннель, настолько был искажён.

- Мой учитель проклят. Он потерял зрение, силу, и теперь медленно умирает. Подскажи, как мне спасти его?

Богиня праха долгое время не отвечала, храня мёртвое молчание, отчего у меня даже спина вспотела. Неужели ничего не изменить, и мой учитель останется калекой навсегда? А сколько он ещё так протянет? Что я потом буду делать?! Страх овладел моим сердцем в считанные минуты, а робкая надежда едва не затухла окончательно. Но, наконец, богиня ответила.

- Это проклятье мне не подвластно. Оно было создано древним народом, и в старые времена убивало целые племена вместе с землями: сильное, мерзкое, губительное проклятье. Мне его не снять, — каждое слово богини праха вбивало в моё сердце всё новые гвозди, отчего я буквально физически чувствовала эту боль, — Наш Дигвер умрёт. Однако, вместо излечения я могу предложить ему личную службу. Проклятье не в моей власти, но оно действует лишь на живых. А смерть — это уже моя территория! Он будет мыслить свободно, будет силён и быстр как в лучшие свои лета́, а болезни никогда не коснутся его немёртвого тела. Но его жизнь потеряет все смертные удовольствия: любовь женщин, вкус еды, хмель, жар и тепло, усталость и отдых — всё это перестанет ощущаться в новом подобии жизни и перестанет быть нужным. Однако и старость перестанет существовать для него тоже, ибо старость — это слабость живых.

- Я… я не могу принимать такие решения за учителя, — понурив голову, я помотала ею в отрицательном жесте, — Страшно представить каково существовать подобным образом — многие не согласились бы.

- Я соглашусь, — из-за моей спины раздался хрипловатый голос Дигвера. Он всё слышал?! — Соглашусь, если после упокоения вы, госпожа, позволите мне увидеться с Азиль. Она ведь в ваших чертогах?

- Конечно она у меня! В прошлом ты сделал всё, чтобы её душа нашла покой. И эту малость я могу тебе обещать — вы упокоитесь вместе.

- Тогда скажи, Пепельная Госпожа, что я должен делать? — ослепший старик сел на свою постель, сбросил покровы, и, передвигаясь на ощупь, приблизился к черепу. Встал на одно колено, как это принято в Капище Чёрного Камня перед ликом старших богинь, и опёрся на кулаки, выставленные чуть вперёд.

- Возьми эту маску, — раздался голос из черепа, после чего сам череп осыпался прахом, освободив лишь лицевую свою часть. Пустые глазницы, лобная кость, пустая переносица и передние зубы — вот и всё что осталось от некогда крепкого обожжённого черепа, — Приложи её к лицу, и произнеси: Я отдаю своё посмертие в твои руки, Пепельная Госпожа.

Дигвер под моим удивлённым, но меж тем отчасти пылающим надеждой, взглядом нащупал костяную маску с клубящимися тьмой глазницами, после чего аккуратно приложил её к лицу.

- Я отдаю своё посмертие в твои руки, Пепельная Госпожа! — произнёс это, и осел безвольной куклой.

- Ах! — от неожиданности я даже подскочила.

Шла минута, другая, и только на третью мой учитель пошевелился. Опёрся на руки, подогнул ноги под себя, и медленно встал, твёрдо держать на ногах. Сердце его больше не билось — это я могла слышать наверняка. Костяная маска впилась в его лицо, обрамившись кровавыми подтёками. Впечатление такое, что она попросту стала частью его черепа, слившись с ним. Жуткое зрелище…!

- Я снова вижу, Бестия! Вижу всё так, словно сейчас день! — голос его ничуть не изменился оставшись таким-же. — Боль ушла, — покрутил он пред глазами костлявой рукой, увитой мышцами.

- У тебя глаза почернели, — вгляделась я в его лицо, криво улыбнувшись.

- Ну и что? Твои, вон, красного цвета и ничего.

- Нет, ты не понял. Они целиком почернели, даже белки. Там словно жидкая тьма плещется теперь…

- Небольшая цена, — отмахнулся от меня учитель, — Важнее что я смогу и дальше быть рядом с тобой, а когда придёт моё время, Азиль встретит меня на той стороне! Ради этого я могу многое вытерпеть и отказаться от много. Благодарю тебя ещё раз, Бестия, ты правильно сделала что позвала Пепельную госпожу. А теперь спи — завтра мы вернёмся домой, и сразу займёмся сборами!

Под настоятельными требованиями Дигвера, я всё же легла обратно в постель. Но сон долго не шёл, так что я развлекала себя тем, что наблюдала за стариком. Удивительно! Человек прямо на моих глазах стал по сути живым трупом по собственному желанию, а я лежу спокойная словно удав. Странно всё это… неужели я стала настолько чёрствой?

Так, наблюдая за тем как Дигвер снова облачается в свои доспехи, как проверяет свои силы, работая оружием и щитом, нарабатывая десятки, сотни ударов, я и уснула. Произошедшие события меня порядком утомили, а тело страстно желало отдыха. Ибо оно всё ещё принадлежало живым…

Подъезжали к гигантскому дубу-дому мы вдвоём на Велесе. Дигвер сидя в седле, а я перед ним, усевшись боком. Не очень удобно, но терпимо — это всё равно было быстрее нежели добираться пешком.