Тамаз любовался цифрами и графиками, запечатленными на листе бумаги. Вот они, здесь, теперь не ускользнут. Сейчас они выглядели так просто, как заурядные интегралы, которые нудно выводят на досках преподаватели математики.

Тамаз поискал сигареты. Пачка была пуста, зато пепельница полна окурков.

«Когда я только умудрился выкурить?» — Он выключил лампу и устало откинулся на спинку кресла.

Послышался таинственный перезвон, и дверь медленно отворилась. Тамаз едва сдержал крик. В полуоткрытой двери стоял мужчина. Черный силуэт его едва выделялся на фоне бледнеющего неба. Он как будто насмешливо улыбался. Тамаз узнал его. Это был тот, редкозубый, с багровыми пятнами на лице… Тамаза окатило холодным потом, он не знал, что делать. Но пришелец вдруг исчез. Только дверь покачивалась на сквозняке. Тамаз затаив дыхание поднялся, прикрыл дверь и запер ее на замок. И тут вспомнил, что, войдя в дом, оставил ее открытой.

Приближался рассвет. Горы заметно отделились от неба.

Чуть свет Тамаз помчался к Отару Нижарадзе. Отар еще спал. Открыв глаза, он сразу догадался, что Тамаза привело что-то необычайное. Одолеваемый любопытством, Отар тем не менее лениво потянулся, не торопясь вставать. Потом медленно опустил ноги на пол, потянулся еще раз, помахал руками и направился в ванную.

На кухне Тамаз заметил банки с мацони.

— Ты же не любил мацони! Откуда столько банок?

— В последнее время я переключился на мацони. Если хочешь — ешь.

— Нет, не хочу.

— Уже позавтракал?

— Нет, просто не хочу.

— Что-то у тебя глаза странно блестят, а?

Тамаз смутился, покраснел, снял очки и принялся протирать их платком. Отар застыл от изумления — перед ним стоял щуплый, невзрачный незнакомец, совершенно не похожий на его друга.

Тамаз протер очки и снова надел их. Невзрачный незнакомец исчез. Перед Отаром снова находился всегдашний Тамаз Яшвили, обаятельный и умный.

Тамаз ерзал на стуле, ему явно не сиделось на месте. Отар давно не видел его таким оживленным. Он понял, что другу не терпится поделиться с ним чем-то.

— Отар, я женюсь! — выпалил наконец Тамаз.

— Женишься?! Что ты говоришь, когда?

— Сегодня, точнее, завтра, мы решили расписаться завтра.

— Поздравляю! — искренно обрадовался Отар. Ему давно хотелось, чтобы Тамаз обзавелся семьей. Он понимал, что его застенчивому, житейски беспомощному и честному другу нужна верная подруга и помощница. — Кто она, я ее знаю?

— Прекрасно знаешь, — смутился вдруг Тамаз.

Смущение его не понравилось Отару.

— Кто же все-таки?

— Медея, Медея Замбахидзе! — Тамаз поглядел на друга.

Отар оторопел. Помолчал. Потом достал сигарету, закурил, глубоко затянулся и пустил дым в потолок. Положив ногу на ногу, он держал в пальцах спичку до тех пор, пока она не сгорела совсем, затем бросил ее в пепельницу.

— Когда ты решил это? — спросил он.

— Вчера, — тут же ответил Тамаз.

Его подмывало рассказать все подробно, как он встретил Медею на улице, как прекрасна и беспомощна была она, как несчастна. Но он сдержался и нервно повторил:

— Вчера, вчера вечером.

— Чего ты нервничаешь? Успокойся! Окончательно решил?

— Окончательно. Дай сигарету.

Отар протянул ему сигарету. Тамаз закурил. Молчали. Отар, не обращая внимания на друга, сосредоточенно думал, упорно глядя на стену. У Тамаза колотилось сердце, он, как приговора, ждал, что скажет друг.

— Ты не женишься на Медее, Тамаз!

— Отар, ты понимаешь, что говоришь?

— Если-бы не понимал, не говорил. Ты не женишься на Медее. Она недостойна тебя. Знаю, ты любишь ее. Любишь очень давно. Но если ты мужчина, возьмешь себя в руки. С чем-то ты обязан считаться.

— Под «чем-то» ты, вероятно, подразумеваешь людей, не так ли?

— Прежде всего я подразумеваю твое самолюбие! А затем — и людей!

— О моем самолюбии не беспокойся. Что же касается людей, я ни перед кем не обязан отчитываться в личных делах.

— Не кричи! — спокойно одернул его Отар. — Напрасно ты думаешь, что крик придаст твоим словам большую убедительность. Но знай, на Замбахидзе ты все-таки не женишься. Не будем касаться ее биографии, оставим в покое ее прошлое, изобилующее не очень похвальными эпизодами. Можешь закрыть на все глаза. И все-таки она тебе не пара, Тамаз. Тебе нужна подруга, верная подруга. Ты не из тех, кто может настоять на своем. Ты талантливый человек, перед тобой большое будущее. Тебе нужна подруга, которая станет опорой и поддержкой; нужна преданная жена, которая будет боготворить тебя. Медея Замбахидзе тебе не подходит.

— Отар! — вскочил Тамаз.

— Ты не исключение, всем неприятно слышать правду.

— Не в этом дело, меня бесит твой менторский, бесстрастный тон. Ты рассуждаешь так, будто я собираюсь купить отрез на пальто.

— Нет, тебя правда колет. Ты сам много раз испытал, как неприятно людям, когда им говорят правду в глаза. Если бы я одобрил твой выбор, ты бы облобызал меня, считая лучшим из людей. И все бы потому, что я опустился до лжи, которую ты так ненавидишь. Но я не стану кривить душой. Где она сейчас?

— У меня.

— Ах, уже у тебя! — Отар на мгновение задумался. — Сама пришла?

— Нет, я ее встретил на улице и привел. В конце концов, какое имеет значение, сама пришла или я привел?

— Для дела — никакого. Я только считал своим долгом сказать, что Медея тебе не пара. У нее мозги набекрень, она никогда не поймет, кто ты. В ее глазах Тамаз Яшвили будет самым никчемным из тех, с кем она до сих пор имела дело.

— Отар! — вскричал Тамаз, хватая друга за грудь. Оторвавшаяся пуговица покатилась по полу.

Отар и бровью не повел. Тамаз опомнился и с мольбой поглядел на него:

— Отар, прости меня, как брат, прости, я виноват, обидел тебя…

Отар горько усмехнулся:

— Наоборот, мой Тамаз, наоборот. Я очень рад. Безгранично рад, что наконец-то ты оказал сопротивление, а не ретировался по старинке. Это величайший прогресс. Правда, на сей раз ты ополчился против истины, но я не могу не отметить этой приятной перемены в тебе.

— Смеешься надо мной, да?

— Я говорю сущую правду.

Отар понял, что продолжать беседу не имеет смысла.

Тамаз некоторое время смотрел на Отара, потом кинулся к выходу и хлопнул дверью.

В дверь позвонили.

Медея лежала на кровати с книжкой в руках. На звонок она подняла голову и посмотрела на дверь. Для Тамаза было рановато.

«Кто это может быть?»

Звонок повторился. Медея лениво поднялась, сунула ноги в туфли на высоких каблуках, отложила книгу и не спеша открыла дверь.

— Отар, ты? — удивленно вырвалось у нее.

В дверях стоял Отар Нижарадзе. Не дожидаясь приглашения, он бесцеремонно шагнул в комнату и захлопнул дверь.

— Тамаза нет дома, — встревожилась Медея. Она предчувствовала, зачем пришел Отар.

— Я это прекрасно знаю, потому и пришел. Мне с тобой надо поговорить. — Отар неторопливо приблизился к креслу и удобно устроился в нем.

— Располагайся! — пригласил он Медею, указывая на кровать.

Медея присела, положила локти на обнаженные, бронзовые от морского загара колени и подперла лицо ладонями.

Отар достал сигареты, закурил. Он оттягивал время. Медея насмешливо наблюдала за ним.

— Дай и мне закурить.

Отар, не поворачиваясь, кинул ей пачку сигарет и спички.

— Благодарю за любезность! — глухо сказала Медея и закурила.

Ничего не скажешь, Медея была красива. Ее немного портил глуповатый вид, хотя глупой она не была. Соблазнительные, длинные ноги.

— Я вас слушаю! — нарушила молчание Медея.

— Ты почему здесь?

— Не твое дело, всю жизнь я находилась там, где считала нужным. И сейчас не собираюсь менять привычек. — От ее недавней растерянности не осталось и следа.

— Мне кажется, ты прекрасно знаешь, что Тамаз мой друг?

— Мне кажется, что и ты прекрасно знаешь, что Тамаз мой муж.