— Отар, как ты успел, ты же в Тбилиси остался?

— На машине.

— Хватит дурачиться. Говори, на чем прилетел?

— У меня есть дружок — военный летчик, он меня и доставил. — Отар говорил настолько серьезно, что нельзя было не поверить ему.

— Отар, это действительно ты?

— Ты так спрашиваешь, что я сам начинаю сомневаться в этом.

Не скрывая радости, Ната ласково смотрела ему в глаза. Отар давно не был так счастлив…

Потом они сидели в кафе на верхнем этаже гостиницы «Москва». Отар немного выпил, вино приятно согревало его. Ната молчала, но сияющие глаза говорили красноречивее всяких слов.

— Любишь меня, Ната?

— Неужели ты когда-нибудь сомневался?

Отар осторожно накрыл своей широкой ладонью нежные пальцы девушки.

— Я об одном хочу попросить тебя, Отар, в наше время отношения между людьми слишком упростились. Умоляю, если ты по-настоящему любишь меня, не будем обкрадывать нашу любовь, не будем обеднять ее, ладно?

Отар улыбнулся.

— Уже поздно. Пойдем? — Ната встала.

Отар Нижарадзе оперся руками о стол и по привычке лениво поднялся со стула.

Ната стояла у перил, пристально глядя на город. На темном небе Москвы освещенные последними лучами солнца, как свечи, горели шпили высотных зданий.

Отар нажал кнопку звонка и застегнул ворот рубашки.

— Кто там? — спросил знакомый голос Наты. Не дожидаясь ответа, отворила дверь. — А, добрый вечер, господин Нижарадзе! И Тамаз здесь. Здравствуй, Тамаз!

— Здравствуй, Ната! — смущенно поздоровался Тамаз.

— Проходите, что стали.

Ната повела гостей за собой.

В квартире был беспорядок — шкафы сдвинуты, постели собраны, в углу комнаты громоздились чемоданы, пианино покрыто газетами.

— Ремонт затеяли?

— Да, господин Нижарадзе. Благодарю за цветы, поставьте их в вазу на окне.

— Цветов без денег не достанешь, сударыня… Ваши дома?

— Брат спит, а мама с отцом пошли на помолвку одного родственника.

— Весьма кстати! — Отар снова расстегнул ворот, сел на диван и блаженно вытянул ноги.

— Тамаз, устраивайся в кресло, а вы, милостивый государь, соизвольте подняться и помочь вынести этот диван в другую комнату.

— Рановато входишь в роль. — Отар достал сигареты и закурил.

— Не мешало бы спросить разрешения… Вставай, раз-два!

Отар лениво поднялся.

— Взгляни-ка на меня… Глаза блестят… Ты, кажется, выпил…

— Всего два стакана, на пробу…

— Я, кажется, запретила тебе приходить ко мне навеселе… Бери спереди.

Отар так стремительно поднял свой край, будто диван ничего не весил. Тамаз поспешил на помощь Нате. Втроем они перенесли диван в соседнюю комнату. Вернулись. Тамаз снова опустился в кресло, а Отар присел на подоконник. Ната принялась выкладывать вещи из гардероба.

Ната была довольно высокой и все же едва доставала Отару до плеча. Брюки и кофточка в голубую полоску очень шли ей. Вырез кофточки еще больше удлинял высокую шею. Завязанные «хвостом» волосы при малейшем движении скользили по ее гибкой спине. Каждый ее жест был удивительно пластичен.

Отар Нижарадзе давно предлагал ей расписаться, но Ната готовилась к экзаменам в аспирантуру, и свадьбу отложили на середину ноября.

— Надеюсь, ты чем-нибудь угостишь нас? — Отар выбросил окурок в окно.

— Чего бы вам хотелось?

— Фруктов и кофе.

— Фрукты — в холодильнике, кофе в кухне на полке рядом с кофемолкой. Зерна обжарены. Тебе остается только помолоть и сварить.

— Благодарю за доверие!

— Минуточку. Давай передвинем гардероб.

— Что бы ты делала, если бы мы не пришли? — Отар так лихо налег на гардероб, что чуть не свалил его.

— Тише, ножки сломаешь!

Тамаз встал.

— Не беспокойся, Тамаз!

— Что вы!

С большим трудом сдвинули гардероб с места.

— Осторожней, люстру задели!

Кое-как боком вынесли гардероб в соседнюю комнату.

— Однако ты не ответила мне, что бы ты делала, если бы мы не пришли?

— Кто-нибудь другой помог бы. Сколько разговоров из-за одного гардероба.

Отар пошел на кухню молоть кофе. Зазвонил стоящий на полу телефон. Держа в одной руке узел, Ната сняла трубку.

— Гиви, подожди минуточку! — Она положила трубку на пол, отнесла узел в другую комнату, вернулась и присела у телефона на корточки. — Слушаю, Гиви.

Отар выключил кофемолку и выглянул из кухни. Прикрыв трубку ладонью, Ната обернулась к нему.

— Мне кажется, что подслушивать неприлично.

Отар кашлянул и скрылся.

— Хорошо, Гиви, я буду. Не вовремя, но делать нечего. — Ната положила трубку, встала и ногой отодвинула аппарат к стене.

Отар сварил кофе.

— Где чашки?

— На полке, протяни руку.

— Кофе готов! Музыка, туш!

Тамаз задумчиво поглядывал на Нату и Отара. Ему нравились их отношения. Он чувствовал, что они любят друг друга. Как хотелось Тамазу в этот момент, чтобы и ему повстречалась такая же верная подруга, которая с полуслова понимала бы его. Невольно он вспомнил Медею, Медею Замбахидзе. Сердце его сжалось. Оно сжималось всегда, когда он вспоминал о ней. Что это было, любовь или незаживающий след обиды?.. В университете Медея встречалась с каким-то известным баскетболистом. Добившись своего, тот скоро бросил ее. Узнав об этом, Тамаз два дня не выходил из дому. Комната пропиталась табачным дымом, на столе выросла груда окурков. Он даже не сообразил открыть окно и проветрить комнату. Ел ли что-нибудь в те дни — он не помнил. В памяти осталось только одно — как бесконечно мерил комнату шагами, как лежал на кровати, тупо уставясь в потолок. Ему было жалко Медею. Хотелось пойти к ней, ободрить, успокоить. Забылась давняя обида, смешным пустяком представлялась она теперь. Что терзало его в те два дня? Сочувствие? Или любовь, маскирующаяся под жалость?.. Каково же было удивление Тамаза, когда он узнал, что Медея нисколько не огорчена случившимся и уже закрутила новый роман с какой-то знаменитостью, к тому же с семейным человеком. И Тамаз навсегда избавился от своего чувства. Почему же мысли снова вернули его к Медее? Невольно он сравнил ее с Натой. Какая пропасть лежала между ними!

И вдруг ему почему-то представилось, что сегодня он встретится с Медеей, случайно, где-то на улице, но непременно сегодня.

Тамаз тряхнул головой, стараясь избавиться от наваждения, и только сейчас заметил, что держит в руке чашечку с кофе. Машинально поднес к губам — кофе уже остыл.

— Нравится? — спросил Отар.

— Очень вкусно.

— Ничего особенного! — засмеялась Ната. Она сидела на чемоданчике напротив Тамаза.

— Умеете лучше, варите сами!

— Извини, Тамаз, у нас такой беспорядок… — Ната заметила, что Тамаз чем-то удручен.

— Что ты!

— Ты такой грустный, может быть, потому, что мы не уделяем тебе внимания?

— Нет, что вы, вовсе не потому!

— Загрустишь, когда с работы выгонят, — небрежно заметил Отар.

— Что ты говоришь? — огорчилась Ната. — Правда?

— Правда, — улыбнулся Тамаз.

— Как? За что?

— В том-то и беда, что ни за что, — вставил Отар.

— Во-первых, не выгнали, а переводят в научно-исследовательский институт прикладной математики.

— В институт прикладной математики? — Отар даже привстал и поставил чашечку на подоконник. — А я только узнаю!

— Я сегодня много раз собирался сказать тебе, но ты был так увлечен, я думал, тебе не до меня.

— Нет худа без добра, поздравляю! Научно-исследовательский институт то, что тебе нужно. Педагогика не твое дело.

— Отар прав, исследовательский институт для тебя гораздо лучше, и я поздравляю!

Ната встала и собрала чашки.

— Как же это произошло? — Отар настолько искусно разыграл удивление, что нельзя было усомниться в его искренности.

— Видимо, Какабадзе не такой уж плохой человек. На следующий день он порвал мое заявление и «обменял» меня на какого-то младшего сотрудника. Правда, такой «обмен» тоже довольно обиден.