151. Нашла коса на камень Приехал барин к кузнецу. Он был силач немалый; Своей он силою любил Похвастаться, бывало. «Эй, слушай, братец!.. под коня Мне сделай две подковы: Железо прочное поставь, За труд тебе — целковый! Я нынче с раннего утра Охотиться собрался; Уехал из дому, а конь В дороге расковался». Кузнец за дело принялся. Ведь барин тороватый, — Так, значит, надо услужить, Не по работе плата! Кипит работа, и одна Подкова уж готова. Подкову барин в руки взял, Погнул — и трах подкова!.. «Железо, братец мой, плохо, Поставь-ка ты другое: Не хватит, верно, и на час Коню добро такое». Кузнец на барина взглянул С усмешкою лукавой, — И вновь подкову он сковал, Сковал ее на славу. «Ну, эту, барин, верно, вам Сломать уж не придется». И барин вновь подкову взял, Погнул — не подается. Он натянулся сколько мог: Напружились всё жилы... Подкова чертовски стойка — Сломать ее нет силы. «Ну, эта, братец мой, прочна, И куй по этой пробе; Меня охотники давно, Чай, ждут в лесной трущобе». Подкован конь, и в землю бьет Он новою подковой. Кузнец за труд смиренно ждет Обещанный целковый. «Теперь я смело на коне Отправлюсь на охоту. Ну вот, мой милый, получи Рублевик за работу». — «Эх, барин, рубль-то нехорош, Пускай хоть он и новый». И, взявши в пальцы, как стекло Кузнец сломал целковый. Теперь уж барин поглядел На парня: неказистый, Лицом невзрачен, ростом мал, Но жилистый, плечистый. И вновь достал из кошелька Ему он два целковых: «Ну, эти будут хороши, Хотя и не из новых?» — «И эти, барин, негодны: Металл-то не по чести!» Кузнец и эти два рубля Сломал, сложивши вместе. «Ну, я, брат, дам тебе рубли Теперь иного сорта: Наткнулся в жизни я впервой На этакого черта!» И три рублевки кузнецу Дает он за работу — И силой хвастать с этих пор Покинул он охоту. Июнь 1879 152. Песня-быль
Ох, сторонка ты, сторонка, Сторона степная! Едешь, едешь — хоть бы хата... В небе ночь глухая. Задремал ямщик — и кони Мелкою рысцою Чуть трусят, и колокольчик С молкнул под дугою. По степным оврагам волки Бродят, завывая, В тростниках свою добычу Зорко выжидая. «Эй, ямщик! ты дремлешь, милый? Эдак поневоле На зубах волков придется Нам остаться в поле». Встрепенулся парень, вскинул Кверху кнут ременный И стегнул им коренного: «Эх ты, забубенный!» И взвились степные кони, Бешено несутся, Колокольчика по степи Звуки раздаются... Едем, едем — хоть бы хата... Огонечек в поле... Отдохнул бы на ночлеге, Рад бы этой доле! Вдруг мне молвил, обернувшись, Мой ямщик удалый: «Эдак ехать, то в трясину Угодим, пожалуй! Здесь лишь чуть свернешь с дороги — И затонешь живо». Он сдержал коней — и песню Затянул тоскливо: «Ах ты, молодость, Моя молодость! Ах ты, буйная, Ты, разгульная! Ты зачем рано Прокатилася, И пришла старость, Не спросилася? Как женил меня Родной батюшка, Говорила мне Родна матушка: «Ты женись, женись, Мое дитятко, Ты женись, женись, Бесталанный сын!» И женился я, Бесталанный сын, — Молода жена Не в любовь пришла, Не в любовь пришла И не по сердцу, Не по нраву мне Молодецкому. На руке лежит, Что колодинка; А в глаза глядит, Что змея шипит... Ах, не то была Красна девица, Моя прежняя Полюбовница: На руке лежит, Будто перышко; А в глаза глядит — Целовать велит...» Ох, сторонка ты, сторонка, Сторона степная! У тебя родилась песня, Песня былевая. Глубока она, кручинна, Глубока, как море... Пережита эта песня, Выстрадана в горе... И встает в глазах печальный Парень предо мною, Загубивший свою долю Волею чужою. Слышу тихие слова я Матери скорбящей И рабы безмолвной мужа, Робкой, всё сносящей: «Ты женись, женись, мой милый, Дорогой, желанный! Ты женись, женись, родимый, Сын мой бесталанный! И женился бесталанный... Сгибло счастье-доля: Что любил он, разлучила С тем отцова воля. Ох, сторонка ты, сторонка, Сторона степная! У тебя кручины-горя Нет конца и края! Июнь 1879 |
