139. «Догорела румяная зорька вдали...» Догорела румяная зорька вдали, И по степи вечерние тени легли... И ни звука кругом, всюду тишь и покой, Прожужжит только жук, промелькнув над травой. Степь исчезла во тьме, а на небо взгляни: Кто-то там высоко зажигает огни... И над степью они, тихо зыблясь, горят — В необъятный свой мир и зовут и манят. И что скрылось в душе, притаилося днем, То проснулось теперь и взмахнуло крылом, И, стряхнув жизни гнет, в мир надзвездный парит, И душа, умиляясь, молитвой звучит. Июнь 1878 140. На одре
Посвящается И. И. Барышеву Смолкли зимние метели, Вьюги миновали, Светит солнышко отрадно, Дни весны настали. Поле зеленью оделось, Соловьи запели, А меня недур тяжелый Приковал к постели. Хорошо весной живется, Дышится вольнее, Да не мне, — меня злой кашель Душит всё сильнее. И нерадостная дума Душу мне тревожит: «Скоро ты заснешь навеки, В гроб тебя уложат И в холодную могилу Глубоко зароют, И от дум и от заботы Навсегда укроют». Пусть и так! расстаться с жизнью Мне не жаль, ей-богу! И без скорби я отправлюсь В дальнюю дорогу... В жизни радости так мало, Горя же довольно. И не с жизнью мне расстаться Тяжело и больно. Тяжело мне кинуть дело, Избранное мною, — Что, не кончив труд начатый, Я глаза закрою. Жаль мне то, что в жизни этой Сделал я не много И моею горькой песней Дар принес убогой. Ты прости же, моя песня! — Петь нет больше мочи... Засыпай, больное сердце! Закрывайтесь, очи! Июнь 1878 141. На чужбине И пенье птиц, и зелень сада — Покойна жизнь и хороша!.. Кажись, чего еще мне надо? Но всё грустит моя душа! Грустит о том, что я далёко От милых искренних друзей, Что дни мои здесь одиноко Идут без песен и речей. К друзьям душа моя всё рвется, И я хожу здесь, как шальной, — Без них и песня не поется, И жизнь мне кажется тюрьмой. Мне не с кем здесь промолвить слова И думы сердца передать, И разорваться грудь готова... О, как мне хочется рыдать! Пускай друзья мои услышат Среди дневных своих забот. Что ими грудь моя лишь дышит И сердце ими лишь живет! Начало июля 1878 142. И. И. Барышеву Когда расстанусь я с землей, Сложив на груди руки, И в домовине гробовой Засну, покинув муки, И песня скорбная моя Замрет навеки-вечно, Тогда ты вспомни, друг, что я Любил тебя сердечно. И пред тобою в этот миг Воскреснет друг любящий, И ты припомнишь вновь мой стих, Болезненный, скорбящий, — И скажешь ты: «Его уж нет, — Он спит, скорбей не зная; Но песня та, что спел поэт, Звучит еще, рыдая». 3 ноября 1878 143. «Не корите, други...» Не корите, други, Вы меня за это, Что в моих твореньях Нет тепла и света. Как кому на свете Дышится, живется — Такова и песня У него поется... Жизнь дает для песни Образы и звуки: Даст ли она радость, Даст ли скорбь и муки, Даст ли день роскошный, Тьму ли без рассвета — То и отразится В песне у поэта. Песнь моя тосклива... Виноват в том я ли, Что мне жизнь ссудила Горе да печали? 1878 144. «Загорелась над степью заря...» Загорелась над степью заря, На траве засверкала роса. Поднялись степняки-косари, Загуляла по степи коса! Что ни взмах, то и сена копна. Здесь трава высока и густа, И гуляй, где ты знаешь, с косой, Всюду гладь — без конца широта! Здесь и дух степняка-косаря Необъятно могуч и силен — Не положит он рук от тоски, Не опустит и голову он. Если горе за сердце возьмет, Навалится злодейка нужда, Он кудрями лишь только тряхнет И кручины уж нет и следа. И поет он про матушку степь, Про родные равнины-луга... И сверкает, сверкает коса — И встают, точно горы, Я за то тебя, вольную степь, Полюбил всей душой глубоко, Что сама ты собой широка И в тебе всё сильно, широко. 1878 |
