114. «Я рад бы веселые песни запеть...» Я рад бы веселые песни запеть, Когда бы душа не страдала И едкого горя тяжелая сеть На сердце моем не лежала. И честно ли будет морочить других Стихом легкомысленно-лживым? Поверят ли в истину песен таких И радостным, светлым порывам? Я в жизни несчастьями только богат, И весь я нуждою исколот... Мне тяжко... За то ли меня обвинят, Что бьет меня горе, как молот? Ведь если бы легче на свете жилось, Тогда веселей бы и пелось, — Да горе-то крепко мне в душу впилось И в сердце мучительно въелось!.. Пусть солнце просветит на долю мою И вынет из сердца отраву, Я песню иную тогда запою Блестящему солнцу во славу. И весело будет услышать ее Ценителям пения строгим, И любо мне станет мое бытие... Да солнце-то светит не многим! <1876> 115. «У тебя ума палата...» «У тебя ума палата, — Говорили люди мне, — Одарен судьбой богато, В жизни счастлив ты вполне». Отчего ж с палатой этой, С этой умственной казной, Я хожу почти раздетый, Без пристанища порой? Отчего же с этим даром, С этим благом дорогим, Целый век свой чуть не даром Я работаю другим? Отчего же надо мною Горе — вечный властелин? Отчего ж я бьюсь с нуждою?.. Впрочем, бьюсь не я один... Мало нас — имен не длинный Список в жизнь мы принесли, Но зато одной дружиной, Честно мыслящей, пришли. С тем пришли, чтоб незаметно Жить, работать и терпеть, Биться с жизнью неприветной, В этой битве — умереть! <1876> 116. «Когда взгляну порою в глубь я...» Когда взгляну порою в глубь я Души собрата моего, Я вижу только самолюбье, Порок — и больше ничего. Худые думы там таятся, Там мысль живет с грехом в связи И чувства низкие роятся, Как черви мелкие в грязи. И много их, таких собратий, Врагов, гонителей моих.... Куда бежать от их проклятий? Куда бежать от злобы их? Везде они — и поневоле Себя на муки им отдашь; Они кричат: «Он наш! его ли Отпустим мы, когда он наш!» Нет, не из вашей я дружины, Я не примкну к ее рядам! Вам не понять моей кручины, Моей любви душевной к вам. Я счастлив счастием, мне чуждым, И грустен горестью чужой; Чужим несчастиям и нуждам Готов помочь я всей душой. <1876> 117. «Где вы, песни светлой доли...»
Где вы, песни светлой доли, Жарких юношеских лет? Песни счастья, песни воли, Вы исчезли, вас уж нет! Нам легко жилося с вами, Отгоняли вы печаль И роскошными цветами Украшали жизни даль. Не давило горя бремя Свежих молодости сил, Золотое было время — Кто из нас его забыл? Нам оно лукаво льстило, Забавляло, как детей... Не забыть нам до могилы Прежних песен, прежних дней! Песни те любовь слагала, Юность слышалася в них. Но любовь давно увяла, Голос юности затих. Мы душою постарели, Сердцем рано отцвели; Чувства в сердце охладели, Силы в нас изнемогли. Миновало наше лето, И поем уж редко мы; Нет ни радости, ни света В песнях сумрачной зимы. <1876> 118. «Тишь и мрак... закрыты ставни...» Тишь и мрак... закрыты ставни. Мой ночник погас, И лежу я одиноко, Не смыкая глаз. И волшебные мечтанья Чудною толпой, Улетая и сменяясь, Вьются надо мной. Вижу я красивый домик, В нем огни горят... Тишиной объят глубокой, Дремлет темный сад. Ночь полна благоуханьем; В доме смех и звон; Я стою в саду, под ивой... Тьма со всех сторон. Бьется сердце молодое, И горят уста... И она ко мне подходит Тихо, как мечта. Глазки добрые сияют Страстью и огнем... Соловей поет так нежно В воздухе ночном... Жадно, трепетно в объятья Я привлек ее... Волоса ее упали На лицо мое... Тихо тайные признанья Шепчет мне она... Счастьем полным, бесконечным Грудь моя полна. И горят ее лобзанья На устах моих... В доме смех и звуки песен, Сад же темен... тих. Всё давно ли это было, — Где ж теперь оно? Сердце сжалось, очерствело, В нем темно, темно... 1876 |
