— Тебе больно? — участливо поинтересовался он у Шеридана, сжимая его прокушенное плечо. — Это ведь совсем другая боль, ты чувствуешь это? Меня, на самом деле, никогда не считали мастером пыток, я по большей части убивал быстро. Поэтому ты скажи, если что не так.

Дракон еще чуть более сильно сдавил рану, потом дополнительно прошелся по тому месту когтями, не позволяя при этом элисиду отвести взгляд. Между пальцами, снова вцепившимися в порезы, более сильно потекла кровь, теплая и даже немного парующая на окружающем их холоде.

— Очень интересное ощущение, — откликнулся Шеридан. — Что ты со мной делаешь?

Адриан чувствовал, как он порывается сопротивляться, как хочет оттолкнуть его, не позволить продолжать эту игру, но дракон уже достаточно крепко держал его взгляд, проникая все глубже, как-то было с Беартисом и Нейтаном, но не ставя перед собой задачу облегчить причиняемую им же самим боль. Живая кровь элисида позволяла ему такое воздействие, и он собирался в полной мере воспользоваться этой уловкой.

— Проникая в твое сознание, я трансформирую твое восприятие боли, превращая ее из физической в душевную, — мягко сообщил дракон, медленно вгоняя когти второй руки в еще здоровое плечо Шеридана. — Я слышал, что у элисидов с эмоциями все еще сложнее, чем с болевым порогом, но с тобой все иначе, ведь так? Я чувствую это. Твои чувства… — он принялся медленно сжимать пальцы, все глубже впиваясь в теплую плоть, оставляя глубокие, сильно кровоточащие раны. — Слишком сильны. Мне это нравится. Это позволит мне показать тебе ту бездонную пропасть отчаянья, в которую ты так старательно толкаешь юного черного кота. Ну как, я смог тебя удивить?

К концу речи дракона парень в его руках уже ощутимо дрожал, а взгляд его черных, словно наполненных тьмой глаз, был ошарашенным и немного рассредоточенным. Элисид слабо цеплялся пальцами за запястья дракона, но это все, на что его хватало.

Пепел довольно улыбнулся и прикрыл веки, обрывая прямой контакт на некоторое время, чтобы дать своей жертве возможность ответить. Потому как все это и делалось ради разговора. Допроса, если быть более точным, но не суть. Доводить жертву до состояния невменяемости было совершенно не верно, хоть и, где-то в глубине души, очень хотелось. Задавить этой болью,

отчаяньем, тоской, выжечь ими дотла, оставив лишь серый пепел пустоты. Нельзя было подчиняться этому желанию, отпускать его на свободу. Не сейчас.

— Как твое истинное имя? — вместо ответа на поставленный вопрос прохрипел Шеридан.

Он начал приходить в себя довольно быстро, что, впрочем, и было ожидаемо от столь сильного существа. И Адриан снова сжал пальцы в ранах, вызывая новую волну боли, чуть менее всепоглощающей без прямого взгляда, но все еще весьма ощутимой, судя по тому, как дернулся от этого движения элисид.

— Здесь я задаю вопросы, — сбросив маску доброжелательности, тихо, но с угрозой заметил дракон. — И мой первый вопрос: зачем ты на самом деле похитил Лиану Эшворд?

Шеридан поджал губы и отвернулся, прикрыв веки. Пепел был уверен, что многие более слабые существа сейчас думали бы что-то вроде «и как меня угораздило», но этот парень… нет, он сейчас, скорее всего, придумывал план, как из этого выпутаться и как потом отомстить. Чтож. Мечтать не вредно.

— Отвечай мне! — потребовал Адриан и, вытащив на миг когти из израненного тела, с силой вогнал их обратно. — Зачем ты на самом деле похитил Лиану Эшворд?

— Я обещал! — буквально выплюнул элисид, поворачиваясь обратно к дракону и глядя на него со злостью сквозь боль.

Его непокорность, его борьба и неприкрытая злость выводили Адриана из себя, заставляли действительно желать причинить ему куда большую боль, чем это требовалось. Но Пепел уже давно научился контролировать себя достаточно, чтобы не скатываться к тому чудовищу, которым всегда был и которым где-то там, в глубине души, все еще оставался. Поэтому вместо того, чтобы дать жертве непосильное воздействие, он лишь не слишком доброжелательно улыбнулся:

— Я спросил не «почему», а «зачем». На самом деле.

В черных глазах проявилось истинное упрямство. И упорство. То самое чувство, которое «сдохну, но не сдамся». Это даже вызвало в драконе легкое чувство восхищения, но слишком легкое, чтобы пересилить волну раздражения.

— Это не такой уж сложный вопрос, — как можно более миролюбиво заметил Пепел. — Лиана…

— Лиана, — вдруг эхом откликнулся Шеридан и взгляд его на миг стал рассредоточенным, а потом вдруг прояснился и словно бы потемнел еще сильнее. — Мне пора к ней.

— Ты действительно думаешь, что я тебя просто возьму и отпущу? — недоверчиво приподняв бровь, насмешливо поинтересовался Адриан.

— Ты действительно думаешь, что сможешь меня удержать? — глядя прямо дракону в глаза, уточнил элисид.

И Пепел понял, что теряет контроль над ним. Что-то изменилось, неуловимо, но вполне ощутимо. Дракон нахмурился, вглядываясь в черные глаза, и едва подавил желание отпрянуть — в чернильной тьме медленно, но верно разгорался золотой свет, который заполнил радужку, контрастно выделяясь на фоне почерневших белков. И от взгляда этого мерцающего расплавленного золота было очень, очень знакомое ощущение.

«Это не к добру» — успел подумать Адриан прежде, чем элисид напал по новой, уже совершенно иначе. И уже через пару выпадов Пепел понял — этого парня придется убивать. Если, конечно, получится.

Глава 18

Из вязкого забытья меня вырвало прикосновение. Простое прикосновение двух пальцев ко лбу, которое, казалось, забрало в себя ту странную клетку сна, в которой я оказалась.

— Давай же, мне нужно, чтобы ты проснулась, — сообщил смутно знакомый голос. — Да, вот так.

Голос был хриплый и словно затухающий, будто бы человек, который говорил со мной, был сильно простужен. Или очень, очень устал.

Я медленно открыла глаза, заморгала, пытаясь сосредоточить расплывающийся взгляд. Это все никак не получалось, окружающий мир был словно в тумане, который совершенно не хотел рассеиваться. Это настораживало и вызывало недоумение.

Пока я пыталась понять, что происходит, раздались тяжелые, удаляющиеся куда-то влево шаги, побудившие меня сесть и потереть глаза руками, а потом снова попытаться рассмотреть, кто это так ходит? Но когда мое зрение, наконец, восстановилось, в комнате я была одна. И комната была совсем чужая. То есть даже не та, которую мне выделил мой добрейший похи…

Точно.

Я вздохнула и покачала головой. Как ни прискорбно признавать, но все это мне не привиделось в том ужасном состоянии странного сна, в котором я была… ровно с того момента, как Шеридан приказал мне спать. Он что, снова меня вырубил?! Я еще раз огляделась и нахмурилась сильнее. Это действительно была совсем не та комната. А за окном теперь было утро, и выла дикая, непроглядная метель.

То есть он вырубил меня и перевез. С чего так резко? И куда он делся? Это же он тут ходил? Чего так тяжело?

Пока мой постепенно стабилизирующийся разум выдавал сотню вопросов, в соседней комнате что-то загрохотало, а потом упало. Глухо и тяжело, как обычно падает что-то большое и увесистое.

Я испуганно вздрогнула. Чем он там занимается?

Разум тут же предположил, что ничем хорошим. И предложил сходить посмотреть, чем именно нехорошим. Потому как мучиться от неизвестности мы оба, и я, и мой разум, уже устали до рыка. Так было принято решение встать и пойти на звук. В конце концов, если мне не привиделось, ему нужно было, чтобы я проснулась. А если нужно, чтобы я проснулась, значит, от меня требовались какие-то действия. И ничего мне не будет, если я выйду из этой комнаты. Да.

И только собравшись отбросить в сторону одеяло, я увидела на нем кровь. Ну, то есть я увидела цепочку темно-красных, явно свежих пятен, уходящую куда-то за край постели, но никаких сомнений, что это может быть не кровь, не возникло. Хотя очень хотелось посомневаться, если честно. Потому что лужи крови никогда не предвещали ничего хорошего.