Парадоксальная ситуация: дополнительный спрос на нефть и газ, возникший в Германии в связи с планируемым закрытием атомных электростанций, частично покрывается за счет строительства новых ядерных реакторов. Хотя удаленность этих реакторов, несмотря на опыт Чернобыля, и дает определенные гарантии, весьма сомнительно, что российские реакторы безопаснее немецких[469]. Таким образом, настало время приступить к обсуждению ядерного комплекса.

Известно, что Газпром является активным акционером новых атомных электростанций. В сооружении новых реакторов участвует не только этот огромный концерн, поступают также и немецкие средства, хотя эти суммы имеют скорее символическое значение. Как и в других секторах экономики, в атомной промышленности государство хочет владеть большей частью активов.

Очень важным вопросом является поиск энергетических альтернатив, которые бы позволили выйти из зависимости от Москвы. Пока коммунисты в Кремле вовсю критикуют советские времена, нет поводов для беспокойства, что газовый кран перекроют, но западные политики опасаются, что критические голоса, которые до этого раздавались только шепотом, могут зазвучать громче и привести к проблемам в энергоснабжении. И тогда современная Россия станет менее надежным и предсказуемым партнером, у которого к тому же будет возможность использовать оружие «Э»[470]. Оружие это, подобно атомному, действует пока преимущественно по принципу устрашения: тот, кто его применит, навредит и себе. Такие понятия, как права человека и демократия, способны намного снизить эту опасность.

«Наивное и некритическое отношение Германии ко многим внешнеполитическим вопросам, в том числе и молчание по поводу газа, усиливает торможение внутриполитических реформ в России и рыночного выравнивания энергетической политики Москвы», — напоминает эксперт по энергетике Фрэнк Умбах[471]. Бесперебойность поставок может быть гарантирована только тогда, когда в России на долгий срок воцарятся право, закон и рыночная экономика, которые не допустят, чтобы газовый кран открывали или закрывали по прихоти кремлевских правителей. Но чудеса в вопросах демократии случаются гораздо реже, чем ущерб. Примером является недавний газовый спор, в котором заместитель директора Газпрома Александр Медведев обвинил европейцев в попытках дискриминации концерна: заявления о том, что ЕС должен уменьшить свою зависимость от российского сырья, являются «скрытыми угрозами»[472]. Позиция руководителя Газпрома предельно ясна. Он привык, что в родной стране законы и правила при необходимости легко меняются при появлении новых приоритетов. Если ЕС в спорах с Газпромом рассчитывает на здравые решения, то в голове людей из Газпрома крутятся слова российского комитета защиты прав потребителей, запретившего ввоз вина из Грузии, мотивировав это «заботой о здоровье потребителей». Они убеждены, что им могут быть выдвинуты лишь несправедливые обвинения.

Два параллельных мира, два разных уровня сознания — вот основные проблемы в общении Востока и Запада. Европейцы уже давно привыкли действовать в рамках ЕС. В России же и по сей день придерживаются мнения, что ЕС — это всего лишь красивый фасад, а его члены готовы перегрызть друг другу глотки. Москва воспринимает Брюссель как неравного, слабого партнера: здесь огромная страна, а там всего лишь слабенькая международная организация[473].

Иногда различие менталитетов ведет к курьезным ситуациям: когда Герхард Шредер приехал в Россию на православное Рождество 2001 года, на столе он нашел подарок от Путина — охотничье ружье. «Канцлер неохотно взял оружие в руки», скорее испуганно, чем обрадованно, — вспоминают члены делегации. А его жене Дорис россияне подарили шубу. Первой леди пришлось прятать рождественский подарок от дочери, активистки по борьбе за права животных[474].

Если верить упомянутой выше статье, то «в ЕС такой дефицит демократии, что все их усилия сделать демократическим весь мир кажутся странными». Во многих европейских странах люди являются «демократически недееспособными». Тем не менее они постоянно требуют, чтобы Россия стремилась к демократии, хотя у себя дома, в Европе, порядка навести не могут. Статья вызвала в России большой резонанс[475]. К счастью, в Европе смотрят на это по-другому. Как прокомментировал на сайте один из российских читателей: «Похоже, Шредер хорошо вкалывает, чтобы отработать свои деньги. Нам нужно купить побольше президентов и канцлеров, и тогда мы будем белыми и пушистыми».

Водителю шикарного БМВ-М6 не довелось обучиться парковке. Он так неуклюже пристроил дорогой автомобиль из далекой Баварии как раз посредине узенькой улочки в центре Киева, что поставил в неудобное положение других водителей. Милиция же проявила удивительную близорукость. Из суперавто вышел не кто иной как Андрей Ющенко — старший сын президента Украины, героя «оранжевой революции». На этот раз мягкость милиции, как нарочно, имела дурные последствия: пока 19-летний отпрыск главы государства наслаждался покоем, разгорелся скандал национального масштаба — стайными подозрениями, рассерженной общественностью и разгневанным президентом. «Дело о парковке» стало символом всех противоречий и контрастов, наблюдаемых в Украине после «мирной революции» 2004 г.

Дальше — больше: как оказалось, многие из «оранжевых революционеров» выступали против функционеров «старого режима» в основном потому, что стремились занять их места у государственной кормушки. Мало найдется таких соратников и спонсоров Ющенко, которые не имели бы оснований сказать, что в награду получили посты в правительстве. То, что звучит абстрактно, получает конкретное воплощение в жизни. Галина Иванова еще в ноябре 2004 г. стояла на киевской площади Независимости и кричала: «Ющенко!» — да так усердно, что потеряла три расшатанных зуба. В июне 2005 эта согнутая годами пенсионерка стоит в пяти минутах ходьбы от майдана, на Бессарабском рынке[476], с лотком сигарет и жалуется: в самый сезон домашнего консервирования, когда она собралась готовить варенье на зиму, взлетели цены на сахар. Виновных она видит в правительстве: «Они наживаются, как будто у нас, стариков, денег куры не клюют!» — шепелявит пенсионерка с расшатанными зубами.

Так что неудивительно, что обычный, посаженный на жесткую экономию сахара украинец завидует сладкой жизни президентского сынка, не умеющего парковать роскошный автомобиль стоимостью 130 тыс. евро. У дорогого сыночка, впрочем, есть и другие «достоинства»: еще один автомобиль немецкого производства, на этот раз со звездой, а также возможность регулярно посещать самый дорогой в столице ресторан, в котором только его чаевые в несколько раз превышают размер средней украинской зарплаты. Поговаривают и о других, более интимных, но не менее дорогих формах проведения досуга «золотым мальчиком».

«Вы думаете, что на Украине произошла революция? Да это просто две банды подельников вцепились друг другу в волосы, — распаляется руководитель молодежного движения «Наши» в Москве Василий Якеменко. — Никакая это не революция, это путч, государственный переворот». Главный из «Наших» уверен, что большинство демонстрантов вышли на улицы только потому, что им за это заплатили. На встречный вопрос о том, разве в Москве сотни тысяч людей зимой в гололед вышли бы на улицы на целый день из-за пары американских долларов, ведь для этого у них должна была иметься серьезная причина, смекалистый глава молодежного движения отвечает уклончиво: «Украина была колонией России, а сейчас это колония Европы»[477]. По мнению оппозиции, «Наши» были организованы по указанию Кремля как боевой отряд против «оранжевой угрозы». Глеб Павловский, долгое время работавший советником Путина по связям с общественностью, уверял по телевидению, что президент Ющенко является американским приспешником[478].