Весной 2006 года и политики, и средства массовой информации внезапно заговорили о гомосексуалистах. После сообщений о том, что в Москве планируется проведение гей-парада, несколько сотен скинхедов и православных ортодоксов 1 мая 2006 года устроили вальпургиеву ночь в московском гей-клубе «Ренессанс». Окружив здание и заблокировав двери, они стали избивать посетителей и забрасывать их яйцами, бутылками и камнями. Помимо антигомосексуальных и религиозных лозунгов, нападавшие скандировали: «Россия для русских!» Милиция не вмешивалась. Около двух часов ночи нападавшие отступили. Как ни странно, отступление было хорошо организовано: их поджидали автобусы. На следующий день были совершены подобные нападения и на другие гей-клубы, один из них даже был подожжен.

25 мая в знаменитом ток-шоу «К барьеру!» на канале НТВ приняли участие гомосексуалист, не скрывавший своей ориентации, и председатель комитета Государственной Думы по вопросам семьи. Последняя угрожала избиениями, принудительным трудом и громко оскорбляла, — причем ведущий не делал попыток ее остановить, — в том числе называла оппонента «педерастом». Ведущий открыто высмеивал приглашенного, постоянно подчеркивая, что гомосексуализм отвратителен и противоестественен. Священник в рясе прямо перед телекамерой заявил, что отлучает гомосексуалиста от церкви, что эта «мерзкая мода» представляет угрозу для столицы, а также поведал всем, что «Бог — самый большой гомофоб во Вселенной, он ненавидит гомосексуалистов… Существует три смертных греха, легализация которых может уничтожить народ Божий: убийство, гомосексуализм и колдовство». Если гомосексуализм распространится в Москве, Бог затопит ее и уничтожит[312].

Власти запретили запланированный на 27 мая гей-парад, ссылаясь на угрозу беспорядков и «отрицательную реакцию» в обществе. Тем не менее перед московской мэрией собралось более ста протестующих, в том числе и Фолькер Бек, депутат Бундестага от партии «зеленых». Около ста враждебно настроенных по отношению к демонстрантам людей, выкрикивая лозунги вроде «Слава России!», напали на собравшихся. Бек жаловался, что милиция загородила дорогу — участники гей-демонстрации не могли даже убежать, так что оказались беспомощными перед неонацистами. «Работники милиции чуть ли не подталкивали нас к нападавшим, — возмущается Бек. — Такое впечатление, что милиция и не собиралась защищать демонстрантов». Депутата арестовали, несмотря на дипломатический паспорт.

Он утверждает, что милиционеры способствовали избиению демонстрантов. Похоже, что еще до начала демонстрации власти решили принять меры против нее. В отделении милиции Бек сказал, что нуждается в медицинской помощи, и попросил воды, чтобы промыть кровоточащую рану на голове. Сотрудники отклонили просьбу о помощи и дали грязной воды, из-за которой началось заражение, в результате ему пришлось делать операцию[313]. Телевидение проигнорировало этот инцидент.

«Наша жизнь, наши ценности и наши традиции, наша мораль чище, чем на Западе, который может у нас учиться, а не потакать этому дикому разгулу», — громыхал с трибуны мэр Москвы Юрий Лужков. «У каждого народа свои законы. Фактом является то, что эта демонстрация не нашла сочувствия в обществе», — говорит министр иностранных дел Сергей Лавров на заседании Совета Европы, в котором Россия председательствовала с мая 2006 года, как будто и вправду является высшим защитником прав человека в Европе. Лавров утверждает, что представления о правах человека в Европе и России несколько отличаются. Европейскому Совету следует обращать больше внимания на нарушения прав русского меньшинства в странах Прибалтики — новых членах ЕС[314].

В мае 2007 года активисты гей-движения собирались подать петицию о свободе собраний. От демонстрации они отказались, учитывая прошлогоднее нападение. Тем не менее без беспорядков снова не обошлось: по дороге к мэрии их ждали агрессивно настроенные люди, скандирующие: «Смерть геям!» Депутат Европарламента итальянец Марко Каппато свидетельствовал: «На моих глазах одного из нас избили. Я позвонил в милицию и попросил вмешаться. Но вместо этого арестовали меня».

Фолькера Бека и еще нескольких российских гей-активистов снова арестовали. Немецкого депутата вскоре выпустили, но его соратники остались в участке на ночь. На следующий день их вызвали в суд. Там состоялась сцена, напоминающая эпизод из романов Кафки. «Вы свободны», — заявляет судья Татьяна Неверова Николаю Алексееву. Но долговязый лидер российских геев остается на месте и упрямо качает головой. Женщина в черной мантии что-то бормочет себе под нос. «Об аресте мне ничего не известно. Все это время вы были свободны», — добавляет она. Худощавая сорокалетняя женщина говорит еле слышно и избегает зрительного контакта с обвиняемым и слушателями. Адвокат Алексеева тяжело переводит дыхание и напоминает: «Ваша честь, мой подзащитный провел в заключении двадцать четыре часа, милиция привезла его в суд как арестованного. Вам это известно, Ваша честь». «Ничего не знаю, — бормочет судья, уставившись в бумаги перед собой, — и это не мое дело. Теперь он свободен. Все остальное не в юрисдикции судьи». «Но вы должны знать, что все это время он провел в камере, — краснеет адвокат, — это должно быть записано в протоколе». Судья отводит глаза в сторону: «К нашему процессу это отношения не имеет. Придерживайтесь сути!»

В нескольких метрах от судьи в зале сидит Бек и качает головой, не в состоянии поверить в то, что ему передает переводчик. Для немецкого депутата такие сцены непривычны.

Красное кирпичное здание Московского суда № 369 находится в нескольких минутах ходьбы от Лубянки, печально известной резиденции секретных служб. «Вот, пожалуйста, фотографии, доказывающие, что подсудимый невиновен, что обвинения против него являются ложными, — говорит адвокат Александр Островский, размахивая стопкой фотографий. — Прошу приобщить их к делу». Судья на пять минут покидает зал. «Просьба защиты отклонена», — роняет она по возвращении. Заявление она зачитала так тихо, что в зале никто ничего не разобрал.

В качестве свидетеля вызывается Фолькер Бек. «Милиционеры кричали очень громко и очень агрессивно, некоторых они схватили и начали трясти», — свидетельствует Бек. Адвокат задает уточняющий вопрос: «Господин Бек, милиционеры проявляли агрессию?» Вдруг раздается четкий голос судьи: «Вопрос отклонен, он недопустим. Обвинения предъявляются подсудимому, а не милиции».

«Протоколы милиции недействительны, — говорит адвокат, размахивая двумя документами. — Задержание Алексеева описывали рядовые служащие, но ведь арестовали его не они, а офицеры со звездами на погонах, это можно доказать по фотографиям». «Этот вопрос не в юрисдикции суда, — отвечает Татьяна Неверова, снова разглядывая стол перед собой. — Мы рассматриваем неправомерные действия ответчика, а не милиции. Можете пожаловаться в другой суд». «Но ведь, — качает головой защитник, — главный вопрос здесь…» «Я же сказала вам, что это здесь не главное. Придерживайтесь сути!» — обрывает его судья.

«Во время задержания я не сказал ни слова и совершенно не сопротивлялся», — вдруг говорит Алексеев дрожащим голосом. Судья прерывает и его: «Речь идет не об этом. В этом вас не обвиняют». Алексеев кажется растерянным. При задержании его обвиняли в нарушении правил собрания и сопротивлении государственной власти. Вечером ему сообщили, что если он будет держать рот на замке и не привлекать к себе внимание, то сможет отделаться лишь несколькими сутками ареста. Но когда зарубежные СМИ сообщили о происшествии, стали выступать с протестами иностранные правительства. В понедельник утром все уже изменилось, теперь речь шла о нарушениях правил дорожного движения: Алексеев с двумя своими спутниками переходил дорогу в неположенном месте и не обращал внимания на предупреждения милиции. За это всем троим грозило пятнадцать суток ареста.