Поскольку московская элита, как ее тому в свое время учила коммунистическая партия, принимает демократические ценности за сплошной обман, она выступает против «двойной морали» Запада и возмущенно противится любым вмешательствам. Например, когда московские политики искренне и убежденно заявляют, что в Чечне Запад интересуют вовсе не права человека: «До чеченцев им нет дела, они только хотят оказать давление на Россию!» Или когда министр иностранных дел Сергей Лавров утверждает, что Вашингтон использует «двойные стандарты», а что такое настоящая критика в СМИ, американцы могут поучиться у русских.

Люди на верхушке власти, которым картина мира была привита в КГБ, убеждены в том, что, как когда-то учил Ленин, на Западе нет настоящей демократии, что власть народа и правовое государство там только разыгрываются, а в действительности узкий круг власть имущих в политике и экономике лишь использует широкие массы и благодаря манипуляции сознанием с помощью СМИ удерживает их в темном состоянии. Показательным примером выражения этого мнения стал ответ, который дал Владимир Путин на встрече руководства ЕС и России в Самаре в мае 2007 г. На вопрос одного из журналистов, считает ли он себя «кристально чистым демократом», Путин ответил: «А существует ли где-нибудь кристально чистая демократия, например в Германии?»

Несколько недель спустя руководитель Кремля делает крутой поворот и заявляет, что, конечно, он и есть кристально чистый демократ, «единственный во всем мире». Во всех других странах, в Северной Америке, Европе или Украине, демократические основы нарушаются. Для настоящего же демократа, как для него, наоборот, «после смерти Махатмы Ганди больше и поговорить-то не с кем». Цинизм этих высказываний может основываться на глубоком убеждении, что нигде в мире ничто не происходит демократично, а подавление, пренебрежение правами человека и демократическими принципами являются законами природы. Именно это основное убеждение делает наследников КГБ и сегодняшних руководителей России такими опасными. Не их вина, что в России существует дефицит демократии. Но то, что они этот дефицит провозглашают нормальным состоянием, убеждая людей через СМИ, что он необходим, а нарушений тем временем все больше и больше, — одна из самых губительных черт системы Путина, который многого недооценивает в Западе[101].

Цинизм не останавливается даже перед такими русскими «святынями», как самые высокие государственные ордена. Тысячи ветеранов Второй мировой войны не поверили своим глазам, когда Путин в декабре 2004 г. вручил самую высокую награду страны, Звезду Героя России, пресловутому лидеру Чеченской Республики Рамзану Кадырову. Орденоносец однажды сказал, что лучший путь перевоспитать радикального исламиста — отрубить ему голову. 8 марта 2005 г. Кадыров стоял перед работающими телекамерами у трупа бывшего предводителя мятежников Аслана Масхадова, убийство которого, как подчеркнул Герой России, было «подарком русским женщинам ко Всемирному женскому дню».

То, что правительства используют язык, чтобы скрывать определенные вещи, вместо того чтобы называть их своими именами, совсем не ново. Еще Джордж Оруэлл описал этот «новояз» в своем романе «1984»: язык манипуляции, который при помощи лозунгов наподобие «Война есть мир» или «Свобода есть рабство» указывает на противоположность того, что обозначается в действительности. Его цель — манипулировать сознанием людей, чтобы они никогда не могли и подумать о восстании, поскольку для этого у них просто не будет слов.

В то время как многие российские политики до сегодняшнего дня сохранили в душе советские лекции, на Западе исторические примеры, кажется, забыты многими политиками, бизнесменами и экспертами. Если когда-то Хонеккер и Брежнев называли себя ревностными сторонниками свободы мысли, свободы перемещения и свободных выборов, сегодня эти признания на словах вызывают только недоумение.

Есть люди, которые оценивают события в России в радужном свете, возможно, потому, что Кремль избаловал их нежным и ласковым отношением: для государственных деятелей возможна поддержка на ниве пропаганды, для журналистов и специалистов — многообещающие приглашения в шикарную атмосферу, включая визит к главе государства. Таким случайным посетителям сложно противопоставлять президента окружающей действительности, поскольку большую часть информации они получают во время своего краткосрочного пребывания в стране. В отличие от корреспондентов, постоянно работающих в России и занимающих ключевые места для наблюдения за происходящим здесь, — с ними Путин очень редко разговаривает и отвечает на их вопросы.

В карьере бывшего канцлера Герхарда Шредера были моменты, когда ему приходилось очень сильно пожалеть о том, что он не владеет русским языком. По меньшей мере один из них произошел в последнюю неделю до федеральных выборов 2005 г. Выступая на русском телевидении во время предвыборной гонки в роли канцлера, отстаивающего свой титул, он наверняка ощутил на себе, как хороша демократия а-ля КГБ, или то, что создал его закадычный друг Путин. В Германии Шредера уже считали побежденным, мало кто из исследователей электоральных предпочтений верил в то, что он останется в должности канцлера еще на четыре года. От того, кто стал бы предсказывать, что социал-демократ снова подойдет на опасно близкое расстояние к своей конкурентке Меркель, отмахнулись бы как от далекого от реальности мечтателя или шизофреника. Главное должностное лицо Германии уже повсеместно проиграло выборы. И все-таки повсеместно ли? Нет! В одной стране СМИ упорно противостояли четко вырисовывавшемуся отстранению социал-демократа от должности путем голосования — в России.

Если бы Шредер знал русский язык, он бы не раз успел понять, чего в исполнении государственных российских радиостанций (то есть именно тех, что ловятся повсеместно) ему не хватало перед выборами в Германии: нежностей, ласки и поздравлений с победой! В качестве друга номер один немец наслаждался режимом наибольшего благоприятствования.

«В то время как по бокалам уже разливают вино в честь победы канцлера на выборах, его противники до сих пор твердят, что еще рано радоваться победе». Такими словами за несколько недель до выборов открылась передача о предвыборной гонке в Германии на государственном российском телевидении. В качестве сторонников Меркель были, разумеется, показаны дрожащие старики с пивными носами: «Она — женщина с головой на плечах, хотя и физик». Затем — намек на близящиеся выборы: «Можно, конечно, сомневаться в ее способности управлять страной, поскольку у нее недостаточно опыта и харизмы. Она нервная, перед выступлениями, как школьница, подглядывает в шпаргалку». Вдруг на экране появляется дрожащая Меркель, вцепившаяся в бумажку, как в спасательный круг. После нескольких слов кандидата, вызывающего сострадание, идет блестящее выступление конкурента — Герхарда Шредера, принимающего три бутылки вина, подаренных мэром, а ведущий подтверждает наличие у социал-демократа «юмора и умения говорить».

Казалось бы, такая пародия на новости ничего, кроме улыбки, вызвать не может. Однако отнестись к этому несерьезно было бы крайне легкомысленно. То, что кажется безобидным фарсом, по-видимому, имело серьезный подтекст и, возможно, будет иметь значительные последствия. В дипломатических кругах поговаривали, что режиссура «Шоу Герда» принадлежит президентским службам в Москве. Органы контроля над СМИ настоятельно просили телестанции и газеты активно представлять публике позитивную информацию о Шредере, по отношению же к кандидату на пост канцлера Ангеле Меркель было разрешено максимально держать нейтралитет[102]. Это было более чем серьезно, поскольку газеты и телевизионные новости из России день за днем были востребованы миллионами российских немцев, эмигрировавших в Германию. Почти все они имели право голоса, и для многих из них российские СМИ являлись единственным источником информации. Нет смысла рассуждать, имели ли решающее значение голоса граждан Германии, которыми таким образом манипулировали, ведь результаты обоих последних федеральных выборов чрезвычайно скудны.