— Дай сюда! Где?!
— Левее, между верхушек сосен. Видите? — солдат указал направление.
Сурво сощурился, замер на мгновение. Бровь майора медленно поднялась, и он, присвистнув, выдохнул:
— Надо отдать Унеросу должное, подготовился он основательно!
Глава 19. Комен. Запах грозы
«Вот небо подёрнулось тёмною негой.
Едва улыбнулась герою удача,
К холке прильнул он коричнево-пегой,
Галопом пустился, кулончик припряча»
Из сказаний «Об охотнике за грозами»
Растерянный Комен вышел из крепости, озираясь по сторонам. В одной руке у него блестела маленькая лакированная коробочка, а во второй, лежали свитки пергамента.
Лорд отдал кольцо в невзрачной коробке, чтобы не привлекала внимания. Закрыл на ключ. Сказал, что узнает, если кто-то попытается открыть её. А магам, видите ли, не обязательно смотреть на кольцо, чтобы найти копию. Непонятно, как можно на расстоянии узнать об открытии коробки, но ясно одно: лорд ещё не пропил последние мозги. Несмотря на учтивый тон и сальные льстивые речи, Комену он не доверял.
Ещё Ёрин размашистым почерком написал подорожную грамоту, что следовало вручить привратнику, на въезде в Ласкенту и маленькую весточку для кузнеца. Комен внимательно осмотрел пергамент, но узнал только знакомый «сложный» символ, означавший сожаление.
Закончив выводить причудливую подпись на грамоте, лорд сложил пергамент и поставил на нём сургучную печать в виде дерева с широко раскинувшейся кроной. После чего попросил стражников всячески содействовать многоуважаемому господину Комену в его делах, а так же выдать в дорогу двухнедельный рацион.
Господин, ха, так и сказал, льстец. Всё это порядком нервировало, но, как говорят послушники на Ильдраире: «Мысль думается медленно, но решение приходит мгновенно». Комен так и сделал, сначала решился помочь, а только потом подумал, что-то здесь нечисто.
Ёрин слишком просто расстался с дорогущей семейной реликвией, отдав её буквально первому встречному. Это настораживало. Наверняка отправит кого-нибудь следить. Или сам будет смотреть на альбоса через хрустальный шар. Сол их разберёт, элларийцев этих! Лишь бы потом не пожалеть…
С площади послышался знакомый голос:
— Ур-ра! Утопленник! Ты свободен! Я же говорил, он ни в чём не виноват!
Матеус пронёсся через весь мост и, едва не сбив, обнял Комена. После чего отвёл альбоса на базарную площадь. Людей там стало куда меньше. Торговля прекращалась, лавочки закрывались. Торговцы запрягали рогоколов и по очереди отправлялись вниз по улице.
Неподалёку, на лавочке, сидела худая девушка. Простенькое, но чистое голубое платьице, серый пыльный дорожный плащ из грубого материала. Засаленные тёмные волосы, собранные в пучок. Застывший стеклянный взгляд в небо и аккуратно сложенные на бедре руки. Такая лёгкая и хрупкая. Это её Комен пытался защитить у ворот.
Вокруг девушки прыгал Шу-шу и, заметив хозяина, вмиг оказался у него на плече.
— Привет, — криво улыбнулся Комен, подняв ладонь. Девушка не отреагировала. — Мат, у вас всё в порядке? Прости, я погорячился там…
— Неа! То есть, да, всё хорошо! Хорошо, что тебя забрали! В смысле нехорошо, конечно, но пока тебя не было… — тараторил Матеус, забывая делать паузы. — Пока тебя не было, я обо всём договорился! У нас теперь есть телега! И рогокол! Он ещё молодой, но уже сильный и быстрый! Отвезёт на хоть в Ласкерль, хоть в Элинг. А ещё с нами поедет Мия! У неё есть фрукты, можем взять их побольше, но они уйдут на корм рогоколу…
Комен закатил глаза, но не стал перебивать.
— Мия? — спросил он, когда Матеус закончил сбивчивый доклад.
— Так меня зовут… — тихо произнесла девушка. — Здравствуйте, уважаемый господин Комен…
— П-приветствую, — выдавил из себя он, и с недоумением взглянул на Матеуса.
— Ей тоже нужно в Ласкерль! Только она сла́бо видит. Зато мы сложили наши гемы, хватило на тележку и рогокольчика! Я сам выбирал!
— Ты что у неё гемы взял?! — прошипел альбос, прикрывая рот рукой. — Мия, если хотите вернуть самоцветы, только скажите. Мат всё делает по-своему, но из лучших побуждений, уверяю. Не держите на него зла.
Комен сел рядом с девушкой.
— Спасибо господин Комен, но нет! Матеус рассказал о вас много хорошего, прошу, возьмите меня с собой.
Болтливый мальчуган, милый зверёк, растерянный альбос с потухшей печатью. Кого-то же не хватает? Как насчёт слепой девчонки? Ох, Сол, у тебя отменное чувство юмора.
— Я не уверен, что нам по пути… — начал Комен, но Мия перебила его.
— Вам нужно в Ласкерль?
— Это так, но…
— Мне тоже, и я готова заплатить за сопровождение!
— Я не…
— По пути, на реке Беленке, близ Слепых холмов, есть небольшая деревушка. Там живёт моя двоюродная сестра. Я попрошу у неё гемов и расплачу́сь с вами, господин Комен.
— Не нужны мне гемы! Я просто тороплюсь.
— Вам очень пригодилась бы телега, купленная Матеусом и мной, — Мия сделала особенный акцент на последнем слове.
А ведь она права… Что же, разве может герой Ионии отказать девушке? Комен сделал глубокий вдох. Ещё одно решение, о котором он определённо пожалеет.
— Хорошо. Мат, подъезжайте на телеге к крепости, там выдадут еды. А я пока схожу в кузницу. Очень хочу посмотреть на лицо кузнеца, когда он узнает, что я хочу у него попросить.
Глядя на то, как Матеус вскинул брови, Комен добавил:
— Что? Я тоже зря времени не терял.
***
Сначала кузнец долго смеялся над просьбой. Затем отказывался верить записке лорда, но после того как внимательно изучил сургучную печать на втором письме, взвыл как раненый зверь. Комену показалось, что кузнец уронил скупую слезу, выбирая молот, из которого ему предстояло сделать копьё.
Сняв с древка тяжёлое навершие, он сточил круглый наконечник так, что получился острый конус. Не копьё, конечно, скорее посох с длинным металлическим колом на конце. Комен заметил интересную особенность кузни Хейдинбурга. Здесь не было наковальни, а жаровня использовалась исключительно для выплавки металла и заливки его в формы. Точильный камень оказался простым шлифовальным станком, слишком мягким для частой заточки оружия. Похоже, здесь попросту не изготавливали колюще-режущего оружия.
— Чтоб тебя на неё посадили, версов извращенец! — кузнец, хмуря брови, вручил Комену «копьё» и снятое навершие молота с выбитым на нём рисунком деревца. — Если спросят, скажи, что украл. А теперь проваливай.
По возвращению к крепости Комен влепил себе по лбу ладонью и простонал:
— Ма-а-ат…
Если слегка перекошенную, местами подгнивающую груду досок, судя по всему, наскоро сколоченную пьяным одноруким плотником, ещё можно было назвать телегой, то с рогоколом возникли маленькие проблемы. Такие же маленькие, как и он сам.
— Знакомься, утопленник! Это Ветерок! — крикнул Матеус, упаковывая головешку сыра во вьюк.
— Что это за плод союза мохнатого борова с сутулой собачонкой? — возмутился Комен. — Как он нас повезёт?!
— С ветерком! — отозвался юный маг.
Комен обошёл чудно́го зверя. Он видел рогоколов у таверны Ри и у въезда в город. Те были большие и, по виду, выносливые животные. Ветерок же оказался вдвое ниже ростом, но ничуть не уже других в ширину. Сумки, рассчитанные на взрослую особь, волоклись по земле, а вместо рога на широком сплюснутом лбу красовалась небольшая костяная шишка. Длинная бежевая шерсть скрывала ноги. Ветерок стоял и мерно сопел, не обращая внимания на мошек и жучков, сбежавшихся на его запах.
— Ну-с, принимай, командир! Хе-хе! — просипел солдат лорда, принёсший Матеусу пару кувшинов. — Поаккуратней с этим, мальчуган. Пойло дрянное, зато крепкое!
Второй солдат принёс охапку соломы и закинул её в телегу, где вместе с мешком яблок ютилась Мия и, прижав колени к груди, смотрела на небо сквозь дырявое полотно крыши. Комен отвёл Матеуса подальше, чтобы никто не слышал и прошипел:
