Так же стало известно, что мезурит обладает не только антигравитационными свойствами, но ещё и пробуждает в обычных людях способности к управлению энергией.

Вскоре буквально все на планете получили этот дар, стоило лишь молодому магу Преоритану объяснить простакам, что буквально всё вокруг состоит из маленьких шариков и на них можно воздействовать. Что можно подчинить себе любую стихию, достаточно лишь правильно представить эту картину в голове.

С годами, с каждым новым праздником благоденствия, Эллария дарила своим детям всё больше самоцветов, пряча их в самых неожиданных местах. Представляла новые возможности для безбедного и комфортного существования.

Людям открылся дивный новый мир, но был один нюанс. И о нём мало кто задумывался.

Преоритан, сколько не старался поддерживать тело, с годами не молодел, а характер его и подавно портился с каждым днём. Став архимагом он принялся задаваться один и тем же вопросом: «А была ли птичка-то?». Размышлял откуда такое счастье свалилось Элларийцам на голову? А вместе с Преоританом тлетворное семя сомнений взрастало и в его маленьком сыне, самородке и светочи Ласкенты — Эмпириане.

И здесь семейство де Фенис подыскало подходящую скрижаль.

Разобрать текст на ней получилось не до конца. А если не лукавить, целыми остались лишь последние строки:

— «Сами себя клеймили они, без принуждения;

Да в последний поход под землю отправились, одинокие;

Ханжи и грешники, чьи имена смоет из памяти очищающий свет;

Тщеславные святые, чьи тела принесли мы в жертву;

Душа лишь останется у них, навсегда сокрытая за печатью».

Толкрингар рассказывал, размахивая трубкой и осыпая Комена хлопьями пепла.

— И всё бы ничего! Строки бессвязны и совершенно лишены смысла, — эмоционально сказал маг. — Только в начале каждой строки, кроме последней, на скрижали красовались невиданные ранее символы! Конечно, сейчас они известны каждому, но никто так и не познал их истинный смысл…

— А что с Эмпирианом? — перебил его альбос.

— А что он. Уверовал с отцом в этих грешников, по собственной воле ушедших под землю ради благополучия Элларии. А четыре символа привязали к стихиям. Абсурд! Стихий же больше, да и с мезуритом эта история никак не связана.

Комен сглотнул ком, подступивший к горлу. Он растерялся, но выдавил из себя:

— А может и связана… Сол сделан из мезурита. Это он тянет из Ионийцев силы…

Мия всхлипнула и Комен прекрасно её понимал. Перед лицом мелькали издохшие тощие тела в трущобах Чакра, падающие без сил прямо посреди улицы.

— Что такое этот ваш Сол? — спросил Толкрингар.

Ответить Комен не успел.

В комнату вбежала возбуждённая девушка маг, и стала хватать ртом воздух. Руки её тряслись от напряжения. Из-за её спины, размахивая шкатулкой, выскочил второй помощник и, подняв брови, в изумлении выпалил:

— Кольцо! Оно здесь! В этой комнате!

Комен вскочил с кресла, оглядываясь, но тут же понял, куда смотрят маги. Мия, покрасневшая от слёз, отвела от лица ладони и все смогли рассмотреть в её руках маленькое дрожащее колечко. Цельное стеклянное, с застывшим языком пламени. То самое, что лорд Ёрин просил найти.

— М-мерик… — простонала Мия, выронив кольцо.

— Но это ещё не всё! — срывалась на крик девушка маг. — В коробке обнаружилось потайное дно, а под ним лежит что-то ещё и оно тоже резонирует!

— Дай-ка, — попросил Толкрингар и долго изучал маленькую металлическую пластинку, с выбитым на ней символом. — Символ Кали? Вас и этому учили?

— Да! — в унисон крикнули помощники.

— Место? — строго спросил Толкрингар.

— Ильфтонг!

Комен рухнул обратно в кресло, понуро вздохнул и, добавив в голос носку сарказма, сказал:

— Кто бы мог подумать…

— Это вторая подсказка Эмпириана. Вспомни, Комен, не видел ли ты что-нибудь необычное в гроте Уты? Странные артефакты, символы? Что угодно!

— Зеркальные тоннели, дверь посреди чёрной жижи, — загибал пальцы альбос. — Лавина из деревянных кубиков…

— Да! Это оно! Символ элементаля земли деревянный куб. Он же элементаль камня, дерева, всех растений и даже ветра.

— Э-э… Ветра? — выдавил из себя Комен.

— Не спрашивай, долгая история, — отмахнулся маг. — Важнее другое. Ещё до того, как помешался на слуховых галлюцинациях, он утверждал, что сосредоточием энергии в нашем мире являются некие стихийные конструкты. Или, говоря простым языком, элементали — ожившие воплощения стихий. У каждого воплощения своя история, но существовали они ещё задолго до появления Элларии, да и не очень жаловали людей. Так вот, старик Эмпириан придумал для себя сказку и сам же в неё поверил. Мол, завладев знаком элементаля можно подчинить себе бесконечно могущественное существо, а собрав их все…

Помощница седобородого мага утешала всхлипывающую Мию. Та, растирая красные от слёз глаза, под мелодичное перестукивание хрустальных шариков, завывала что-то про Меритаса, кольцо, верность и свадьбу. Жалкое зрелище.

Толкрингар не слушал её. Сведя брови он ёрзал на кресле и сосредоточенно смотрел на каминное пламя. Да и Комен не воодушевился разговором, раздражаясь с каждым словом он процедил:

— Эмпириан сказал, что куб — ключ к моему возвращению. Я попёрся в грот, как он и просил. Там чуть было не погиб под лапами ящера-переростка. Затем, опаздал на приём к Иердориану, потому что невесть сколько декад шёл сюда, нюхая газы рогокола, слушая дурацкую болтовню неокрепшего умом подростка и эту ещё… — бросив презрительный взгляд на Мию, Комен скривился. В нём закипала злость и он повысил голос: — И теперь, попав в обитель самых могущественных магов этого мира, я выслушиваю сказки о ещё более могущественных существах?! Кто-нибудь может перестать перекладывать ответственность и помочь мне вернуться домой?!

Толкрингар растерянно перевёл взгляд на Комена и моргнул, будто не понимая, где находится. Альбос распалился ещё сильней:

— Ключи, элементали, стихии! Вся эта, Сол задери, магическая мишура! Начхать мне! То я здесь грешник, то пустой, довольно! Достали! Буди Иердориана, я выполнил просьбу Эмпириана и сваливаю искать другой путь!

Комен почувствовал вибрацию пола ступнями. Мензурки и бутылочки, зашевелились на стеллажах и попадали на пол. Стеклянные шарики, свисающие с потолка, раскачивались и, срываясь с петель, разбивались о пол. Металлический скрежет, ужасно противный, словно остриём ножа провели по ушной перепонке, пронзил слух Альбоса. И тот замолк, схватившись за голову. Один из шаров чудом пролетел мимо его головы, разбившись рядом с ногой. Комнату заполнили осколки, ссыпающиеся к камину. Кресло его медленно наклонялось назад, компенсируя наклон пола.

— Юни благочестивый! — широко раскрыв глаза, выдохнул Толкрингар и торопливо, придерживая подол мантии, зашагал к выходу. Перекрикивая шум, он бросил помощникам: — Искол, Кадисса, готовьтесь выводить архимагов из Миахары! Ласкента падает!

*** Конец первой части ***