Закрыв рукой глаз, она повернула голову к дыре и дрожащим голосом сказала:

— Гаррек? Ты слышишь?

— Да, — охрипшим голосом ответил тот.

— Это я убила волчицу. Тем самым кинжалом.

Больше он не отвечал.

Следующая ночь выдалась спокойной. Разложив одну тряпку в качестве кровати, а второй, побольше, заткнула дыру, Кадисса улеглась на спину. Плечи ещё не зажили и на боку спать было слишком больно. Но куда больнее оказался противный камень на душе. Она убила волчицу ради безопасности клана, и, если понадобилось, то сделала бы это ещё раз. Откуда тогда эта тяжесть? Откуда чувство вины?!

Промучавшись почти до рассвета, Кадисса поменяла ветошь в дыре и, наконец-то, провалилась в долгожданный сон.

Наутро стражники привели ещё троих задержанных и, как только те оказались надёжно заперты, в темницу спустилась знакомая парочка: здоровяк и коротышка.

Пытали новеньких по очереди.

Между криками боли и мольбами о пощаде удалось разобрать обрывки фраз. Кадисса поняла две вещи: узники — бывшие стражи ворот и что они упустили кого-то очень важного. Наверняка Нед и Искол проскочили перед носом у дозорных. Настроение испортилось мгновенно. Хотя какое уж тут настроение. Выпила в канун благоденствия Эми, а голова уже который день болит у Кадиссы. Надо бы навестить де Фенис и задать парочку наводящих вопросов. К примеру: сколько граней у достояния династии?

Крики стихли, очередная пытка завершилась, и парочка тюремщиков вышла в коридор. Заперев потерявшего сознание бедолагу, здоровяк поинтересовался у напарника:

— Куда пропал картавый?

— Всё, нет больше у нас помощника. Нашли вчера в игнийском районе со вспоротым животом.

— Кости Версы! Кто ж его так?

— Никто ничего не видел и не знает. А стражники не хотят иметь дела в той части города.

— Что-то участились беспорядки в последнее время…

Не успел здоровяк закончить, как с лестницы послышались грузные шаги и звон металла. Через пару вдохов в коридор вышли самые высокие титаны, которых видела Кадисса. Их доспехи отливались красно-золотыми узорами и казались куда массивнее тех, в которых были титаны на празднике. За гигантами быстрым шагом спускался Аитхен Белоснежный в капюшоне и тёмном плаще. Вероятно, король хотел скрыть свой поход в темницу, но немного не угадал с нарядом. Расшитый красными узорами плащ, с крупным гербом на спине, в виде Фолио с расходящимися лучами света, не очень-то помогал слиться с толпой. Что уж говорить о сопровождающих титанах.

— Д-да зд-дравствует Его В-величество! — сбивчиво приветствовали короля мастера пыток.

— Почему так темно?! — морщась, крутил головой Аитхен. — Кто здесь главный?

— Я, — тихо, опустив голову, ответил коротышка. — Чего изволите, Ваше Величество?

— У меня мало времени. Отведи меня к игнийке.

— Так вот же она, — ткнул пальцем тюремщик.

Кадисса, не вставая, с интересом изучала столь чуждого темнице гостя. Тот подошёл к камере, всматриваясь внутрь и, в ожидании, поднял руку. Один из титанов без промедлений вложил в неё незажжёный факел. Как только рукоять коснулась ладони короля, пропитанная маслом ветошь, обмотанная вокруг поленца, занялась пламенем. Аитхен аккуратно раскрыл ладонь, а факел так и остался висеть в воздухе, лишь изредка подёргиваясь в искусно созданном воздушном вихре.

Увидев Кадиссу, король в удивлении поднял брови. Издав тихий стон, тот процедил:

— Освободите её, сейчас же, идиоты! И укройте чем-нибудь!

Здоровяк сделал серьёзную мину и, метнувшись в пыточную, принёс ещё ветоши. Открыв камеру Кадиссы, он бережно накинул на плечи девушки грязную ткань и с глупой улыбкой посмотрел на Аитхена. Тот махнул рукой, и факел подлетел к игнийке. Она ощутила тепло огня и лёгкое дуновение ветра.

В дорого́й одежде игнийка не разбиралась, но впалые глазницы со злыми рыскающими глазами и осунувшееся, исхудавшее лицо, выдавало смертельную усталость. Как он ещё на ногах держится, бедолага. На веках виднелись трещинки в слоях матовой косметики и румян, поддерживающих естественный цвет лица.

Кадисса рассматривала короля, а тот не мог оторвать взгляда от корки запёкшейся крови на веке здорового глаза.

— Да осветит Фолио наши пути… Позови мага воды, а лучше двух. И лекарей. Этих шарлатанов зови сразу всех, — обернувшись к титану, сказал Аитхен. — Как тебя зовут?

— Ка ди Ша, — прошипела разведчица.

— Даже так. Застывшее пламя. У твоих родителей прекрасный вкус и чувство юмора, — король ехидно улыбнулся и протянул руку, но, через миг отдёрнул её и приложил кулак к сердцу. — Кадисса, стало быть. Чарракш нагор, Кадисса.

Та ничего не ответила.

— Произошло недоразумение, тебя схватили по ошибке. Но ты, должно быть, уже поняла, что случилось нечто неординарное. Прошу простить моим людям излишнее усердие.

Кадисса лишь хмыкнула.

— Понимаю. Уверяю, тебе окажут поистине королевское лечение. Новый глаз, конечно, не обещаю, — Аитхен с сожалением посмотрел на повязку. — Но старый приведём в порядок, а от ожогов не останется и следа.

— Что вам нужно? — как можно увереннее спросила Кадисса.

— Невероятная проницательность, — ухмыльнулся король, присел на корточки возле игнийки и прошептал. — Скажем так: мне доложили, что ты ищёшь парочку скрытных ребят. Зачем?

— Месть, — выдала тайну Кадисса.

— Месть? Очень интересно. Они кое-что украли у меня. И, раз у нас одна цель, видит Фолио, я буду последним дураком, если не попрошу помощи.

Разведчица поколебалась. Это может поставить под угрозу миссию, но если удастся получить расположение короля… Аитхен точно знает что-то о всплеске. Сто́ит рискнуть.

— Что от меня требуется?

— Смотреть в оба, — хмыкнул король. — Я тебя отпускаю. Просто продолжай поиски, а если найдёшь воров, то сообщишь мне. У ворот назовёшь своё имя на общем языке, и тебя пропустят.

— Ублюдки нужны живыми?

— Как твоей душе угодно, Кадисса, — король внимательно смотрел в глаз разведчицы и, слегка повернув голову набок, спросил: — Так что, застывшее пламя, поможешь мне найти преступников?

— С удовольствием.

«Много больного народу встречалось всегда среди тех, кто предаётся грёзам и одержим Богом; яростно ненавидят они познающего и ту самую младшую из добродетелей, которая зовётся — правдивость»

Фридрих Ницше

Мерик проснулся в отличном расположении духа.

Потянувшись и потерев урчащий живот, он устремил взгляд к небу, пытаясь вспомнить странный, но приятный сон. Сосредоточиться не получилось. Что-то твёрдое и неудобное впивалось в затылок. Тогда лорд, сетуя на отсутствие подушки, подложил под голову руку.

Лучший способ поймать ускользающий сон за хвост — закрыть глаза и вспомнить. Два силуэта… Было в них что-то мистическое, страшное, но интересное. О чём они говорили? О чём-то невероятно важном, но…

Воняет чем-то горелым. Верса! Да как здесь можно сосредоточиться?!

Стараясь не развеять морок, Меритас нащупал рядом с собой кусок ткани и подтянул его к лицу. Не успел лорд зажать тканью нос, как почувствовал, что что-то упало на грудь.

Рогоколовы копыта! Что же такое!

Приоткрыв глаза, он увидел лежащую на теле руку. Чёрную от сажи, в рваных погоревших лохмотьях. Медленно повернув голову, Мерик чуть было не уткнулся носом в обугленное лицо мертвеца со стёкшими по щекам глазными яблоками.

Волосы на голове зашевелились от ужаса. Крик комом встал в горле.

Судорожно откинув кусок сгоревшей плоти и вырвавшись из леденящих кровь объятий, юный лорд вскочил и побежал в лес, не разбирая дороги.

Бежал и вопил, цепляясь плечами за сухие ветки. Остановился, поднял взгляд к небу. Протяжный вой отчаяния и всхлипы лорда распугали сонных птиц.