— Не вижу? Она что, где-то прячется!?

— Да нигде она не прячется. Вот листья колышутся, ручей течёт, ветерок дует, цветы цветут. Фолио, например, нас греет лучами с неба. Она повсюду, бери да пользуйся! Всё это — энергия! Она есть везде и во всём. Но немного разная.

— Как это, разная?

— И откуда ты такой взялся? — терял терпение мальчик. — Так уж и быть, утопленник, расскажу тебе. Внутри всего на свете есть энергия, но различают четыре её вида, на которые могут воздействовать маги: «Водная», «Земляная», «Огненная» и «Грозовая». Есть ещё энергия жизни, или как её назвали маги Ласкерля: энергия «Крови», но деда ругается, когда я про неё спрашиваю.

— И чем же они отличаются? — заинтересовался Комен.

— Не знаю, но каждый человек больше предрасположен к какому-то одному виду энергии. С ним ему проще взаимодействовать. У меня — это води-и-чка! Хотя чаще всего людям достается Земляная, а реже всего Грозовая, я даже не знаю, что могут эти маги. Наверное, вызвать грозу.

— Погоди-погоди. Ты сказал, что каждый предрасположен к магии?

— Ну да. Правда деда говорит, что учатся ею управлять далеко не все. А хорошими магами становятся единицы. А у меня получилось! Значит я та самая единица и стану великим магом!

— А кроме тебя, Мат, есть ещё маги в деревне?

— Бабуля владеет магией земли. Поэтому она и стала хранительницей нашей деревни. Но она не любит ею пользоваться. Говорит, что не хочет никого будить. А кого будить то! Днём и не спит никто!

— Пег спит. Пег любит спать. Кровать много подушек — мягко! Хы!

Матеус задумался:

— Может быть не хочет тревожить Пега… Я не знаю… О, а вот и деревня! Пойдём к бабуле, она обещала напоить нас моим любимым чаем!

— Да, кстати, я так и не отблагодарил тебя, Мат. Спасибо, что не бросил меня на берегу. Не знаю каков ты в магии, но это уже был великий поступок.

— Ай, да ничего особенного! Только больше не тони, Комен!

— Утопленник, хы! — добавил Пег.

«Цитатами стоит пользоваться только тогда, когда действительно не обойтись без чужого авторитета»

Артур Шопенгауэр

День был хмурый, с самого утра ветер разгонял серый туман над Евстраем, но ни туману, ни густым тучам не было конца. Пронизывающий ледяной дождь — визитная карточка острова, вот уже третий день как оставил в покое жителей прибрежного городка Ореол. Редкие презрительные взгляды наверх, к Солу, служили одновременно и проклятием, и благодарностью местных жителей. После череды аномально слабых, для ритуала рождения, энергетических всплесков, лишь редкий иониец жаловался на недомогание. Страшного не произошло, а тела предвестников ужасной кары Ион Сола украшали столбы, вкопанные по всему Евстраю, задолго до событий трехдневной давности. Горожане Ореола расслабились и вернулись к своим повседневным делам.

Уоррен Перч — молодой капитан армии Евстрая и новоиспечённый начальник гарнизона в двадцать солдат на заставе вблизи Ореола. Последние несколько часов для него были слишком утомительны, слушать крики черни под окнами не пристало офицеру и отпрыску влиятельного чиновника. Поэтому начальник незамедлительно делегировал своим подчинённым ответственное дело по усмирению нарушителей порядка.

Покуривая трубку, Уоррен полубоком сидел за столом в своем кабинете на третьем этаже смотровой башни. Второй день начальник примерял на поясе новенький нож, выданный ему по завершению обучения в кадетском корпусе. Мечом парень пользоваться так и не научился, а нож, по его мнению, придавал ему более грозный вид. Только вот повесить его так, чтобы он был и на виду и не мешал сидеть никак не удавалось. Он уже подумывал о том, чтобы вовсе его снять, когда в дверь его кабинета постучались. Не решив, как оставить ноги: поставить обе на пол, или закинуть левую ногу на правое колено начальник как можно небрежнее крикнул:

— Войдите.

Двое офицеров, бросая презрительные взгляды на молодого капитана, втащили в кабинет тело в грязной мятой одежде. Уоррен не смог определить кому именно принадлежала эта одежда, но судя по тому, что она ещё не порвалась, рассудил, что она не из дешёвых, а значит их обладатель тоже не так прост. Изображая полное отсутствие заинтересованности в происходящем, Капитан наблюдал за происходящим и незаметными движениями вытер о новый камзол вспотевшие ладони:

— Кто это? — ломающимся голосом произнес начальник. До обладателя настоящего командирского голоса ему было ещё далеко.

— Нарушитель. Местные приволокли его из города и оставили у частокола. Причина неизвестна. Стал нарушать порядок. Кричал. Угрожал. Пытался причинить вред здоровью рядовому, — отрывисто отрапортовал один из младших офицеров продолжая поддерживать бессознательное тело. — Временно обезврежен. Куда прикажете его определить, Капитан?

— Отведите его в темницу! — высоко задрав нос заявил молодой начальник.

— Не смею ослушаться, капитан, но у нас нет темницы, — ухмыляясь ответил второй офицер.

— Грязное захолустье, конечно у нас нет темницы! Так постройте её! Отец был прав, солдаты на этом конце острова страдают от безделья, в то время как ваши товарищи в столице сбиваются с ног заботясь о безопасности Евстрая!

— Смею возразить, капитан. Кроме нашего гарнизона в Ореоле больше нет воинов. А ближайший к этой части Евстрая противник — монахи с Корунена, живущие в неделях плавания. Да и последняя война с Ильдраиром закончилась, когда я был ещё младенцем. Зачем нам здесь темница? — возразил ухмылявшийся ранее воин.

Неуклюже поднявшись из-за стола, Уоррен подошёл к телу, повисшему на руках у солдат. Они подхватили его под подмышки и подняли повыше. Ткнув бессознательное тело в грудь, начальник сказал:

— Чтобы держать там вот таких пьяниц и барагозов! Или вы хотите вешать каждого, кто буянит?

— Никак нет. Но мы солдаты, а не плотники.

— О, я уверен, вы что-нибудь придумаете, лейтенант Сурво. Ваш отец работает кораблестроителем на Чакре. И вы, вероятно, тоже умеете обращаться с инструментом. Поправьте меня, пожалуйста, если я не прав, — ухмылялся уже молодой капитан.

— Так точно! — отрапортовал воин, помрачнев, и кивнув напарнику повел провинившегося назад.

Улыбнувшись своей первой победе в качестве командира гарнизона, Уоррен задумчиво рассматривал водную гладь на горизонте из окна своей маленькой башни.

"Я сделаю из этого захолустья образцовую заставу. А потом уже обо мне узнают канцлер и сам Верховный главнокомандующий! Маленький альбос всегда начинает с самых низов, главное не сдаваться!"

Так, под сладкие мысли о скором продвижении по службе, Уоррен не заметил, как в очередной раз, просидел несколько часов летая в облаках. Мерные, глухие удары деревянных молотков, напоминали, что подчинённые занимаются делом, а значит уровень дисциплины непременно растёт.

На столе стояли громоздкие настольные механические часы, подаренные отцом перед отбытием сына из столицы в противоположный конец острова. Тихо гудя от напряжения заводных пружин, они указывали на ярко красную часть циферблата, когда с улицы донеслись крики и звон пожарного колокола.

— Как иронично. Снова придётся отвлекаться на исправления чужих ошибок вместо составления плана по улучшению дисциплины личного состава, — меланхолично произнёс капитан и направился к выходу из башни.

Горела старая повозка, служившая для перевозки провианта от города к заставе. Рядом догорал стог сена, расположенный неподалеку от маленькой конюшни. Двух гнедых лошадей уже вывели подальше от пламени пара офицеров без головного убора и в одних штанах, выставив свои печати напоказ. От ближайшего колодца выстроилась вереница из дюжины солдат, поочередно передающих друг другу полные ведра воды, а самый младший рядовой бегал с пустыми. На него то командир и обратил внимание:

— Рядовой! Отставить суету.