От громких криков запряжённые в экипаж лошади резко рванули в сторону от Сурво и завалили карету набок. Дривиц, нечленораздельно мыча, свалился с козел на землю и, едва успел развернуться, как ему на ноги рухнула крыша кареты. Послышался сдавленный стон и хруст костей. Меритас приложился плечом об окно, придавив собою бедолагу Сайласа, но, что страшнее, они прижали старика-возницу.

Потирая ушибы, Меритас аккуратно выглянул наружу. Он увидел, как Дирк сшиб замешкавшегося гвардейца с лошади и, запрыгнув в седло, сам пустился в погоню, безжалостно лупя пятками и прижимаясь к шее скакуна.

Конвульсии лежащего на земле командира прервал Сурво. Левой рукой, размеренно и без спешки, он вогнал кортик в сердце бедолаги и ладонью прикрыл его глаза. Второго, упавшего с лошади, добил рядовой по имени Авен. Первым справившийся с оцепенением, он осыпал ударами копья грудь лежачего, словно упиваясь чавкающими звуками крови.

Мерик с усилием подтянулся и выбрался из кабины через окно. От увиденного кольнуло в сердце. На пыльной земле валялись три трупа. Из шеи помощника тонкой пульсирующей струёй лилась кровь. Рядом завывал безмолвный старик Дривиц.

— Поставьте колымагу на колёса, никчёмные! — скомандовал Сурво. Четверо воинов, бросив копья, принялись переворачивать карету и помогать старику подняться. Тот взвыл ещё сильнее, левая нога плетью свисала из сломанного таза.

— Положите его, идиоты.

Майор подошёл к Дривицу, осмотрел лужу крови, сочащуюся между редких травинок, и пощупал тазобедренный сустав.

Меритас, прикрыв глаза ладонью, будто прячась от происходящего, наблюдал за стариком, который судорожно хватает ртом воздух и с надеждой смотрит на Сурво. Тот, покривившись, поймал взгляд Дривица, сказал: «Спасибо за службу», после чего быстро проткнул заляпанным кровью кортиком левую грудь возницы. Он в ужасе посмотрел на дыру и, выдохнув, обмяк, вперив последний взгляд к Солу.

Меритаса прошиб пот. Хотелось кричать, но это было выше его сил. Присев на землю он закрыл глаза и принялся молиться.

***

Сколько они скакали, Меритас не знал. Часы остались позади, вместе с экипажем, кучей трупов и бесполезными воинами, которым Сурво приказал избавиться от тел и возвращаться на заставу. С собой он взял только братьев Авена и Орена. Больше двое скакунов гвардейцев выдержать не могли, а распрягать экипаж было некогда.

Если конь худощавого Меритаса и Авена без труда шёл рысью, то скакуну жилистого Сурво и мускулистого Орена пришлось не так сладко. Под весом двух взрослых мужчин конь напрочь отказывался ускоряться. Майор сидел на крупу и бранился на держащего вожжи Орена. Изредка проклинал Меритаса, потрясая культёй. Видимо, чтобы не расслаблялся.

Вокруг раскинулась бескрайняя степь. Тонкие сухие кустарники-колючки изредка чесали голень. Только впереди, вдалеке, за кронами высоких сосен темнел океан. Глядя на него, Меритас прокручивал в уме увиденные убийства. Он замкнулся, задумавшись о Сайласе и его дальнейшей судьбе. И, конечно, очень обрадовался, когда вернулся Дирк.

— Догнал? — спросил его Сурво.

— Одного… — поморщился офицер.

— Ожидаемо.

— Где Дривиц и остальные?

— Твой товарищ отправился к Солу. Парни заметут следы и пойдут в Ореол.

Дирк сглотнул и коротко кивнул:

— Какой у нас план?

Сурво потёр подбородок и задумчиво спросил:

— Как думаешь, зачем верховный так поступил?

— Я лишь исполняю приказы, зачем мне думать?

— Не юли! — огрызнулся майор. — Ты, выскочка, попал в орден, потому что приглянулся Мастеру пытливым умом.

— И желанием отомстить.

— Рад, что понимаешь это, малыш.

— Не тебе, пёс, меня так называть, — Дирк посмотрел Сурво в глаза.

Тот дёрнул культёй и, отведя взгляд, тихо промолвил:

— Унерос окончательно спятил.

Дирк задумался и поднял вопросительный взгляд к Солу:

— Не знаю, зачем он устроил показательную казнь, но его методы мне что-то напоминают, — сказал он и, подъехав поближе к Меритасу, обратился к нему: — Похоже, верховный восславил Иная, не так ли, мой мальчик?

Лорд не нашёл слов. Знать бы ещё, что это за «Инай» такой? Ранее Дирк назвал Меритаса воплощением бога лишь потому, что тот умеет управлять огнём. Офицер ошибался, лорд не был богом, но в словаз Дирка была и правда: искусных магов огня не так уж и мало, особенно в академии. Значит ли это, что странный мужчина, нашедший юного лорда в лесу и накормивший хлебом лишь играет свою роль? Стоит ли в таком случае сыграть свою?

Тут перед Меритасом встала дилемма: ему хватило ума догадаться, что он далеко от дома, где конкретно — неважно. Вернее, важно, конечно, ещё как, но сейчас стоило задуматься о том, чтобы выжить в новом и весьма изменчивом мире. Сколько времени прошло с момента, как очнулся на холодном берегу, вблизи забытой богами рыбацкой деревушки? Сколько попыток исправить ситуацию предпринял и какими они были? Нисколько. Никакими. И это уже вторая сторона дилеммы: а как тогда выжить? Смириться и принять участь или противиться и бежать?

Сурво ехидно заметил, что парень уже не такой болтливый как на заставе. Дирк, насвистывая какую-то отдалённо знакомую мелодию, ответил:

— С большой силой приходит и большая ответственность. Правда, твоя божественность?

Эта фраза отпечаталась в сознании юного лорда. Он, опустив взгляд, тихо промычал:

— Инай бы не одобрил…

Дирк пропустил слова лорда мимо ушей, а вот Сурво приказал Авену осадить скакуна. Когда наездники замедлили ход, майор спешился. Подойдя к Меритасу вплотную, он быстро схватил его за грудки левой рукой и, рванув на себя, скинул с лошади. Лорд от неожиданности вскрикнул и упал как тяжёлый мешок с мукой. Пока он безуспешно хватал ртом воздух, Сурво распалялся:

— Двадцать лет я верой и правдой служил во благо ордена! Двадцать раз по три сотни соловых циклов! Ни дня я не сомневался в праведности Мастера. Ведь он отмечен богом! Самим Инаем! Сначала, как желторотый юнец, я верил в сказки о прокля́том огненном существе из внешнего мира, чей приход должен изменить жизнь до неузнаваемости. Знаешь, мне было плевать, что произойдёт, лишь бы выбраться из грязи.

Меритас аккуратно поднялся и, уставившись под ноги, стряхнул землю с новеньких форменных штанов. Майор продолжал:

— После стал осторожнее… Оброс толстой кожей, перестал без разбора верить во всё, что проповедует орден. Обзавёлся званием и серебром, но по накатанной продолжал работать под прикрытием и выполнять приказы. Идеи уничтожить Сол и его последователей уже тогда казались мне излишне радикальными, но они исходили из уст мастера. А его я уважаю, — тон Сурво постепенно становился спокойнее. — Всё изменилось, когда появился ты — потомок Иная!

Майор взял Меритаса за подбородок, взглянул в глаза и медленно произнёс:

— Повтори, что ты сказал.

Юного лорда передёрнуло от страха. Он потерял дар речи, ведь, как обычно, ляпнул первое, что пришло в голову. К тому же не от своего имени, а от имени бога, чью шкуру успел на себя примерить, не думая ни об ответственности, ни о последствиях. Сурво прохрипел:

— Повтори! Свои! Слова!

Мерика потряхивало, но отступать слишком поздно. Раз примерил на себя чью-то роль — то играй её до конца. Упрямство взяло своё.

— Он бы не одобрил! — выпалил Меритас, его голос подрагивал от адреналина, но уверенность в собственной правоте добавляла мужества в голосе. — Инай не сжигает беззащитных! Так нельзя!

Сурво отряхнул рукав Мерика от грязи и похлопал по плечу:

— Таким ты мне нравишься больше, чем тот капризный мальчишка, устроивший пожар на заставе.

Меритас хлопал ресницами не зная, что ответить. Майор продолжил:

— Я убивал ради бога, которого никогда не видел. О, как самозабвенно я это делал! — вскинув культю вещал он. — Теперь сам бог говорит мне, что я был не прав. И знаешь… Что-то в этом есть!

— Командир! Я вижу корабли! Много кораблей! — воскликнул Орен. Он держал в руке маленькую подзорную трубу с треснувшим стеклом и смотрел в направлении океана.