Здоровяк отвлёкся на звуки из-за спины, но не успел обернуться, как альбос, хрипя от злости, наотмашь ударил его по затылку.

— Кого?! — проревел обидчик, хватаясь за голову.

Не дожидаясь пока противник придёт в себя, Комен решил сбить его с ног прицельным боковым ударом ступни в колено.

— Отстань от неё, урод!

Стопу пронзила резкая боль, удар пришёлся на пальцы. Альбос ошарашенно отвёл больную ногу назад, замахиваясь кулаком для следующего удара. Обидчик пошатнулся, но, на вдох припав на больное колено, тут же поднялся и, увернувшись от неуклюжего замаха, рванул вперёд, сбив Комена с ног плечом.

Упав на спину, альбос, вьясь ужом, увернулся от удара ногой и почувствовал, что скатывается по мокрой траве вниз, под мост. Смекалка подкинула странное решение, и Комен, не задумываясь, последовал ему: крутанувшись на копчике, он схватил обидчика за ногу и, получив сапогом по щеке, всё же уронил здоровяка.

Так они, практически в обнимку, покряхтывая, неуклюже избивая друг друга, катились в сточную траншею.

— А-агрх! — прошипел Комен, упав спиной на покрытое мелкими камнями дно вонючей канавы. На противнике не было ни ссадины, в то время как у него во рту отчётливо чувствовался металлический привкус крови. Кажется, Комен слегка поторопился, когда решил, что сможет одолеть здоровяка.

— Ты кто такой, слизняк недоношенный?! — взвыл удивлённый обидчик, сидя на альбосе и тряся его за грудки. — Бессмертный шоли?!

— Утопленник, держись! — сверху послышался звонкий топот сапог.

Комен отчаянно махал руками, стараясь достать до лица здоровяка, но тот даже не уворачивался и лишь немного изменился в лице, услышав детский голос сверху. С силой оттолкнув Комена, обидчик встал, со злостью ударил его в живот. Осмотревшись по сторонам, он скрылся под мостом, крикнув:

— Эллария круглая!

— Ты там как, в порядке? — спросил Матеус, спускаясь вниз к Комену.

— Просто, прекрасно, Сол тебя задери! — в истерике бросил ему альбос. — А какой у нас вообще был план?

Мальчик не ответил.

Щека Комена горела, а из разбитой губы шла кровь. Пелена ярости, застилавшая взор, куда-то улетучилась, оставив внутри пустоту и чувство жалости к себе. На подъёме у моста стояли несколько стражников и, уперев руки в бока, смотрели на бледнокожего защитника слабых и обездоленных.

Сплюнув, альбос полез к ним наверх, врезаясь пальцами в землю и стараясь выбирать для опоры наименее скользкие участки склона. Спустя, — как ему показалось, — вечность. Вымотавшись, как после похода в гору за Пегом, альбос наконец забрался на пригорок и уставился на стражников. Двое мужчин в ярко-зелёной гербовой одежде, с небольшими одноручными колотушками на поясе, жалостливо смотрели на Комена и качали головами. Переглянувшись между собой, они схватили его за запястья и заломили руки за спину, накинув на них верёвку.

— Стойте! Он же пытался ей помочь! — закричал Матеус. — Комен, скажи им!

Стражник, что держал альбоса за плечо, сиплым басом спросил девушку:

— Мия, ты его знаешь?

Та, всхлипывая, отрешённо смотрела в небо сквозь чёлку. Она всё так же подпирала крепостную стену и молчала. По её щеке катилась слеза.

— Ах, ну да, с тобой всё понятно. Откуда ты его знаешь.

— Да-да, так его! Мутный он тип! Брехун и совершенно не умеет торговаться! — этот голос Комен сегодня уже слышал. К стражникам подошёл торговец деревянными кольцами. — Сказал, что не умеет пользоваться магией. Таких нужно держать подальше от честного народа!

— Пустой шоль?! — в один голос удивились стражники. — Пошли-ка, голубчик. Ты то нам и нужен.

Стражники отвели Комена во внутренний двор крепости, рядом с которой и разворачивались события. Матеус тревожно бегал вокруг мужиков, но его мольбы не были услышаны. При входе в дозорную башню перед лицом мальчика захлопнули дверь.

Поднявшись по винтовой лестнице, Комена вывели на стену и через пару минут, миновав огромный дуб, каких Комен ещё ни разу в жизни не видел, спустились с неё в задний дворик.

Альбос думал, что его ведут в тюрьму, и очень удивился, когда вонючая жидкость с его штанов окропила дорогие, судя по золочёным рисункам, ковровые дорожки замка. Ростовые картины, развешанные вдоль коридора притягивали взгляды. Портреты импозантных властных мужчин и прекрасных дам в шикарных нарядах навевали на мысли о высоком статусе живущей здесь семьи. Проходя портрет непередаваемо красивой женщины с проницательными карими глазами, Комен засмотрелся на её чёрные волосы и чуть было не влетел носом в горшок со смешным миниатюрным деревцем.

Благо охранники подхватили.

Вскоре они привели Комена в просторный кабинет, расположенный на верхнем этаже крепости.

— Щорс? Клоу? Кого вы мне привели? — тихо произнёс усталый мужчина в лёгком зелёном халате. Если бы Комен был в Ионии, то предположил бы, что это просто дорогущая ночнушка. Но кто этих Элларийцев разберёт? Глаза мужчины не выражали никаких эмоций, а тёмные волосы, украшенные сединой на висках, выдавали в нём возраст больший, чем можно было определить по молодому лицу.

Мужчина вальяжно сидел за резным письменным столиком и жадно глотал воду из горлышка стеклянного графина. Позади него взгляду открылось достающее до потолка, узкое витражное окно. Комен раскрыл рот от удивления, выпучив глаза на стекло, высотой в два его роста.

— Да здравствует его величество! — вобрав побольше воздуха в лёгкие, хором выдохнули солдаты.

— Здравствует он. С такой оравой магов Аитхену не приходится хворать, — поморщившись, ответил мужчина. — Кто это, я спрашиваю?

— Мой лорд! Вы приказывали обо всех странностях докладывать лично! Этот парень очень странный! — просипел Щорс.

Лорд встал, опёршись на стол, и внимательно посмотрел Комену в глаза, слушая отчёт солдата.

— И чем же, десятник?

— Так это, драку устроил, пьяный видать. Да и бледный совсем, больной какой-то. И, это самое, торгаш с базара сказал, что он магией пользоваться не умеет. Пустой кажись!

— Так и есть, — подал голос Комен.

Оторвавшись от окна, он заметил, что на столе в полном беспорядке ютились скомканные листы пергамента, чернильница с перьями, пара пустых рюмок и два искусно выкованных из цветного металла канделябра под три свечи в виде сказочной птицы с длинным роскошным хвостом. Свечи догорали свои последние мгновенья, а воск, разливаясь из подсвечников, застывал на ворохе исписанного пергамента.

— Хм, пустой? Интересно… — в глазах лорда проскочила искра заинтересованности. Он встал, быстро подошёл к альбосу. Приказав солдатам освободить парню руки, мужчина обхватил правое предплечье Комена и, глядя тому в глаза, произнёс: — Проверим.

Запястье обожгло холодом, пронзив руку до плеча острой болью.

— А-ау! — крикнул пришелец, дёрнувшись, но лорд не собирался его отпускать. — Больно! Да больно же! Аа-а-у!

Спустя мгновение, искра в глазах лорда погасла, а интерес к бледнокожему пришельцу иссяк. Медленно вернувшись за стол, мужчина задумчиво сплёл из рук подставку и положил на неё подбородок.

— Не пустой. Что и требовалось доказать, — констатировал он. — Зачем соврал?

— Не врал я! Правда не умею, — ответил Комен, потирая ожог.

— Клоу, Щорс, выйдите пожалуйста.

— Так, а нарушитель же…

— Выйдите, — спокойно повторил лорд. — И заприте дверь.

Когда стражники, пристально глядя на альбоса, покинули комнату, он почувствовал себя увереннее. Усталое выражение лица лорда не внушало страх. Появилось время осмотреться. Комен подметил расставленные по периметру комнаты резные книжные шкафы с полупустыми полками. Ворох свитков пергамента и томики книг с разноцветными обложками, разбросанные повсюду на полу, безмолвно сообщали, что их владелец мог себе позволить некоторую небрежность в способе хранения литературы.

И ни одного названия не прочесть. Соловы иероглифы, эх!