— Благоденствия Элларии!
Каждый второй встречный приветствовал Кадиссу норовя заглянуть под капюшон. Она, пытаясь раствориться в толпе, запомнила последнюю фразу и, время от времени, сухо бросала её в ответ ускоряя шаг.
В воздухе витал дух праздника, на каждой улице висели украшения. А там, где украшений ещё не было, Кадисса обязательно заставала несколько горожан, прокидывающих верёвки между домами. Она, убедившись, что никто не увидит лица, откинула капюшон и рассмотрела украшения поближе. Ленточки, воздушные фонари и деревянные ромбовидные игрушки окрашенные в белый цвет.
Кто-то высунулся из окна, подвесил на раму маленькую стеклянную фигурку-призму и крутанул её. Свет звезды, проходя через неё, исказился и раскрасил белые игрушки во все мыслимые цвета, сделав их похожими на самоцветы.
— Красиво… — глядя на буйство красок грустно вздохнула Кадисса. — И где в этих человеческих дюнах искать Неда?
Наконец-то неподалёку показался просвет. Череда маленьких улочек заканчивалась крупной площадью. Рядом кто-то громко спросил:
— Друг, подсоби пожалуйста, поддержи лестницу, — рыжий мужчина с бакенбардами и бородой закатывал рукава рубахи и опоясывал себя связкой игрушек, готовясь повесить их в узком проулке, между домами. — Поможешь?
Кадисса дважды обернулась и могла поклясться, что мужчина вопросительно смотрел именно на неё.
— Благоденствия Элларии, — грубо бросила Кадисса и прибавила скорости. Не желая, чтобы кто-то узнал в ней игнийку она спрятала руки под накидку. Тут к рыжему мужчине подбежал взъерошенный широкоплечий парень в ободранных штанах и рубахе и вцепился в лестницу.
— Спасибо, сынок, но отплатить мне нечем, — глядя на парня ответил мужчина.
Кадисса, оглядываясь назад, с облегчением выскочила из переулка на просторную площадь. Буквально в тот же момент как она ступила на брусчатку в неё влетела девушка с большую охапкой свитков в руках.
— Шар-рах… — процедила Кадисса. — Проклятый муравейник.
— Ой-ой! Простите великодушно! Не заметила за своими фолиантами, — тонким голоском запричитала незнакомка.
Припав на колени она принялась собирать большие листы пергамента. Кадисса фыркнула, рассмотрев ало-розовые волосы девушки, заплетённые в две длинные косы. На их концах красовались алые бутоны роз. Ещё эта странная мешковатая одежда. В такой точно неудобно сражаться, запутаешься ещё.
Про себя Кадисса назвала незнакомку розоволосой. Её волосы не выходили из головы и притягивали взгляд.
Кадисса думала: «Такие длинные, ужас! Из чего она делает краску и как вообще ухаживает за такой копной?!»
Зависть неприятно кольнула под левой лопаткой.
— Смотри куда идёшь, — сухо ответила Кадисса, но решила не выделяться из дружелюбной толпы и пригнулась, чтобы помочь собрать свитки. Ей стало интересно, что девушка на них изобразила. Она успела разглядеть на них некое подобие моста на высоких опорах с ложбинкой. Рядом с каждым детальным рисунком мелкими ровными столбиками красовались иероглифы и сложные формулы. Кадисса понимающе покивала, изображая понимание.
— Ох, мне так неловко, — продолжала щебетать девушка с розовыми волосами, глядя Кадиссе в глаза. — Так жаль, так жаль! Я очень спешу. Благоденствия Элларии!
Вырвав последний пергамент из рук Кадиссы она побежала в сторону высокого трёхэтажного здания с большой треугольной крышей. Из крыши неуклюже торчала маленькая башенка, над которой возвышался красный флаг с рисунком в виде восходящего Фолио на фоне раскрытой книги.
Осмотревшись, Кадисса приметила небольшое скопление людей в одежде, похожей на ту, в которой была незнакомка. Они громко возмущались, обступив глашатая, не жалея глотки вещающего на всю площадь. Подойдя поближе, разведчица расслышала:
— Повторяю, по приказу его величества Аитхена Белоснежного была приостановлена выплата вознаграждений за изобретения не связанные с преобразованием энергии в гемы, — на лбу герольда проступила испарина, люди трясли кулаками, выкрикивая в его сторону угрозы. — Ещё раз! Всё что не связано с гемами пока не оплачивается! День благоденствия уже завтра, уважаемые, не будем же омрачать канун светлого праздника рукоприкладством! Лучше займитесь приготовлениями к празднику! Всё, мне пора!
Глашатай убрал свёрток с посланием в маленький тубус и поспешно ретировался. Из толпы до Кадиссы донеслись обрывки фраз:
“Только и думают о своих гемах!”, “Бедные изобретатели теперь никому не нужны…”, “О, Верса! Мой умывальник с затычкой, работающей на силе гравитации не увидит свет!”, “И что мне теперь делать? Пойду в таверну! Напьюсь на последние…”
Всё что Кадисса знала о больших городах, да и небольших тоже — лучше туда не соваться. Так советовали старшие соплеменники. Но коли завела нелёгкая, то можно найти место, где наливают и расспросить обо всём у хозяина. Такие местечки есть в каждом, даже самом задрипанном городишке.
Проследив за парнем, который собирался в таверну, Кадисса оказалась на тёмной улице около неприглядного домишки, что ютился между десятков других таких же плотно сложенных из камня и досок. Людей рядом было мало, как и внутри. На стенах, рядом с подсвечниками, висели резные деревянные фигурки птицы. Их хвосты, сделанные из крашенных птичьих перьев, перламутром переливались в тусклом свете свеч.
— Добро пожаловать в “Слёзы Эбису”, путник! — из-за стойки приветствовал разведчицу низкий коренастый мужчина потирая маленькие седые косички на бороде.
Кадисса села за стойку перед ним, опёршись на локти. Мужчина, увидев её руки, поставил большую плотно сбитую кружку и до верху наполнил её пенным напитком:
— Новым гостям — первая за счёт заведения!
— Благодарю, — сказала Кадисса отхлебнув из кружки. Мягкий аромах хмеля проник в ноздри и разбудил аппетит. Жидкость приятно охладила нутро оставив после себя приятное тепло и лёгкую хлебную горчинку. — Я здесь по делу.
— Х-ха! Знамо дело! И что же тебе нужно?
— Много ли у вас в городе таверн? — издалека зашла девушка.
Мужчина почесал затылок и покивав головой из стороны в сторону ответил:
— Если не брать в расчёт элитные… Да штуки четыре осталось всего…
— Для столицы не густо, — не поверила Кадисса.
— Так-то оно так, но люди сейчас стараются не тратить лишнее. Самоцветов не хватает, а Аитхен, будь он неладен дерёт с нас три шкуры. Вот и закрываются поильни, — мужчина указал на кружку девушки. — Как видишь, приходится работать в убыток, лишь бы привлечь гостей.
— Как же элитные?
— То — заведения для королевской свиты и им подобных. Они всегда были не от мира сего, тратить им не привыкать. И не вздумай спрашивать откуда у них столько самоцветов. Не поймут.
— А какие ещё остались?
— Моя таверна — ближайшая к восточным воротам, одна к северным, “Хмель Вандерии” называется, в честь воительницы с севера. У западных ворот “Столица гроз”, в ней, говорят, лучшие вина из Эллады. А в порту “Гнилой туман”, но туда я тебе соваться не советую, у неё как и у островов Гнили репутация не ахти.
Кадисса сделала ещё один большой глоток.
— У вас здесь в ближайшие дни не останавливались подозрительные личности?
— Смотря кого назвать подозрительным. Пока только ты. А так… разные останавливаются. Перед днём благоденствия кто только не приходил. Сегодня вечером вот ожидаю наплыв клиентов!
— Ну-у… — протянула Кадисса, — Кого-то моего цвета кожи, к примеру.
— Я на цвет внимания не обращаю, девочка. Разных гостей принимать приходилось, знаешь ли. Все люди плохие одинаково, но каждый из них и хорош по своему.
— Они сделали со мной это, — разведчица откинула капюшон открыв трактирщику изуродованное веко. — И я найду их с вашей помощью или без неё.
— Юни благочестивый!
Трактирщик осмотрелся и наклонившись к девушке прошептал:
— Были двое, в накидках, лиц не показывали. Сходу спросили где можно разжиться самоцветами, да я почем знаю? Наверняка уже на Эверзор поднялись. Уж где-где, а там живут самые богатые люди в мире.
