Если попытаться объяснить данные наших экспериментов с позиций М. С. Шехтера и других исследователей об интегративном глобальном образе как основе, на которой принимается решение о категориальной принадлежности предмета, то очевидно, что категориальные связи образов и слов остаются сохранными при поражении задних отделов мозга (височных и височно-теменно-затылочных) и нарушаются при поражении передних (задне-лобных) его отделов.
Поскольку при акустико-мнестической афазии нарушение актуализации предметных образов по существу связано с дефектами вычленения существенных признаков предметов (объектов, явлений), то можно думать, что именно они связаны со значением, а общее в структуре образа с другими образами из одной семантической группы, по всей вероятности, связано со смыслом.
Если вспомнить положение А. Н. Леонтьева о пятом квазиизмерении, в котором человеку открывается мир, о смысловом его поле и изначально смысловом восприятии предметов объективного мира и формировании образа из контекста на основе предварительной гипотезы путем поиска дифференциальных признаков в зрительном поле, которые позволили бы конкретизировать уже подразумеваемый образ, то мы видим следующее. У больных с поражением задних зон мозга нарушается именно поиск дифференциальных существенных признаков для подразумеваемого образа, а общий контекст и смысловое поле образа остаются сохранными, а при поражении передних зон мозга — задне-лобных — нарушаются общий контекст и смысловое поле, но сохраняется способность к вычленению существенных признаков. Этот феномен — нарушение вычленения существенных признаков — приобретает принципиальное значение, так как он имеет место, как показывали наши исследования, во многих видах интеллектуальной деятельности больных с афазией. Так, например, наше исследование вос-
глобальный образ буквы и его общее «смысловое поле», но нарушается восприятие различий в буквах, которые связаны с конкретным их названием (значением).
Роман Якобсон придавал огромное значение различиям в буквенных знаках. Он писал, что с помощью буквенных знаков можно постичь даже тот язык, звучание которого неизвестно (например, коптский): «Чем легче свести все многообразие букв к простым и упорядоченным различиям, тем больше шансов у исследователя постичь язык через его письменность»[131].
Он считал, что в этом случае буквы выступают в роли чисто различительных элементов языка и с их помощью дифференцируются значения слов, лишенные собственного значения. «…В этой ситуации буквы с функциональной точки зрения несут ту же нагрузку, что и фонемы»[132].
У наших больных, как мы могли увидеть, страдает именно зрительное восприятие этих различий, что и является причиной нарушения чтения и понимания написанного при оптической алексии, возникающей при поражении затылочных и теменно-затылочных зон мозга.
Тот же феномен обнаруживается и при акустическом восприятии звуков больными с поражением задних отделов мозга (височных) при сенсорной афазии. В этом случае у-больных нарушено восприятие фонемы, т. е. признака звука, несущего значение. В русском языке это звонкость и глухость, твердость и мягкость и т. д. Звук б воспринимается и произносится как п и наоборот; звук т как д и наоборот и т. д. Эти больные не замещают звук б на звук из другой семантической группы, например на а, но вместо а они могут сказать о или ы. Мы видим, что и здесь при восприятии больными звука актуализируется его глобальный образ, но в пределах определенной смысловой группы, а фонема, конкретное значение звука не воспринимается. Можно думать, что и здесь, уже в другой модальности восприятия, мы встречаемся с тем же нарушением чувствительности к восприятию микрознака, который несет значение и вторично ведет к нарушению понимания речи, а в целом к сенсорной афазии. То же самое мы обнаруживаем и на более высоком уровне лингвистической организации речи — на уровне предложения при чтении текста больными с сенсорной афазией (алексией).
Приведем пример.
Больным с сенсорной афазией и алексией даются предложения для чтения, которые они читают следующим образом. В лесу стоит избушка. Больной: «Это… вот… дом в лесу». Корова громко мычит. «Стадо… му-му… кричит». По небу летит самолет. «Летчик… это вот он… в этом… вверху… в небе».
И здесь мы обнаруживаем актуализацию общего глобального образа и его контекста и правильное понимание общего смысла.
Однако конкретное значение осталось непонятым. Известно, что в этом случае сенсорной алексии нарушается не зрительное восприятие буквенных знаков, а слуховое восприятие звуков, именно их существенных признаков. Поэтому из-за нарушения фонематического слуха искажается восприятие буквенных знаков, точное чтение замещается угадывающим: идут поиски общего смысла.
В современной лингвистике, в ее теоретических исследованиях показано, что процесс синтеза предложения на любом языке осуществляется по принципу от общего к частному, от общего плана предложения, его структуры к конкретизации отдельных его частей. Для этого нужно, чтобы человек располагал информацией о предложении в целом до начала процессов его анализа и синтеза. Или, иначе говоря, сначала надо понять смысл предложения (высказывания) в целом. Если проанализировать полученные нами факты с позиций теоретической лингвистики, то можно понять, почему больные с нарушением чтения по сенсорному типу понимают общий смысл фразы: восприятие идет не от восприятия отдельных букв или слогов, а от целого предложения, которое ведет к пониманию общего смысла. В наших других исследованиях было показано, что и при акустико-мнестической афазии при акустическом восприятии целых предложений больными воспринимался общий смысл предложений, а отдельные слова они не понимали. Эти материалы говорят о том, что при поражении задней речевой зоны сохраняется восприятие целого, обобщенного и нарушается восприятие конкретного. Это касается и вербальных, и невербальных стимулов. При поражении передней речевой зоны, наоборот, сохраняется принцип единичного, частного и в восприятии (акустическом, зрительном, тактильном) и нарушается переход от частного к общему, к обобщенному.
Таким образом, при всех формах афазии искажается предметный образ-представление и его речевая организация; нарушается смысл и значение как на вербальном, так и на невербальном предметно-образном уровне. Механизмы этих нарушений при разных формах афазии (алексии) разные и зависят от топики поражения мозга.
Весь изложенный материал дает основание предположить наличие некоторых общих психологических механизмов нарушения вербальных и невербальных (образных) компонентов в процессе мышления при локальных поражениях мозга.
Первым таким общим механизмом нам представляется нарушение восприятия микрознаков, т. е. вычленения существенных признаков вербального и невербального стимула, возникающего при поражении задних отделов левого полушария мозга. Данный механизм обнаруживается в сенсорных формах афазии, алексии и аграфии, а также в формировании и актуализации предметных образов-представлений. Этот дефект ведет к нарушению понимания значения стимула (слова, буквы, цифры и другого образа), но понимание его общего и обобщенного смысла остается сохранным. В этом случае не нарушается и категориальность интегративного глобального образа. Процесс мыслительной деятельности страдает в этих случаях в звене перехода восприятия от целого к частному, от общего к конкретному.
Вторым общим психологическим механизмом является нарушение уровня обобщенного восприятия стимула — слова или предмета, нарушение интегративного глобального образа слова, предмета при сохранности вычленения отдельных признаков предмета. А процесс мыслительной деятельности страдает в звене перехода восприятия от конкретного, частного к целому, обобщенному. Это нарушение возникает при поражении передних, прецентральных отделов коры левого полушария мозга.
