Нам представляется, что неправильно говорить, как это нередко встречается в литературе, о сохранности значения речи при поражении лобных систем. Здесь необходим тонкий анализ самого понятия «значение»: значение как клеточка речевого мышления при поражении лобных систем нарушается, но денотативные значения и значения на уровне эмпирических связей остаются сохранными.

Что касается самого процесса протекания понимания задачи, то наш материал показал, что при поражении теменно-затылочных отделов мозга у больных возникает сначала обобщенное понимание текста задачи, без точного понимания ее деталей. И только затем, по мере активной деятельности над восприятием текста, у больных все более уточняется и конкретизируется понимание задачи и в конце концов наступает полное и полноценное понимание текста как задачи, т. е. процесс понимания идет от общего к частному и снова — от частного к общему, но уже более высокого порядка. Глобальное понимание уточняется при анализе и понимании составляющих частей задачи, и только после этого поэлементного анализа у больных наступает снова обобщенное, но уже в своей конкретности, понимание задачи. Такой процесс понимания отдельных элементов и их синтезирование в целостное понимание более высокого порядка может происходить благодаря мыслительным операциям и действиям.

При поражении лобных отделов мозга имеет место совершенно иная картина. Здесь процесс понимания как таковой отсутствует. Он замещается некоторыми перцепторными операциями, выхватывающими отдельные фрагменты из целого, и на их основе больными делается заключение о содержании текста задачи. Нарушены разные уровни понимания — понимание текста на основе глобального, интегрированного образа задачи, а также понимание, протекающее на основе поэтапного анализа и синтеза ее элементов. Эти активные процессы у больных замещены непосредственным узнаванием отдельных фрагментов текста. В основе этих дефектов лежат нарушение и интенции как готовности и отношения к деятельности, и мотивационно-потребностной ее сферы, и способности к аналитико-синтетической деятельности. Анализ психологических механизмов нарушения решения задач показал, что одним из таких механизмов является нарушение динамической связи понимания значений и смысла в одних случаях и ее сохранность — в других, а также и нарушение процесса постепенного формирования смысла.

В одной из своих работ В. П. Зинченко писал, что в настоящее время исследователями нащупываются пути изучения смыслов, которые связаны с анализом процессов извлечения субъектом смыслов из ситуации, из информации и др., открываются и пути изучения смыслов и значений в их динамической связи. Наш материал показал психологическую реальность этих путей.

Наши экспериментальные материалы показали, что при поражении теменно-затылочных отделов мозга остается сохранным I процесс извлечения, как бы «вычерпывания» смысла из литературного текста, из текста арифметической задачи, из серии сюжетных картинок (наглядный материал). Больные с самого начала воспринимают текст как нерасчлененное целое синкретическое образование[70], осмысливают его, в результате чего возникает обобщенное понимание смысла. Следующий этап развития понимания задачи, требующий выделения и понимания отдельных элементов этого целого, логико-грамматических конструкций в вербальном тексте, у этой группы больных нарушен, и непосредственное узнавание-понимание фраз замещается осознанными, развернутыми действиями по пониманию конкретных значений.

Далее на основе понимания конкретных значений происходит обобщенное понимание смысла, но на более высоком уровне обобщения; здесь уже происходит как бы означение смыслов. У больных же с поражением лобных систем мозга полностью нарушается деятельность по «вычерпыванию» (извлечению) смысла, процессы осмысления значений и означения смыслов…

Приведем пример, указывающий на восстановление больным в ходе активной деятельности динамической связи значений и смыслов.

Больному Б. (с поражением теменно-затылочных отделов мозга) дается задача: «На двух полках лежит 18 книг. На одной из них в 2 раза больше, чем на другой. Сколько книг на каждой полке?» Больной читает, затем пытается передать общий смысл задачи: «Так… на двух полках всего 18 книг. На одной полке… много, а на другой… много. Нет. В общем 2 полки. На одной много-много, на другой мало. Сколько книг и там, и там?»… (обобщенное понимание смысла) «Так! На одной полке в 2 раза больше. Вот это трудно. В два… раза… в два… раза… что такое больше? это много? (осмысление значений), а там — мало… меньше, ага, мало, значит, меньше (осмысление значений). Ага! В 2 раза много… больше — это ведь одно и то же — много? больше? Нет, не так, больше в 2 раза (означение смыслов). Понял! Так, на одной полке один, тогда на другой полке два. А всего 18».

И дальше, как мы видели выше, больной правильно решает задачу. Эта выписка из протокола иллюстрирует положение, выдвинутое Л. С. Выготским и развитое В. П. Зинченко о полисемии значений и полизначности смыслов.

Таким образом, наши экспериментальные данные дают богатый материал, который, с одной стороны, нуждается в теоретическом осмыслении, а с другой — способствует разработке путей и методов, стратегии и тактики восстановления интеллектуальной деятельности у больных с локальными поражениями мозга. Он указывает на необходимость разработки методов, адекватных механизму нарушения мыслительного процесса. Эти методы должны быть разными, в зависимости от топики поражения мозга, механизма, природы и структуры нарушения интеллектуальной деятельности.

Глава V. Вербально-логическое мышление: норма и патология — общие закономерности

Мы закончили 1-ю часть книги, посвященную анализу и описанию экспериментальных материалов по исследованию нарушения вербально-логического мышления как одного из видов интеллектуальной деятельности. Эксперименты строились на основе системного подхода к строению и патологии ВПФ, в том числе и речевого мышления. В 1-й части настоящей работы нами были поставлены два круга вопросов, нуждавшихся в экспериментальной проверке.

Первый круг вопросов связан с проблемой мозговых основ интеллектуальной деятельности. Это прежде всего вопросы о вкладе каждой зоны в протекании мыслительного акта; о путях и формах взаимодействия зон мозга, обеспечивающих мыслительный процесс в норме и патологии.

Второй круг вопросов касается психологической сущности дефектов интеллектуальной деятельности при локальных поражениях мозга и ее связи, с одной, стороны, с биологическим, морфо-физиологическим аспектом (с мозгом), а с другой — с психологическими аспектами нарушений.

Здесь возникают вопросы, касающиеся прежде всего структуры интеллектуальной деятельности, ее функционирования и закономерностей нарушения при локальных поражениях мозга; Связи нарушения структуры и протекания интеллектуальной деятельности с локализацией поражения мозга; взаимосвязи и взаимодействия структуры и функций и, наконец, вопросы, связанные с нарушением понятийного мышления как процесса. Нас интересовали вопросы нарушения микрогенеза, т. е. протекания интеллектуальной деятельности, непростые взаимоотношения структурных звеньев мыслительного акта — операционального и аффективно-мотивационного, механизмы нарушения мышления и их зависимость от топики поражения мозга и др.

Кроме того, мы исследовали уровни организации интеллектуальной деятельности, а также и уровни ее реализации — произвольный и непроизвольный — и вопрос о зависимости нарушений различных уровней организации мышления от локализации Мозговых поражений.