О связи нарушений вербального уровня и уровня образов-представлений в интеллектуальной деятельности мы уже писали. Здесь же мы кратко остановимся на сопоставлении экспериментальных данных прежних наших работ с настоящим исследованием, чтобы продемонстрировать наличие некоторых общих психологических механизмов, лежащих в основе нарушения и речи, и образов-представлений. Сопоставление вербального и наглядного материала опытов позволит нам если не ответить на поставленные вопросы, то подойти к их пониманию.
Проведенные нами исследования по изучению этой проблемы показали, что между нарушениями этих двух сфер интеллектуальной деятельности существует определенная и четкая связь. Так, оказалось, что у группы больных с эфферентной моторной афазией на уровне речи нарушается и понимание, и актуализация обобщенных слов, но остаются относительно более сохранными слова, обозначающие конкретные предметы. В то же время больные с акустико-мнестической, сенсорной и афферентной моторной формами афазии (поражение задней речевой зоны) обнаруживают большую сохранность понимания и актуализации обобщенных слов. Что касается связей между словами и образами, то в этих случаях более сохранны категориальные и нарушены ситуативные связи, в отличие от эфферентной моторной афазии, при которой мы обнаружили обратную картину. В других экспериментальных исследованиях понимания слов мы получили данные о сужении значения слова, его многозначности, о нарушении понимания категориальных связей за счет увеличения ситуативных у больных с эфферентной моторной афазией. Приведем примеры.
Больной К. (эфферентная моторная афазия) в задании подобрать к слову транспорт соответствующие картинки подобрал картинки, изображающие пароход, поезд, троллейбус, вертолет и тут же — тачку, лыжи, санки, трактор, колесо, светофор.
Сопоставляя результаты этих опытов с опытами настоящего исследования, мы видим, что в них имеется сходство: на предметное звучание идущего поезда больные с эфферентной моторной афазией давали конкретные ответы, связанные с заданным предметом ситуативно, — «электричка», «светофор»; на звук марширующих солдат — «командир и солдаты» и др. Материалы этих опытов позволяют говорить о нарушении у этой группы больных системы обобщенных признаков, стоящих за словом, о нарушении категориальных связей слова и в целом — о сужении значения слова.
В этих же работах было обнаружено нарушение понимания смысла слов и относительная сохранность, конкретных значений при поражении передней речевой зоны, для поражений же задней речевой зоны, наоборот, характерными оказались сохранность смысла и нарушение понимания и актуализации слов конкретного предметного значения. Эти нарушения смысла и значения на уровне речи были связаны соответственно с нарушениями обобщенного и конкретного предметного образа.
Все проведенные нами опыты отчетливо указывают на связь нарушения предметно-образной и вербальной, сфер познавательной деятельности при эфферентной моторной афазии: на том и другом уровнях обнаруживается сужение значения и слова и предметного образа и нарушение их смысловой сферы. Эта связь обнаруживается и при других формах афазии — акустико-мнестической и сенсорной, однако психологический механизм этих нарушений иной. При сенсорных формах афазии нами было обнаружено нарушение актуализации предметных образов из-за дефектов вычленения существенных признаков предмета, которые, как нам представляется, несут на себе конкретное предметное значение и сохранность глобального обобщенного образа предмета, общего для целого класса однородных предметов.
Этот вывод сделан нами и на основании сравнения рисунков больных и их вербальных реакций в процессе рисования. Их рисунки, как мы видели выше, представляли собой как бы усредненный предмет без его конкретизации. В словесных реакциях этот дефект проявлялся в том, что больные, как правило, говорили, что они «не видят предмета», либо говорили о появлении неких общих образов: «что-то… транспорт какой-то» (шум поезда), «может быть, поезд?»; «что-то не вижу, может быть, так? Дерево» (в ответ на задание нарисовать вишню рисует обобщенное дерево), «А может быть, ягода? Тогда так» (рисует кружочек). Это совпадает с результатами опытов на понимание слов, в которых нами была обнаружена сохранность понимания слов, отражающих абстрактные и обобщенные понятия, и нарушение понимания конкретных предметно отнесенных слов. Нарушение предметной отнесенности слова приводит к тому, что вместо конкретной связи «предмет-слово» актуализируется смысловое поле, в которое входит заданное в эксперименте слово, т. е. предметное значение слова, денотат, замещается его обобщенным смыслом и родовым понятием. Так, не поняв конкретного значения слова холецистит, один из больных говорил: «Это что-то… болезнь такая», а слово русак сразу отнес к обобщенному классу — животное: «Это что-то… может, животное, что ли»; корабль — к транспорту: «Это, по-моему, транспорт такой» и т. д. Возможно, здесь мы имеем дело с обобщенным вербализированным отражением невербализированных смыслов. Сложная непрямая взаимосвязь и взаимообусловленность нарушения семантики образов-представлений и семантики речи отчетливо выступала во всех наших исследованиях, посвященных этой проблеме. Мы думаем, что полученный нами экспериментальный материал — вербальный и невербальный — не только позволяет говорить о тесной связи предметных образов с речью, но дает основания для выдвижения предположения о возможном психологическом механизме этой взаимосвязи.
При акустико-мнестической афазии, как мы видели выше, сохраняется обобщенный глобальный образ-представление, а на уровне речи это оказалось релевантным сохранности обобщенного слова, отражающего родовое понятие или общий смысл, что и позволяет думать о том, что глобальный образ-представление опосредуется не значением, а смыслом слова, а на более высоком уровне обобщения глобального интегративного образа — родовым обобщенным словом, обозначающим род и класс предметов. Смысл остается более сохранным, чем конкретное значение, так как известно, что «…смыслы слов, более динамические и широкие, чем их значения, обнаруживают иные законы объединения и слияния друг с другом, чем те, которые могут наблюдаться при объединении и слиянии словесных значений»[129].
С этой позиции можно рассмотреть и взаимодействие предметного образа, его смыслового контекста со словом, его обозначающим и несущим определенное устойчивое значение. Л. С. Выготский писал, что значение слова является лишь камнем в здании его смысла; можно думать, что и конкретный предметный образ и его значение — лишь камень, кирпичик в здании образного контекста и семантики образа.
Нам представляется, что образ-представление, и особенно его смысловая сфера, более связан с внутренней речью и со всеми ее важнейшими особенностями. Однако это только наше предположение и оно нуждается в дальнейшем исследовании. Здесь мы хотим лишь вспомнить об одной из форм замещения больными с акустико-мнестической и амнестической афазиями предметного слова-наименования описанием функций этого предмета, целой фразой или целым вербальным высказыванием, предикативным по структуре. Этот симптом сосуществует с симптомом сохранности внутренней речи у больных этой группы, в то время как при моторных формах, афазии внутренняя речь нарушается. Во внутренней же речи преобладание смысла над значением «…доведено до математического предела и представлено в абсолютной форме»[130]. Здесь превалирование смысла над значением, фразы над словом, всего контекста над фразой является правилом. Эти и ряд других наблюдений и позволяют нам выдвинуть гипотезу об интимной связи сферы образов-представлений с внутренней речью.
При моторных формах афазии мы обнаруживаем противоположную картину нарушения: образ-представление нарушается как раз со стороны его глобальности, обобщенности, но сохраняется в большей мере актуализация конкретных предметных образов, что на уровне речи проявляется в сохранности актуализации конкретно-предметных слов-наименований, а не слов, отражающих родовидовые отношения.
