Рис. 16. Дорисовывание заданных элементов здоровыми взрослыми испытуемыми.

В связи с полученными данными естественно возник вопрос о способности больных с этими формами афазии к вычленению существенных признаков предмета на уровне зрительной перцепции. С этой целью им провели дополнительную (V) серию опытов, используя метод классификации стилизованных (зашумленных) картинок, на которых были изображены разные животные.

Животные (мыши, зайцы, кошки, ежи, свиньи, собаки) были нарисованы в разных стилях — в обычном, карикатурном, пунктирном и т. д.; изменялись привычные формы и ракурс изображения животного, его цвет, размеры, но существенные признаки оставались. Больным предлагалось разложить 50 одинаковых по форме и размеру карточек с изображенными на них животными на группы. Давалась инструкция, в которой говорилось, что нужно все рисунки разложить на группы, но в каждой группе должен быть только один вид животных. (Слово «животные» произносилось только после того, как сам испытуемый, посмотрев на рисунки, говорил: «Это животные».) Названия животных не давались.

Результаты этой серии опытов показали нарушение у всей группы больных тонкой зрительной дифференцировки. Дефекты проявлялись в разной форме: у 100 % больных увеличено время опознания объектов, 55 % ошибались при отнесении животного к нужной группе (например, кошка относилась к группе зайцев и наоборот), 50 % не узнавали некоторых изображений и, наконец, 50 % больных образовывали новую группу животных.

Анализ ошибок больных показал, что в основе дефектов лежит трудность выделения характерных для отдельного животного признаков: отличительные признаки отдельного объекта замещались общими признаками группы. Например, некоторые больные в группу кошек относили стилизованных зайцев. На вопрос «Кто это?» они отвечали неуверенно: «Кошка». На вопрос «Почему они так думают?» был один и тот же ответ: «Вот уши, хвост и усы», соглашаясь, однако, с тем, что эти признаки характерны не только для кошки, но и для целой группы других животных.

Здоровые испытуемые (взрослые и дети), а также больные с поражением задне-лобных отделов мозга выполняли это задание безошибочно.

Можно думать, что в процессе опознания предметов (или в нашем случае их изображений на картинках) у больных извлекается из памяти глобальный целостный образ более низкого уровня обобщения. Причиной нарушения опознания близких по конфигурации животных и здесь, как показали опыты, является нечувствительность больных к отличительным признакам предмета (объекта, явления) и, наоборот, высокая чувствительность к восприятию целостного, глобального, т. е. сравнение идет как бы от сходства, а не от различия. За то, что в этом случае нарушается процесс восприятия, а не сравнения как одно из средств наглядно-образного мышления, говорят факты правильной классификации незашумленных картинок.

Таким образом, в I–IV сериях эксперимента мы обнаружили нарушение предметного образа-представления из-за дефектов вычленения существенных его признаков, а в V серии — нарушение предметного зрительного восприятия, однако в условиях, затрудняющих процесс различения.

В следующей, II части эксперимента мы попытались выяснить, отражаются ли, и если да, то как, дефекты гностических психологических процессов на речи. Мы исходили из гипотезы о причинно-следственной связи этих нарушений с дефектами называния предметов. С этой целью мы исследовали у больных процесс активизации слов-наименований и слов, обозначающих признаки предметов.

Мы предложили, что слова, обозначающие конкретные предметы, будут актуализироваться у этой группы больных труднее слов, обозначающих качества и отношения предметов, т. е. те признаки, которые не имеют четкости и конкретности в зрительных образах, присущих предметам реального мира.

Для проверки этой гипотезы мы совместно с С. Т. Сосновской провели специальный опыт, в котором и получили подтверждение своего предположения. В опыте участвовали 18 больных с амнестической и акустико-мнестической афазией. Им предъявлялось 100 картинок, на которых были изображены: 1) предметы обихода; 2) предметы детского словаря[122]; 3) явления природы; 4) действия; 5) качества предмета (его цвет, форма).

Каждому больному картинки предъявлялись 10 раз, фиксировалось время актуализации каждого слова у каждого больного. Полученный материал был подвергнут количественной обработке, Подсчитывалось среднее время для каждого слова у каждого больного и каждого слова у всех больных. Оказалось, что для всех больных время актуализации слов распределялось следующим образом (по степени возрастания трудности актуализации):

1) слова, обозначающие качество — 2,5 с (1,4–7,0);

2) слова, обозначающие действие — 9,3 с (2,6 — 20,0);

3) слова, обозначающие предметы — 15 с (4,0 — 34,0).

Мы видим, что актуализация слов-наименований оказалась более чем в 1,5 раза труднее, чем слов-действий, и в 6 раз труднее слов, отражающих качество предметов.

Таким образом, если в I части эксперимента мы обнаружили нарушение образов-представлений конкретных предметов, вычленения их существенных признаков, а во II части — нарушение зрительно-предметной перцепции из-за дефектов выделения специфических признаков и сохранность глобального образа, то результаты этой части экспериментов показали, что названия конкретных предметов актуализируются значительно труднее слов, обозначающих качества и отношения предметов, т. е. слов, за которыми стоят признаки реального предметного мира, не имеющие в своей основе конкретных зрительных образов. Эти данные, с одной стороны, подтверждают предположение о связи дефектов номинативной функции речи с нарушением гностической основы слова, а с другой — показывают, что слова, обозначающие более обобщенные и абстрактные отношения предметного мира, актуализируются легче предметно отнесенных слов.

Данные I части эксперимента позволяют предположить, что одной из возможных причин дефектов номинативной функции речи является нарушение в звене «образов-эталонов», с которыми сличается перцептивный образ. На это указывает уравнивание признаков отдельного предмета (объекта) с признаками класса объектов, в который включен данный предмет, — это явление мы нередко наблюдали у больных.

Все вербальные реакции наших больных мы подвергли качественному и количественному анализу. Известно, что больные с амнестической и акустико-мнестической афазией в поисках нужного слова чаще всего прибегают к перебору слов, замещая таким способом одно слово последовательным рядом слов. Эти вербальные реакции, а также и способы поиска нужного слова были подвергнуты психологическому анализу.

При количественной обработке данных эксперимента были выявлены следующие стратегии поиска слова. Поиск в направлении от слова родственной семантической группы занимает ведущее место (34 %) у всех больных, на втором месте — поиск от функции предмета (16 %). В 12 % случаев больные при поиске нужного слова использовали словосочетания.

Наиболее распространенным явился поиск от одной семантической группы и от функции предмета. В. одну семантическую группу мы относили слова, близкие по значению, по предметной отнесенности, по смыслу. (Например, молния — не гроза, не гром и т. д.; туман — не дым, не роса, не облако и т. д.; этажерка — не шкаф, не книжный шкаф, не книги; кошка — не собака; яблоко — не груша и т. д.)

Кроме того, качественный анализ словесных реакций (парафазии) указывает на тенденцию у большинства больных к замене нужного конкретного названия более общим. Например:

этажерка — это мебель, не книжный шкаф, нет, это и не шкаф и т. д.;

градусник — это не чаем, не будильник и т. д.;

чайная чашка — не стакан, не чайник и т. д.;

грузовик — машина, не совсем машина;

мальчик — ребенок;