Данные вопросы. — Выбор больного.

1. Сколько человек осталось в кружке? — 1. Так ведь это есть в условии задачи.

2. Сколько было в кружке мужчин? — 2. Это мы не можем узнать. Нет, не знаем сколько женщин ходит.

3. Сколько человек ушло из кружка? — 3. Это известно.

4. Сколько человек было в кружке сначала? — 4. Вот этот вопрос подходит. Знаем.

5. На сколько человек в кружке было больше, чем осталось? — 5. Ой, это трудно. — На сколько больше? Больше, чем осталось? А что такое «чем»? Трудный вопрос. Вроде на 25 больше, не знаю, но связать с условием можно. Правда, не знаю точно.

Из выписки из протокола видно, что больной выбрал адекватный задаче конечный вопрос; видно также, что процесс выбора вопроса является произвольной осознанной деятельностью, в высшей степени развернутой по своему психологическому и операциональному составу. Обращает внимание также и наличие контрольных действий больного по выполнению задания, критичное отношение к своим ошибкам.

Подобные данные о первичной сохранности у больных этой группы понимания конечного вопроса, его содержания и взаимосвязи с условием задачи были получены и в следующей серии опытов, в которой требовалась самостоятельная постановка конечного вопроса (и его формулирование) к заданному условию задачи. Результаты опытов показали, что больные успешно справлялись и с этим заданием. Трудности заключались, как и в предыдущих опытах, лишь в перешифровки логико-грамматических конструкций на единицы смысла. Как только наступало понимание содержания и смысла задачи, так больные сразу же могли поставить адекватный конечный вопрос. Анализ материала этой серии также показывает, что и в этих заданиях процесс носит развернутый, произвольный и осознанный характер.

Нередко больные, чтобы сформулировать нужный конечный вопрос к задаче, должны были последовательно выполнить ряд осознанных взаимосвязанных операций: вслух прочитать по частям условие, понять грамматические элементы текста, соотнести отдельные части условия, повторить задачу целиком и т. д. Только так, последовательно выполняя одну операцию за другой, шаг за шагом, больные подходили к полному пониманию содержании и смысла задачи, что незамедлительно вело к постановке ее правильного конечного вопроса.

Нередко стратегия была иная — больные сначала в процессе анализа условия задачи формулировали промежуточные вопросы, а на их основе ставили адекватный конечный вопрос. Психологический смысл второй стратегии в выполнении задания заключается в том, что промежуточные вопросы играли здесь роль смысловых (материализованных во внешней речи) опор, с помощью которых больные достигали положительного результата.

Правильная постановка промежуточных вопросов свидетельствует, во-первых, о правильно выбранной стратегии решения, во-вторых, о как бы постепенном проникновении в смысл задачи. Постановка конечного вопроса при данной стратегии поведения больных является результатом осознанной и развернутой деятельности по ориентировке в условии задачи и ее пониманию. Этот способ выполнения задания по постановке конечного вопроса к задаче является наиболее предпочтительным у больных с поражением теменно-затылочных отделов мозга.

Третий вид стратегии выполнения этого задания встречался редко, когда больные сразу понимали смысл задачи и формулировали правильный вопрос к условию задачи без предварительного развернутого ее анализа и без постановки промежуточных вопросов. Эта стратегия обнаруживалась, как правило, лишь в случаях негрубого синдрома семантической афазии и при фактическом отсутствии акалькулии. Эти данные говорят о том, что для усвоения смысла и содержания задачи необходимо понимание не только логико-грамматических связей между словами и предметных взаимоотношений, но и способов их математического выражения. Например, в задаче «От дерева высотой 16 м падает тень в 2 раза больше его высоты. Какова длина тени?» необходимо понять, что, во-первых, дерево и тень взаимосвязаны, во-вторых, их взаимоотношение прямое: дерево → (отбрасывает) → тень, в-третьих, их взаимоотношение имеет численное выражение (больше-меньше) и, наконец, в-четвертых, эти взаимоотношения носят определенное математическое выражение и могут быть вычислены с помощью не любых, а определенных арифметических операций. В приведенной задаче, больные понимают, что речь идет о дереве и тени, но не могут усмотреть и понять их количественное взаимоотношение из-за непонимания таких вербальных выражений, как в п раз больше (меньше). При поражении теменно-затылочных отделов мозга понимание именно этого психологического содержания текста задачи и нарушается из-за непонимания не предметного содержания, а лишь его отражения в сложных логико-грамматических конструкциях.

Если теменно-затылочный синдром и семантическая афазия осложняются акалькулией, то у больных нарушается понимание не только взаимосвязи грамматических конструкций с определенными арифметическими действиями, но и понимание сути самих вычислительных операций. В утих случаях от больных требуется высокая степень произвольности, осознанности и развернутости операций при анализе условия задачи.

Подводя кратко итоги, можно сказать, что при поражении теменно-затылочных областей мозга происходит замещение внутренней умственной деятельности, непосредственного понимания содержания и смысла текста задачи внешней умственной деятельностью, развернутой по составу операций, осознанной и произвольной по уровню ее осуществления. Непосредственному пониманию доступен лишь общий смысл задачи, который служит основой, базой для осознанного и развернутого процесса понимания конкретного содержания задачи. Известны некоторые исследования, в которых авторы, изучая решение, например, конструкторских задач, отмечают, что здоровый испытуемый стремится понять прежде всего общий смысл задачи и после первой такой попытки он решает, знакома ему задача или нет и что делать дальше[66]. При поражении теменно-затылочных отделов мозга обнаруживается та же тенденция.

Понимание у этой группы больных как бы предшествует решению задачи, рождая его стратегию, и претерпевает ряд трансформаций: от общего недифференцированного понимания ко все более глубокому дифференцированному и конкретному пониманию взаимосвязей между объектами (субъектами, явлениями), представленными в задаче, а на этой основе вновь происходит обобщенное понимание задачи и своих действий по ее решению, но уже на более высоком уровне, на котором понимание переходит в решение. Опыты показали, что при поражении теменно-затылочных отделов мозга интеллектуальная деятельность первично сохранна, но она нарушается вторично из-за дефектов речи и математических понятий и действий.

Больные с поражением лобных систем мозга обнаружили совсем иную картину нарушения мышления в процессе решения арифметических задач. Эта разница имела место в сериях опытов, построенных таким образом, что выполнение заданий в большой мере зависело от правильного понимания роли конечного вопроса задачи в ее структуре и конкретного смысла конечного вопроса.

У больных с поражением теменно-затылочных отделов мозга, как мы могли убедиться выше, отношение к конечному вопросу как к главному элементу задачи осталось сохранным, а понимание его значения и смысла если и нарушалось, то вторично, из-за дефектов пространственных синтезов и речи.

В I серии опытов больные с лобным синдромом обнаружили дефект дифференцировки задач, отличающихся только конечным вопросом, который оставался вне поля их внимания и при сравнении задач, и при их решении. Приведем выписки из протоколов эксперимента.

Больной О. (данные истории болезни приведены выше). Больному предлагается прочитать три задачи, у которых условие одно и то же, а конечные вопросы разные, и ответить на два вопроса: 1) Одинаковые или разные эти задачи? 2) Одинаковое или разное у них решение?

Больному предъявлялись следующие задачи;