Как и всегда, Данте, кажется, точно знает, что мне нужно. Наша решимость рушится вместе, и он со стоном обрушивается на мой рот, скользя в него глубоко и голодно, прижимая меня к двери весом своего тела.

— Будь проклята эта гребаная жизнь, Ив. В аду тысячу раз лучше!

— Полетели со мной, — умоляю я, притягивая его рот обратно к своему, упиваясь резкими контурами его лица, его красота вовсе не притупляется этими новыми шрамами. Я помню свой вчерашний сон. Помню его улыбку. Я помню, как была счастлива, увидев ее. — Повернись ко всему этому спиной, Данте. Уходи.

— Я не могу, — его лицо искажается в агонии.

— Здесь у тебя ничего не осталось.

— Дело не в том, что… — он ругается, и я вижу явный конфликт, отражающийся на его лице. — Господи, ты понятия не имеешь, мой ангел, и я надеюсь, что никогда не узнаешь.

Воспоминания моего сна начинают блекнуть. Вскоре мои безнадежные слезы смачивают наши щеки. Если этому суждено случиться, то мне нужно почувствовать эту страстную связь в последний раз. Мгновение спустя я рву молнию на его штанах. Он быстро реагирует, задирая мою юбку и срывая трусики с моего тела. Я уже такая мокрая для него, влага распространяется по верхней части моих бедер, когда он прижимает меня спиной к двери, а языком вступает в лихорадочный бой с моим. Я хочу обвить руками его шею, чтобы притянуть еще ближе, но вдруг Данте морщится и вырывается.

— Бл*ть!

— Что не так?

— Я сломал плечо.

Мои глаза расширяются от шока.

— Ты серьезно? Тебе нужно быть в больнице!

Он смотрит на меня сверху вниз, и его губы начинают подергиваться. Затем я с удивлением наблюдаю, как улыбка, которая мне приснилась, медленно появляется на его лице. Она как луч света, появляющийся при самых мрачных обстоятельствах. Я загипнотизирована. Она значит намного больше, чем я надеялась. Его первая искренняя улыбка для меня — нечто редкостной красоты, прогоняющее его мрачность и превращающее его лицо в бесценное воспоминание.

— Почему ты вдруг стал таким счастливым? — ахаю я.

Данте улыбается еще шире.

— На мгновение я почти смог обмануть себя, что тебе не все равно.

— А мне и не все равно, независимо от того, насколько неправильно и запутанно это звучит. Я ненавижу тебя. И хочу. Будь я проклята, если хоть что-то из этого понимаю.

— Не ругайся.

— Пошел ты!

— Я должен отправить тебя домой, Ив.

— Я бы не осталась, если бы и могла.

— Мне нужно быть внутри тебя…

Его последняя фраза больше похожа на сдавленный стон. Пульсация молниеносно возвращается, и мышцы моего живота напрягаются в предвкушении.

— Сядь на край кровати, — инструктирую.

В его глазах горит понимание. Он делает шаг назад и расстегивает штаны, прежде чем выполнить мою просьбу. Я быстро сбрасываю юбку и снимаю футболку и лифчик. Прямо сейчас не могу думать об ужасах его прошлого. На мгновение прогоняю весь стыд и чувство вины. Я слишком сильно хочу его, этого потрясающего мужчину, который желает моего тела так же сильно.

— Ты прекрасна, — мягко говорит он, окидывая взглядом мою наготу, словно запечатлевая в памяти каждый изгиб и изъян. Его темные зрачки почти почернели от вожделения.

— Как и ты, — бормочу я.

Сев на него верхом, я постанываю откидываю голову, когда он хватает ртом мой сосок и жадно сосет. Своей огромной эрекцией Данте толкается о внутреннюю сторону моего бедра, когда я мягко покачиваю бедрами взад-вперед, создавая восхитительное трение между нами. Одной рукой он мнет мягкую плоть моей задницы, постоянно направляя и подбадривая меня, а другую просто держит при себе. Должно быть, его плечо чертовски болит. Удовольствие — это единственное развлечение, которое я могу ему предложить.

Приподнимая бедра, я обхватываю пальцами основание его члена и направляю его в свое промокшее влагалище, медленно погружая и наслаждаясь каждым идеальным сантиметром его тела, пока он растягивает меня до предела. Данте стонет и замирает, когда его член полностью погружается в меня, и наклоняется вперед, пока мой клитор не оказывается плотно прижатым к горящей коже и мягкому черному пуху внизу его живота. И затем я делаю паузу, наслаждаясь ощущением того, что он полностью заполняет меня.

— До тебя я и не знал, что что-то может быть настолько хорошо, mi alma, — слышу его стон.

— Никогда не забывай меня, — у меня перехватывает дыхание.

— Никогда, — он звучит так решительно, непоколебимо. — Ты навсегда оставила отпечаток в моей душе.

В ответ я опускаю свой лоб, пока не упираюсь о него, одновременно сжимая его сильную челюсть ладонями, стараясь не задеть его синяки.

— Займись со мной любовью, Ив, — заявляет Данте. — Оставь мне это сокровище.

Я улыбаюсь ему и медленно верчу бедрами, удовлетворяя свою ноющую плоть, оседлав его так нежно, чтобы не задеть его раненое плечо, делая каждое мгновение значимым. Он снова стонет и утыкается лицом мне в шею. В то же время Данте кружит по моему клитору большим пальцем, пока я не начинаю сбиваться с ритма, когда все внутри начинает дрожать.

Нетерпеливо рыча, Данте убирает руку и сильно шлепает меня по ягодице. Жгучая боль заставляет меня распахнуть глаза, а стенки моего влагалища содрогнуться вокруг его члена.

— Слишком медленно! Я хочу, чтобы ты выкрикивала мое имя, а не еле выдыхала.

— Ты же сказал мне заняться с тобой любовью!

— Я передумал.

— Ты не можешь диктовать…

— Я всегда диктую.

Поворачиваясь набок с помощью здоровой руки, он укладывает меня на спину и за бедра подтягивает к краю кровати.

— Данте, твое плечо!

— К черту мое плечо, — шипит он. — Мы не созданы для занятий любовью, Ив. Я хочу терзать тебя, а не обращаться как с миленькой кошечкой.

Схватив меня за бедра, Данте широко раздвигает мои ноги, обнажая для себя мою самую интимную часть. Он замирает, его взгляд прикован к моему блестящему лону.

— Господи, Ив, — бормочет мужчина, — ты каждый чертов раз ставишь меня на колени.

Его слова пронзают мое тело вожделением.

— Тогда трахни меня, — говорю я в отчаянии. — Сделай это, Данте, пожалуйста!

Сжимаю в кулаках простыню под собой и выгибаю спину, открываясь шире, призывая его взять меня так, как он пожелает.

— Тихо. Дай мне посмотреть на тебя. Я никогда не увижу зрелища более изысканного, чем это.

— Будь ты проклят! — я все ближе и ближе к пропасти. Я никогда не знала, что женщина может испытывать оргазм от одних только слов. — Дай мне хоть что-нибудь, скорее! Свой член, пальцы, губы, язык…

— Сначала мне нужно пометить тебя, — рычит Данте, выражение его лица необычное и примитивное. — Но своди ноги. Ты моя, Ив Миллер.

— Навсегда.

Он отпускает мои ноги и хватает свой член. Данте начинает поглаживать его прямо передо мной, жестоко двигая кулаком вверх и вниз, ни разу не отрывая глаз от места назначения. Я наблюдаю, как выражение его лица меняется на голодное и решительное, и внезапно его намерение становится ясным.

О боже, он хочет кончить на меня.

Я смотрю вниз. Гладкая головка его члена дразняще касается моих половых губ. Тело Данте напрягается, готовое достичь своего освобождения сейчас, движения кулаком почти неистовы по своей интенсивности. Я не могу перестать пялиться на него, на эту дикую картину мужественности и желания. Он — самое эротичное зрелище, которое я когда-либо видела. Его оливковая кожа покрыта тонким слоем пота, голова откинута назад, глаза плотно закрыты. Данте так чертовски близок…

Он кончает, тихо прошипев мое имя и направляя свое извергающееся семя на меня. Покрывает мое влагалище и бедра своим липким теплом, а затем, используя свои пальцы, проталкивает его в каждую мою складочку.

— Моя, — повторяет он, очаровывая меня грубостью в своем голосе, прежде чем погрузить в меня два пальца.

Животный характер его поступка предопределяет мою судьбу. С резким хриплым криком я тоже кончаю, стенки моего влагалища пульсируют и горят, когда его желание заявить на меня свои права толкает меня через край.