Он вскакивает с пола и бросается ко мне, вставая на колени. Прежде чем я успеваю остановить его, Данте хватает дуло пистолета и крепко прижимает его к собственному лбу.

— Нажми на курок, Ив, — приказывает он, пристально глядя на меня. — Это твой единственный шанс. После сегодняшнего дня у тебя никогда больше не будет такой возможности.

Данте выглядит таким красивым, таким ужасным… таким решительно настроенным умереть. Крупный план его порезов и синяков меня шокирует. Я не могу оторвать от них глаз. Через какой ад прошел этот мужчина, чтобы вернуться ко мне сегодня?

В таком положении мы остаемся очень долго. Я, едва стоящая на трясущихся ногах у края кровати, и он, опустившийся передо мной на колени. Мы связаны только заряженным пистолетом и его разрушающими действиями. Просто смотрим друг на друга, ни один из нас не хочет разрывать зрительный контакт первым.

Я не могу перестать думать о Райане, о последнем дне, когда видела его живым. Он был так взволнован и полон надежд, шутил о какой-то новой схеме, в которую собирался инвестировать и быстро разбогатеть. У меня не было причин подозревать наркоманию, ни у кого не было. Мы оба выросли в тени работы отца. Мы знали все предостерегающие истории, трагедии. Статистику. Будь он проклят за то, что думал, будто он другой. Также я не могу перестать думать о своих родителях, о том, как они сломались в день его похорон, и о чувстве вины, которое они, должно быть, чувствовали. А потом я вспоминаю телефонный звонок незадолго до его смерти, паническую мольбу о деньгах, в которых ему было отказано. Решение, о котором я буду сожалеть всю оставшуюся жизнь. Я снимаю пистолет с предохранителя, звук разрывает тишину в комнате.

— Ты чувствуешь хоть какие-либо угрызения совести за то, что сделал? — шепчу я, вглядываясь в его лицо в поисках последнего козыря. Чего-то, что сделает жизнь этого преступника достойной спасения. Того, что заставит меня ослабить давление пальца на курок.

Наступившая тишина затягивается.

— Каждый чертов день, Ив, — вздыхает он, в конце концов. — Каждый чертов день.

Мгновение спустя пистолет выпадает из моей руки и с глухим стуком падает на пол.

— Да поможет мне бог, Данте Сантьяго, но лучше взять этот пистолет и застрелить меня, потому что я найду другой способ уничтожить тебя за то, что ты сделал.

На его лице нет ни торжества, ни облегчения. Тем не менее, его следующие слова опустошают меня.

— Нет, ты не сделаешь этого, мой ангел. Ты не сможешь нажать курок пистолета, направленного на меня, так же, как и я.

С душераздирающим рыданием я бегу в ванную комнату. Захлопнув дверь у него перед носом, я запираюсь и, упав на пол, прижимаю колени к груди на белой плитке. Сейчас я ненавижу себя в тысячу раз сильнее, чем когда-либо. У меня был шанс отомстить за брата и свою семью, но я не смогла этого сделать.

Раздается резкий стук в дверь.

— Ив, открой.

Его голос заучит строже, сильнее, теперь он больше похож на старого Данте. Я повела себя как идеальная пленница. Он знал, что я никогда не смогу убить его, как бы сильно он ни давил, какими бы жестокими ни были его насмешки, но Данте должен был дать мне этот шанс, чтобы мы прошли это.

— Иди к черту!

— Я уже в его владении, Ив. Поверь.

— Оставь меня в покое!

— Нам нужно поговорить об этом. Отойди.

— Не смей…

— Двигайся, Ив.

Мгновение спустя дверная рама содрогается и прогибается внутрь от силы его ударов. Я прикрываю голову руками, когда в меня летят щепки и осколки штукатурки. Сквозь остатки двери я вижу его силуэт, а затем его большую руку, которой он тянется ко мне.

— Не смей прикасаться ко мне, — шиплю я, прижимаясь к плитке.

Он хватает меня за плечо и поднимает на ноги. Вытащив из ванной, он бросает меня на кровать и, остановившись, смотрит на меня сверху вниз, в его глазах бушует знакомый огонь. Я не могу удержаться от смеха, но в этом моменте нет никакого юмора.

— Не думай, что если я не убила тебя, то хочу трахнуть тебя, Данте Сантьяго.

Вижу, как после этих слов его глаза становятся темнее и жестче.

— Если бы я хотел трахнуть тебя, Ив, сделал бы это, и, клянусь богом, ты бы с радостью выкрикивала мое имя.

— Значит, ты собираешься добавить «насильника» в свой длинный список сомнительных наград?

Теперь моя очередь дразнить его.

— Действительно ли это было бы изнасилованием, мой ангел? Несмотря ни на что, я знаю, ты все еще жаждешь моих прикосновений. Кроме того, ты уже считаешь меня воплощением дьявола. Еще один грех этого не изменит.

— Ты только что сказал, что обо всем сожалеешь? — шепчу я в ужасе.

— Не совсем всем, — поправляет он с гримасой. — Не лезь под мою броню, Ив. Тебе может не понравиться то, что под ней.

— Ты лгал мне!

— Я бы так не сказал, скорее «творчески подходил к правде». Однако я сожалею о своей роли в смерти твоего брата. В этом я могу тебя заверить. Я никогда больше не хочу быть причиной твоей боли.

Это он искренне?

— Ты всегда будешь причиной невыразимой боли для меня, Данте… Отпусти меня. Теперь для нас ничего не осталось.

Повисает пауза.

— Возможно, ты права.

Я дергаю головой вверх. Его слова подобны тупому ножу, проникающему в мое сердце.

— Мой самолет сейчас в режиме ожидания, он готов доставить тебя обратно в Америку. Все, чего я прошу — возьми с собой одного из моих людей. Сейчас я в самом центре ада, Ив. Не могу позволить себе отвлекаться, а другая сторона не будет брать пленных. Они должны думать, что ты уже в прошлом. Это единственный способ сохранить тебе жизнь. Моя охрана будет ждать тебя, когда ты приземлишься. Они будут осторожны и незаметны.

— Ты отпускаешь меня?

Я с трудом могу в это поверить. Неделями мечтала об этом моменте, но теперь, когда он настал, меня тошнит от разочарования. Как эта игра переметнулась в его пользу? Это просто очередная его умелая манипуляция?

— Да, — Данте стискивает челюсти, будто ему больно это говорить.

— Вот так вот просто?

— Правила игры изменились.

— Вот кто я для тебя? Лишь гребаная пешка?

Он хмурится.

— Я думал, это то, чего ты хотела?

Так ли это? Тогда почему я чувствую, что меня снова предают? Я сажусь и отталкиваюсь от кровати.

— Я бы хотела улететь сейчас, — говорю я тихо.

Данте кивает.

— Это к лучшему, Ив.

— Твоя территория в безопасности?

— Да, все снова под моим контролем. Мой брат и его люди ушли задолго до того, как я вернулся.

Я киваю и поворачиваюсь к двери. Не могу смотреть в его сторону, иначе потеряю остатки самодисциплины, которые у меня еще остались.

— Дай моему пилоту час на дозаправку.

Сейчас он говорит со мной так официозно. Его предложения короткие и лаконичные, тон лишен эмоций. Как будто мы уже незнакомцы.

Я открываю дверь, но Данте быстрее — он снова захлопывает ее, его большая ладонь оказывается на деревянной панели над моим плечом. Он стоит прямо позади меня, я чувствую его горячее дыхание на своей шее. Наши тела вибрируют от того, как близко находятся друг к другу. Запах Данте такой сильный, такой мужской. Два дня без мытья сделали его еще более мощным. Я глубоко вдыхаю и закрываю глаза. Я хочу погрузиться в этот омут и никогда не всплывать на поверхность.

— Ив…

— Не надо.

— Позволь мне взглянуть на тебя в последний раз, — его голос внезапно звучит устало.

— Ты этого не заслуживаешь

— Я знаю, что не заслуживаю.

Тем не менее, я ловлю себя на том, что оборачиваюсь. На его щеках уже выступает щетина, а одна глазница уже темнеет. Прежде чем я успеваю это осознать, я провожу пальцем по ране на его лбу. Данте закрывает веки, и я чувствую, как его мощное тело содрогается от моих прикосновений. Когда он снова открывает их, они пылают, как горящие угли. Огонь для меня, и только для меня.

Я прикована к месту, меня снова затягивает под его водоворот, я тону в его грубой мужественности. Он выглядит таким окровавленным и величественным, как воин, вернувшийся с битвы. Темный клубок похоти разворачивается у меня между ног. Опускаю взгляд на его губы, такие полные, такие гладкие. Я так сильно хочу почувствовать их на себе. Если это прощание, то я хочу, чтобы наш последний поцелуй был таким же запоминающимся, как и первый.