Позже, я просыпаюсь от звука движения в своей комнате. Уже смеркается, и комната купается в успокаивающих оттенках золотого и розового, но мою кожу окутывает беспокойство. Это не он… Данте. Я точно это знаю. Звуки едва различимые, и это то качество, в котором я никогда не могла бы его обвинить.

Я поворачиваюсь на бок, с большой осторожность, стараясь сохранить свое дыхание ровным, а движения естественными. Эта девушка в моей комнате — Валентина — та, что приносит мне еду. Она стоит ко мне спиной и занята тем, что надевает платья на плечики и вешает их в открытый шкаф. Я сужаю глаза до крошечных щелочек, чтобы продолжить незаметно за ней шпионить, что очень хорошо, потому что внезапно она смотрит в мою сторону. Вижу, как она хмурится, а затем, что-то пробормотав себе под нос, возвращается к своей работе.

Как только дело сделано, девушка направляется к двери, но затем останавливается, и кажется, передумывает. Украдкой бросив на меня еще один взгляд, она возвращается к комоду и осторожно открывает верхний ящик. Она ищет что-то, но по тому, как продолжает рассматривать содержимое, могу сказать, что она понятия не имеет, что ищет.

Я наблюдаю за тем, как она проделывает то же самое с остальными тремя ящиками, прежде чем поворачивается и подкрадывается к прикроватной тумбочке. Слишком близко, я могу чувствовать ее панику и вижу, как на лбу выступают капельки пота. Ее губы сжаты в тонкую линию, они побелели от страха. Что бы она сейчас не делала, Данте ей этого не позволял и я мгновенно настораживаюсь.

— Могу я тебе помочь?

Она виновато подскакивает, прижимая руку к горлу. Румянец распространяется по ее лицу, окрашивая в красный оттенок оливковую кожу.

— Сеньорита! Вы проснулись!

— А, так ты разговариваешь на английском, — говорю я обвинительным тоном.

Я все еще не простила ее за то, что она игнорировала меня те два дня. Теперь — тем более не прощу.

— Нам было строго приказано не разговаривать с вами, — отвечает она, выглядя виноватой.

— Тогда что ты здесь сейчас делаешь?

— Сеньор Данте попросил меня распаковать вашу новую одежду и вещи. Их доставили пару часов назад. Я старалась не разбудить вас.

— А в том комоде тоже есть какая-нибудь моя одежда? — спрашиваю я, наблюдая, как она бросает взгляд вслед за моим к комоду в углу.

Она с неохотой качает головой.

— Только в шкафу.

Я открываю рот, чтобы задать очевидный вопрос, но вовремя останавливаю себя. Я не доверяю ей, но я не хочу, чтобы она это знала. Вместо этого, я выдавливаю из себя улыбку.

— Спасибо. Это было очень мило.

Ее плечи опускаются от облегчения.

— Без проблем, сеньорита. Еще раз извините. Что разбудила вас. Ваше шампанское ожидает вас на балконе, — она задумчиво смотрит на меня, почти с вызовом. — На этом будет все?

— Да, спасибо.

«Просто иди», — безмолвно кричу я ей. Моя челюсть начинает болеть от этой напряженной фальшивой улыбки.

Слыша ее шаги за дверью, я выскальзываю из кровати и быстро иду к комоду. Выдвинув верхний ящик, я просматриваю скудное содержимое, пытаясь понять, что именно она могла здесь искать. Здесь, кажется, нет ничего интересного — просто старые журналы про автомобили, и какие-то инструкции на испанском языке. Никаких личных вещей, как и в его спальне…

— Ищешь что-то конкретное?

Моя рука взлетает к горлу, подражая действиям горничной чуть ранее. Данте вернулся. Стоит, опираясь о дверную раму, руки скрещены на груди. Его лицо лишено всяких эмоций, как всегда, но он снова сменил одежду. На нем джинсы и бледно-голубая рубашка, рукава закатаны. Сегодня Данте больше похож на бога, чем на дьявола и я не могу оторвать от него глаз. Его близость каждый раз пробуждает во мне химическую реакцию. Неужели я буду реагировать на него так всегда, когда он рядом?

— Нет, — лгу я, со стуком закрывая ящик.

Он бросает на меня скептический взгляд, прежде чем взглянуть на новое сообщение на телефоне.

— Хорошо поспала? — спрашивает мужчина, не заботясь поднять глаз. — Я заходил ранее, но ты спала как убитая.

— Кто та девушка?

— Которая?

— Та, что была ранее в моей комнате… которая развешивала одежду? Каштановые волосы.

— Валентина, — бормочет он, сейчас занятый тем, что печатает ответ на сообщение. Его настроение начинает портиться.

— И она работает на тебя?

Данте, хмурясь, смотрит на меня.

— Да, а что?

— Она для тебя не является чем-то большим?

Его хмурый взгляд тут же ослабевает и к моему большому раздражению, он приподнимает уголки губ в улыбке.

— Нет, мой ангел, она не значит для меня ничего больше.

— Она не одна из твоих шлюх?

Он кладет свой телефон обратно в карман и снова скрещивает руки на груди.

— Ты собираешься настаивать на том, чтобы во время ужина сидеть одетой в мою футболку?

— Я задала тебе во…

— Переоденься, — перебивая меня, приказывает он тоном, которому даже я не решаюсь перечить. Температура в комнате резко спала. Его сообщение громкое и ясное. Тема закрыта, когда дело касается его. Этот мужчина ни перед кем не объясняется.

— Отлично, — резко отвечаю я и направившись к шкафу, открываю дверки. Открывшийся передо мной вид, мгновенно заставляет меня забыть мое недовольство. Вешалки переполнены шелком и атласом, которые стоят тысячи долларов за заниженную дизайнерскую роскошь.

— Они все белые, — словно идиотка говорю я.

— Очень подходяще для моего ангела, ты так не думаешь?

Как я могу быть ангелом, если поддаюсь дьяволу и его тьме так легко? Конечно, я должна была сопротивляться больше, не так ли?

— Нет, это не так, это странно и ничего не меняет. Ты не можешь купить мои чувства.

Пальцами я трогаю материал ближайшего платья, короткое, льняное открытое платье с ремешком вокруг шеи. Оно сексуальное и изысканное, и я знаю, что мне идеально подойдет. У меня никогда не было такого гардероба. Я даже не смела надеяться, что когда-нибудь смогу такое иметь.

— Никогда и не предполагал, что так будет.

Он обвивает мою талию рукой и тянет на себя, я прижимаюсь к крепкой стене мышц.

Я закрываю глаза и позволяю его теплу и запаху проникнуть через свою защиту снова. Я рада, что его настроение улучшилось, но злюсь на себя за то, что так сильно хочу его и так легко отвлекаюсь. Я никогда не была одной из «тех девушек» и у меня нет намерения стать такой сейчас. Я действительно, действительно, хочу злиться на него, но его растущая эрекция вжимается в мою поясницу и это работает лучшим отвлечением, чем одежда. Этот мужчина ненасытен, прямо как и я сейчас, судя по пульсации в моей сердцевине, которая пробуждает во мне темное желание, которое только он может удовлетворить.

— Тебе нравятся твои новые платья? — бормочет он.

— Нет, я ненавижу их, — шепчу, откидывая голову на его грудь.

Он издает долгий и глубокий горловой стон, когда скользит рукой под подол моей футболки, пальцами поднимаясь вверх мимо моего бедра, и обхватывает грудь.

— Не лги мне.

— Если я надену одно из твоих платьев, пообещаешь трахнуть меня так, как сделал это на пляже? — слова вылетают из моего рта прежде, чем я могу их остановить.

С очередным стоном, Данте хватает меня за плечи и разворачивает лицом к себе. Его темные глаза слегка прикрыты от похоти.

— Давай проясним одну вещь, эта одежда — подарок, поэтому, будь хорошей девочкой и не забывай про свои манеры, — он опускает пальцы к подолу футболки снова и срывает ее через мою голову, и у меня даже нет шанса запротестовать. Данте сжимает в кулак мои волосы, и, дразня, приближает свой рот к моему. — А что касается твоей последней просьбы? Я трахну тебя так, как сам захочу, мой ангел.

Он снимает с вешалки для меня белое, льняное платье с ремешком вокруг шеи. Должно быть, Данте понял, как сильно мне оно понравилось. Как и ожидалось, оно идеально на мне сидит, и мне приходится подавить желание покрутиться перед зеркалом. Я не узнаю стильную женщину, смотрящую на меня. Хотя, дело не только в платье, я немного похудела с тех пор, как меня заточили здесь и это заметно, потому что я не обладала излишними килограммами. Моя грудь все еще была большой, но скулы стали более выразительными, острыми, и я могу видеть тень своих бедер через материал. Но больше всего меня пугает блеск в глазах. Он говорит, что не все изменения произошли снаружи.