— Я не знаю подробностей. Сами понимаете, о таком не рассказывают на семейной кухне и не читают курсы лекций в университете. Но могу предположить, что первая, она же главная, жертва являлась кровной роднёй кого-то из глав семьи и расположили её в географическом центре дома, остальных, для закрепления колдовства и, скорее всего потому, что кто-то из них что-то видел или мог рассказать лишнее — в фундамент. Мы, байхи, особенно женщины, очень расчетливы по своей сути,

— Звучит жутковато, — качнула головой Чинара.

— Звучит не просто жутковато, а откровенно мерзко и не по-людски, — Лисса со стуком поставила чашку на стол.

— Как и все преступления подобного рода, — встряхнулась Лило, — будь они магические, или обыкновенные. Разве что первые, задевают гораздо более тонкие струны мира, чем вторые. Вот и в этот раз: Дом пробудился, но с каким характером! Премерзким. Недаром люди прозвали его Недобрым. И нет ничего удивительного, что после того, как умер последний из тех, кто его строил, больше никто не захотел в нём жить. Именно так, чаще всего и случается.

— А тогда мой Дом почему оставался пустым? — возмутилась и даже обиделась Лисса. — Он добрый!

— А он у тебя очень маленький, по размеру, я имею ввиду, — с мягкой улыбкой, необычайно шедшей к её округлому лицу, пояснила Лило. — Его построили приехавшие из Мянкона две сестры со своим мужем. Много места на них троих, сама понимаешь, не нужно было, правда, потом, когда у них сначала пошли дети, а потом и внуки, пришлось расстраиваться, а потом и вовсе подходящий Холм нашёлся, всё в том же Мянконе. Здесь продолжали доживать свой век старики, не пожелавшие срываться с обжитого места и покидать дом-с-характером. Последней была старая Бьянта. Следующие жильцы, чужие Дому по крови, надолго в нём не задерживались.

— А как же мы? — удивлённо спросила несколько успокоившаяся и отвлекшаяся Чинара. — Мы вообще иномирянки, тут о родной крови речь вообще не идёт.

— А откуда я знаю?! Значит, не родную кровь, а родственные души в вас ваши дома почувствовали. Ну или просто потянулись к первому, кто готов их принять.

— Меня беспокоит ещё один момент: не утратит ли мой дом индивидуальность, после того, как из него вынесли жертвенные тела?

— Твоё мнение? — Лило обернулась к Лиссе.

— Нет, — ответила та после недолгого, но вдумчивого взвешивания. — Мой дом не перестал скрипеть даже после того, как Май перечинил в нём всё, что только под руку попалось. Даже ступеньки кое-где поменял и полы подбил.

— Согласна, — Лило, подтверждая, кивнула. — Сущность так просто не уничтожается, жизнь вообще имеет свойство цепляться за этот мир до последнего.

— Тогда другой вопрос: можно ли, — Чинара сосредоточенно нахмурилась, — подправить характер Дома?

Свет над их головами тревожно замигал, но девушки не обратили на это особого внимания.

— Это сложнее. Дома меняют со временем свой характер — это точно, но чтобы специально…, - она вопросительно посмотрела на Лиссу.

— А мне такое даже в голову не приходило, мой мне нравится таким, какой он есть, — настенная лампа затрещала и плюнула искрами в сторону художницы, — А в твоём, — мстительно добавила она, — я бы вообще жить не смогла. Вот уж действительно, характерец!

— Ну, Уютное Гнёздышко я себе и не хочу, — Чинара, незаметно, погладила столешницу, успокаивая. — Перестрою. И будет у меня не Недобрый Дом, а Маленький Замок. Сделаю крышу островерхой, её всё равно нужно перекрывать. С боков построю две башенки: тонкие стеклянные и сделаю в них зимний сад по всем правилам. И подъездную дорожку тигровыми розами обсажу.

Закончили разговор они далеко за полночь и если Чинару совсем рядом, на окраине предместий (Недобрый Дом находился в первом кольце) ждал водитель с машиной, то обе её собеседницы собирались, так же как явились сюда, отправляться домой пешком.

— Может быть передумаете? — спрашивала Чинара. Они её ещё и до машины вызвались проводить. — Места хватит и на троих, а потом Нилек развезёт вас по домам — ночь сейчас, кто засечёт маленькое нарушение?

— Не-ет, — тянула Лило, мечтательно глядя в звёздное небо и снова начиная ощущать, что ночь становится нежна. — Жаль тратить подобную красоту на поездку в автомобиле.

— К тому же, — добавила Лисса гораздо лучше понимавшая, в чём именно состоят страхи приезжей, — мы не одни, мы под охраной. Вон видишь?

Чинара обернулась в указанную сторону и, со сжавшимся от внезапного страха сердцем, различила в густой тени от кустов ещё более плотную тень, принадлежащую крупному животному. Собака.

— Мой Пёс, — с гордостью провозгласила Лиссандра и её охранник полностью вышел из тени.

Под его присмотром они без приключений добрались до машины, помахали ей в след и наладились в обратный путь. Локоть Лиссандры оттягивала корзинка со сладостями, к которым девушки практически не притронулись, на запястье Лило висела сумочка с бутылкой, в которой оставалось ещё добрых две трети солнечного чая.

— Интересно, а раздавать остатки угощения это какой-то специфический риманский обычай или нам просто повезло? — спросила Лисса, поправляя свою поклажу.

— Не знаю обычай ли это, но нам точно повезло. Мне так уж несомненно. Знаешь, в чём главная ценность этого напитка помимо по-настоящему волшебного вкуса?

— И?

— Он снимает эффект магической усталости и при этом не вызывает привыкания, как обычный алкоголь. Мне этой бутыли хватит на три года плодотворного магичинья.

Интересно, подумала Лисса, а Кайрен об этом знает? Вообще-то должен. Но, может быть, стоит намекнуть?

Картина была закончена. Ночь, тёмный лес, деревья не столько виднеются, сколько обозначены чуть заметными штрихами, а из окружающего мрака проступают черты хищника в человеческом обличье. Неуловимого, опасного и надменного. Рядом с его лицом завис случайно подлетевший мотылёк — ночная бабочка, хрупкая и словно бы сияющая потусторонним светом.

Лисса отложила кисть и даже отодвинула её подальше — добавить ещё хоть один мазок, и исчезнет совершенство полной законченности. Это было редкое ощущение, обычно ей, до последнего, хотелось что-нибудь подрисовать да подправить, и обычно оно означало, что вещь ей действительно удалась. Нет. Точно удалась.

Против ожидания, желания оставить её у себя у Лиссы не возникло. А вдруг, в каком-нибудь приступе безумия она примется что-нибудь дорисовывать? Нет-нет, эту птицу точно нужно отпускать на волю.

И Лисса с удовольствием отнесла бы своё творение в галерею мэтра Миноно, да ещё и цену за него заломила бы несусветную, просто ради того, чтобы она там повисела подольше. Но на этот счёт существовали вполне определённые договорённости: портрет она обещала продать Кайрену. Продать? Нет, это неприемлемо — денежные вопросы не должны становиться между близкими людьми. А они с Кайреном далеко не чужие люди друг другу, это уж без сомнения. Придётся дарить, тем более что под категорию подарка (нечто сделанное своими руками) картина вполне подходит. А потом эта идея её увлекла и Лисса занялась выбором и подгонкой рамы, упаковки, шрифта для дарственной надписи на задней стороне картине (она обычно ставится в максимально незаметном месте, но делается — всегда). В подарке должна быть продуманной каждая деталь!

Э-эх, жаль, прямо сегодня вручить его не получится — очень хочется посмотреть на лицо Кайрена, когда он развернёт картину и увидит себя её глазами. Но краскам нужно ещё подсохнуть, придётся отложить до завтра. Дом согласно-предвкушающе вздохнул — скрипнул чуть слышно, ему тоже всё понравилось: и картина, и идея подарка.

На следующий день Лисса встала ни свет ни заря, наскоро поплескала водой себе в лицо и, упаковав портрет в надцать слоёв, помчалась в Недобрый Дом.

Кайрен сорваться по делам ещё не успел, однако и сказать, что он дома тоже было нельзя, ибо как раз в доме он не был. Он вообще старался как можно меньше времени проводить под крышей этого строения — пусть серьёзных неприятностей с ним не случалось, но крови попортить Дом ему уже успел.