— Не знаю в курсе ли ты, — начала она так неожиданно, что Лисса даже вздрогнула, — но наши мальчики живут в семье только до тех пор, пока не повзрослеют. Обычно это время совпадает с окончанием школы и поступлением в профессиональные учебные заведения. Опять же, к этому моменту они ни чают выбраться из-под материнских юбок и сбегают как только, так сразу и потом ещё несколько лет могут даже не заглядывать под своды родного Холма. Мило — он не такой, он очень домашний. Не в том смысле, что привязан именно к нашему дому, скорее к образу жизни, способу существования в Холмах.

Опять повисла длинная пауза и Лисса сочла нужным разрядить её наводящим вопросом:

— То есть, перспективы на будущее у него не слишком радужные.

— Вот! Если это видишь даже ты, то его мать, тётушка Лилея понимает ещё лучше. Оставить его дома — не получится, это против всех обычаев и самым лучшим выходом было бы пристроить его в один из Домов или Холмов. Но это непросто. Молодой мужчина, не связанный родственными узами с женщинами дома будет слишком большим соблазном для подрастающего поколения вертихвосток. Мой же названный братец, при всех своих достоинствах не может считаться перспективным отцом и более того, может нарваться негативную реакцию со стороны хозяина гарема. Не становиться же ему евнухом, это было бы совсем жёстко.

— Непростая ситуация, — кивнула Лисса. — Но при чём тут я?

— А ты при всём. Ты — хозяйка Дома, небольшого, но совершенно отдельного, и иностранка, а значит не страдаешь от местных предрассудков.

— Зато имею массу собственных, — проворчала Лисса, но Лило, как будто её не слыша, закончила:

— Так что если не планируешь оставить парня при своём доме, не приваживай.

Сказать, что эти слова Лису неприятно поразили — это ничего не сказать, она даже почти обиделась на подругу. Зато потом, когда накал эмоций схлынул, поняла, от какого масштаба проблем уберегло её это предостережение.

Попросить о помощи Лисса больше не решалась, хотя видеть обветшалые части собственного дома было почему-то очень неприятно. Мило всё-таки пришёл. Сам. И инструменты принёс и даже столбик на замену где-то нашёл. Лисса не нашла в себе сил спровадить его обратно, зато потом, после окончания ремонтных работ, когда усадила парня за чай, решила поговорить серьёзно. Всё-таки не мальчишка уже — молодой человек на пороге начала взрослой самостоятельной жизни.

— Да не нервничай ты так, — отмахнулся от неё Мило, когда девушка, немного сумбурно, вывалила на него свои переживания. — Что я, совсем без глаз? Куда тебе ещё и домашний работник, когда ты сама себя едва-едва прокормить можешь?

Распространяться о себе он по-прежнему не любил, но с Лисой за прошедшее время успел немного сдружиться и чувствовал себя в её присутствии достаточно свободно.

— А в Дом со Скрипом тогда зачем всё время возвращаешься?

— Спокойно у тебя, — пожал он угловатыми плечами и отхлебнул чая из кружки. Одной из двух, которые у неё были. Из второй Лисса периодически то чай пила, то кисточки в неё ставила.

— А дома, даже если не достают постоянными вопросами, что ты там дальше себе думаешь делать, то смотрят в спину вопросительно, а то и сочувственно.

— Откуда знаешь? — от удивления он даже оторвался от чая, который очень уважал — Лисса его заваривала по особому, семейному, рецепту.

— Сложно не догадаться, если учесть, что я сама в своё время прошла практически через то же самое. Быть художником в моём мире — это не профессия, то или иное увлечение художественного толка есть у нас у каждого и пусть работы эти по большей части любительские, рисованием картинок у нас не заработаешь.

— Постой, а как же великие йоксинианские художники? Из тех, что мы в школе проходили, через одного — каждый, были из ваших.

— Все они, за редким исключением, формировались как творцы в эмиграции, и на родину возвращались уже признанными мастерами. Думаешь, чего МНЕ дома не сиделось?

— Самому что ли куда податься? — проговорил Мило задумчиво, но было заметно, что это он не всерьёз.

— А сам что планировал сделать?

— Да что обычно делают в таком случае. Не буду пока никуда поступать учиться, пойду работать: одно попробую, другое, третье, пока не найдётся дела по душе. Так что ты не беспокойся и не стесняйся звать, если что нужно, всё со мной будет в порядке.

Дисциплинированность — не то свойство характера, которое было присуще Лиссандре от природы. Свои работы она дописывала до конца, даже если на середине работы вдруг понимала, что она ей совершенно не нравится, но это был результат упорного самовоспитания, а не врождённая черта характера.

Вот и сейчас, позабыв о недомытых окнах и не до конца разобранных чемоданах, она взялась за перекраску свежеприобретённого велосипеда. Ну и что, что на рынке он ей понравился своей чуть облупившейся краской и вполне спортивными потёртостями, их, в конце концов и искусственно воспроизвести можно. Что делать, если её сейчас захватила совершенно иная идея дизайна и даже, случается же такое, все необходимые материалы есть под рукой! Итак, наносим на нижний слой тусклое золото — ждём, пока подсохнет, сверху покрываем белым мраморным — опять дожидаемся окончательного высыхания, а потом проходимся по всем изгибам жёстким наждаком, частично обдирая верхний красочный слой. Лак. Особо стойки, наносится тонкими слоями и чем больше их, тем прочнее он держится и занимает этот процесс не один день.

По-хорошему надо бы ещё и весь механизм перебрать… Не хочется. Подкрутить, подтянуть, смазать — и так сойдёт.

— Симпатичненько получается, — сказала Лило, остановившаяся по ту сторону забора.

— Заходи, — мотнула головой Лисса, — я на сегодня уже практически всё закончила.

— А ведь правду говорят люди, — Лило по кругу обошла перевёрнутую раму, с которой были сняты колёса, цепи, тросики и ещё бог знает какие детали, — что у вас, у йокси, буквально руки чешутся всё переделать, перекрасить и обязательно какие-нибудь узоры нанести на все попавшиеся поверхности.

— Ну не то чтобы, — Лисса отступила на пару шагов и принялась оттирать тряпкой руки. — Но когда душа просит чего-нибудь эдакое сотворить, лучше её послушаться.

— А то?

— А то в следующий раз может и не попросить. И тогда уйдёт из жизни вдохновенье и радость творчества и как тогда жить?

— Действительно, — согласилась, но с изрядной долей иронии Лило. Потом её осенило: — Так это своим творчеством ты тут так занималась, что даже стука в дверь не слышала? Мои названые сёстры несколько раз заходили, но то ли тебя не застали, по ли не смогли достучаться.

— Скорее второе, — недовольно отозвалась Лисса. — И не могу сказать, что слишком расстроилась по этому поводу. Приходят, сидят подолгу, почти ничего не говорят — самой натужную беседу поддерживать приходится, а времени отнимают прорву. И чего, спрашивается, таскаются?

— Ты шутишь? Единственная поселившаяся в нашем захолустье иностранка! Да ещё йокси, а не риманка, которые у нас встречаются намного чаще, конечно им интересно, что у тебя и как. И поверь, каждая замеченная ими подробность становится темой для подробного закухонного обсуждения.

От таких известий Лисса слегка обалдела.

— Да чего у меня обсуждать? У меня ж почти ничего нет! Или им я сама не нравлюсь, потому, что чужачка?

— Нравишься — не нравишься, об этом речь вообще не идёт, ты — иностранка и этим всё сказано. И зря ты считаешь, что посмотреть у тебя не на что. Вот, взять хотя бы как ты одеваешься.

— Нормально одеваюсь, — растерялась Лисса, — обычно.

Она автоматически оглядела себя и отряхнула-расправила любимую рабочую юбку, между делом, оставив на ней пару мазков не до конца оттёртой с рук краски. Впрочем, они ничего нового в буйство цвета они не добавили. Сама красила так, чтобы так оно и было, и глубокие карманы тоже нашивала сама — не ради красоты, а для удобства. И блуза самая обычная, из небеленого полотна.