— Снежные звёздочки, да?

— Да.

— Это ты после поездки решился? — продолжала допытываться она.

— Почему именно решился? Я заранее загадал себе, что если семья одобрит Лиссандру, взяться за посадку свадебных цветов, — он закончил перетирать грунт и взялся за мелкие камешки, которые должны были послужить в качестве дренажа — значение имела каждая мелочь.

— А если бы не одобрила, то и не женился бы? — их отношения уже успели принять настолько непринуждённый характер, что Чинара могла позволить себе «подколоть» кузена.

— А если бы не одобрила, — невозмутимо ответил он, — я бы просто не заморачивался с цветочными предложениями. Сама понимаешь, если есть возможность сделать всё по правилам, лучше сделать всё по правилам.

— Очень я сомневаюсь, что твоя возлюбленная понимает значение всех этих тонкостей, — Чинара присела рядом и взяла в руки глиняный горшок, покрытый эмалевыми орнаментами. Лиссандре такой понравится.

— Не понимает, но тут и без неё хватает знатоков. Все эти условности не для Лиссы, от их исполнения во многом будет зависеть, как к моей будущей супруге отнесётся наша семья, сама знаешь, сколько среди них формалистов и поборников традиций.

— А она ещё и возьмёт и откажется, — припечатала Чинара кузенову самоуверенность, ещё и горшок со стуком на место поставила.

— Не откажет, — он взял освободившуюся из Чинариных рук ёмкость и принялся методично наполнять её дренажем, затем грунтом. — Мне — не откажет.

Он поднял голову от своего занятия и весело подмигнул Чинаре. Потом придирчиво отобрал самую симпатичную из луковиц и водрузил её в подготовленную в грунте ямку. Можно было бы и семена снежных звёздочек высеять, но это намного дольше, до года может пройти до первого цветения и, если честно, подобное затевалось в основном если жених не был уверен в своих чувствах и желал протянуть время. Совершенно не тот случай.

Существовало множество примет, связанных со свадебными цветами: появятся ли всходы, а когда появятся, то на какой день, с какой стороны вырастут первые листочки, сколько цветков выпустит первая стрелка и в которой из листовых пазух она появится. Это всё говорило о том, как у пары сложится жизнь, какие будут отношения и даже сколько родится детей и на каком году совместной жизни они появятся. Не то, чтобы Кайрен во всё это верил … но ничуть не сомневался, что Чинара отметит, а может и запишет для памяти всё полагающееся.

Оба портрета Чинары, и парадный, и неформальный оказались готовы почти одновременно — к первому оставалось только раму докрасить. Хорошо ещё удалось уговорить бабушку её вырезать, кому другому чужому пришлось бы долго объяснять, чего именно она хочет и какого эффекта желает добиться. Разумеется, заказчица явилась сразу же, стоило только намекнуть ей, что скоро их можно будет забирать — промежуточные этапы работы Лиссандра отказалась показывать наотрез.

— Вот, — проговорила Лисса и развернула стоявший прислоненным к стеночке портрет лицом к оригиналу. — Он пока без рамы, на той ещё лак не досох.

Чинара, как зачарованная, сделала шаг вперёд. Первым её взгляд привлекло собственное лицо — тонкое, надменное и в то же время одухотворённое, Чинара никогда не могла бы подумать, что может быть настолько красивой. Изображена она была в интерьере той гостиной, где должен был висеть портрет и именно так, как и позировала: стоя, голова гордо вскинута, взгляд направлен вдаль, руки чинно сложены на платье. Зато само оно, глубокого вино-красного цвета, отлично обрисовывающее фигуру, отделанное белым мехом (Чинара никогда такие не носила!), словно бы заявляло: да, я такая, и цените меня такой.

— Только почему ты меня одела в это? И если ты скажешь мне что-то типа: «Я так вижу», я тебя стукну, — слабым голосом произнесла Чинара. — Ненавижу стандартные отговорки.

— Хорошо, — ухмыльнулась Лисса, — скажу по-другому: «Мне так захотелось». Нет, правда, я сначала честно начала изображать тебя в том, что ты обычно носишь, но картина получалась слишком тусклой и мрачной.

— Портрет Кайрена тоже мрачный.

— Он тёмный, но не мрачный, — горячо возразила Лисса, — нет в нём тяжести, он динамичный, в нём есть энергия, движение. А твой статичный и начал получаться именно таким, как я сказала. Нет, я могла бы придавить своё чувство гармонии и нарисовать то, что заказчик хотел. Но мы же не просто портрет на память потомкам и для удовлетворения собственной гордыни делаем, мы магию Дома творим и исправляем, а он у тебя и так мрачный до крайности, и портреты в нём висят суровые донельзя.

— Да я, в общем-то, согласна, — пошла на попятный Чинара. — Просто было неожиданно увидеть себя в подобном образе. Давай следующий предъявляй, я уже к всему готова.

Следующий воспринять было намного легче, хотя именно в этот момент Чинара поняла, почему Кайрен отказывался предъявлять широкой общественности свой, хотя тот вышел на редкость удачно. Она бы тоже не хотела, чтобы её видели в подобном образе. На картине, и это был скорее не портрет, а так, жанровая сцена в интерьере, она была изображена лениво развалившейся в кресле, одетой во что-то легкомысленное и кружевное, сквозь что слегка просвечивала её гладкая, антроцитово-чёрная кожа (вот как подобного эффекта можно добиться всего лишь при помощи красок?!), в руке бокал с вином, взгляд весёлый и мечтательный одновременно. Поставить эти картины рядом, и никто ни за что не поверит, что это одна и та же женщина, настолько разной она вышла.

— Когда их можно будет забрать? — руки не желали выпускать холст.

— Малый — хоть сейчас, а большой я тебе через пару дней пришлю, его всё равно под мышкой не унесёшь, он слишком большой.

Конечно же Чинара тут же утащила добычу в своё логово.

А весть о том, что очередной холст закончен, заказчица им очень довольна, но никому ни за что не покажет, потому как там о-ёй что такое, ещё добавила Лиссандре популярности и клиентов. Особенно клиентов.

На этот раз Майсиля не было долго. Мама писала, что он весь, с головой, погрузился в учёбу и вообще стал какой-то загадочный. Зима заканчивалась, Лило то и дело начинала вопросительно заглядывать Лисе в глаза, время, с её точки зрения поджимало. Написать, чтобы поторопился? Нет, в этом есть что-то неправильное. В конце концов, брат возник на пороге Дома со Скрипом с порывом холодного ветра и брызгами мороси, которая уже который день сыпалась с неба, кинул на пороге дорожную сумку, чмокнул бабушку в щёку, встрепал сестре чёлку и тут же унёсся. Лисса, с бабушкой Май в предвкушении грядущего развлечения уселись у кухонного окошка — чайку попить, время скоротать, заодно и не выпускать из вида подход к дому.

Всего часа через два — небывало короткий срок для его гулянок, Май ввалился на кухню, мокрый и хмурый, как туча и обвиняющее наставил палец на сестру:

— Ты всё знала!

Та одновременно с пожатием плечами, развела руками. Ещё и улыбнуться застенчиво попыталась, но вместо того, получилась злорадная ухмылка.

— И не предупредила!

— А должна была? — Лисса вопросительно склонила голову на бок. — Или ты что-то имеешь принципиальное против брака и я поставила тебя в неловкое положение?

— Да нет, — Майсиль рухнул на табурет, рассерженно застонавший под ним. — Я собственно и сам собирался сделать Лилокан предложение. Потом. Когда закончу учиться и хоть немного на ноги встану. А тут всё будет прямо сейчас и в придаче к Лило я получу ещё и весь табор её сестрёнок. И время «на подумать» у меня только до завтра.

— Что, боишься, что на всех тебя не хватит? — чисто по-сестрински подколола его Лисса.

— При чём тут это? — оскорблено вскинулся Майсиль и тут же притух, — ходя да, и в этом тоже, понятия не имею, как справляться с целым гаремом женщин.

— Ой, — весело воскликнула бабушка Май, — а не ты ли внучек, ещё совсем недавно, пока встречался с одной девушкой, кокетничал с другой и строил глазки ещё трём?