«Здравствуй, прототип». Эта мысль лениво шевелилась, пока Лиссандра разглядывала мотылька, сонно ползущего по деревянной оконной раме. Белые крылышки, бледное тельце, тонкие, полупрозрачные ножки и усики. Обыкновенная, довольно крупная моль. «Моль бледная» — сколько раз так называли её, когда в сердцах, когда искренне сожалея. Да, она ею и была — классической натуральной блондинкой, обладательницей не только светлой шевелюры, но и вечно бледной, незагорающей кожи, светлых глаз и почти бесцветных бровей и ресниц. И да, если кто не знает, натуральная блондинка — это такое специальное счастливое существо, которое если не разукрасить как следует, больше всего походит либо на приведение, либо на ту самую пресловутую моль.

Она вздохнула, потревоженный движением воздуха мотылёк поспешил забраться в щель между рамой и стеклом, и следом за ней, заскрипев всеми своими рассохшимися досками, вздохнул её новый дом. В этом звуке ей почудилось сочувствие, и Лисса невольно благодарно улыбнулась. А что? Наедине с собой можно не «удерживать лицо», позволить себе маленькие странности и фантазии. Например, действительно поверить, на одно головокружительно-приятное мгновение, что её новый дом по-настоящему живой, понимает и сочувствует. Всё-таки впервые в жизни она осталась действительно, по-настоящему одна. И так будет долго, до тех пор, до тех пор, пока на новом месте не обзаведётся друзьями и знакомыми. Или не сочтёт себя проигравшей, а затею с переездом неудачной и не вернётся домой.

Миг гармонии бытия оказался действительно мигом: из-за забора послышалось нетерпеливое бибиканье грузовичка, который девушка наняла у Привратного Храма, чтобы переправить вещи в свой новый дом. Вы не подумайте, что это для перевозки нарядов ей потребовалась целая машина, ради них она бы и не подумала вводить себя в такие расходы — сумку через плечо и обошлась бы на первое время, но мольберт, этюдник, холсты, рамы и подрамники, кисти, краски, растворители и много всякого такого, что перечислять замучаешься — это всё ни в какую сумку не уложишь и уж тем более не поднимешь, разве что бригаду носильщиков нанимать. Лисса так и представила себе караван добрых молодцев, тянущих на плечах поклажу и невольно ухмыльнулась.

Ухмылка её досталась водителю грузовичка, который тут же разулыбался в ответ и вылез из кабины с предложением помочь разгрузить, перенести, и чуть ли не расставить вещи по местам. Нафиг-нафиг-нафиг! Потом знать не будешь, как от него отделаться, хотя этот и ничего, довольно привлекательный. Хоть и не молодой. Вон какие симпатичные морщинки разбегаются по загорелой коже из уголков глаз.

— Что-что? — упс, кажется, она увлеклась и опять бесцеремонно разглядывает человека. Ничего, простительно в силу избранной профессии и как только соседи узнают, что у них тут под боком поселилась ненормальная художница, большинство странностей будут списывать именно на это. И случайных пострадавших предупредят. — Нет, спасибо, помощь в переноске мне не нужна. Но может быть, вы подскажете мне, где можно взять в аренду велосипед?

Он присвистнул и рассмеялся, встряхнув каштановыми кудрями с редкими нитками седины, выбивающимися из-под форменной водительской кепки. Ну да, пока Лисса отвечала стандартными фразами, которые есть в самом начале каждого разговорника, её иностранный выговор не был так заметен. Смешно ему.

— Постучитесь в любое домовладение по соседству. У них, как правило, полно всякой двухколёсной рухляди. В аренду там не дают, но могут одолжить велосипед на пару дней, по-соседски, пока вы не подберёте себе что-нибудь в городе.

— Спасибо, — Лисса ещё раз улыбнулась и, подхватив самую лёгкую из коробок, скрылась за порогом собственного дома. И сидела там, за закрытыми дверями, пока водитель не закончил разгрузку и грузовичок не утарахтел в сторону Спотто. Может это и трусость, может особа самостоятельная и современная нашла бы другой способ намекнуть на нежелательность дальнейшего знакомства, но Лиссандре на сегодня стрессов уже было достаточно.

Хотя на самом деле ещё одни руки и крепкая спина оказались бы совсем не лишними. И о чём она, спрашивается, думала, когда от помощи отказывалась? Девушка оглядела гору барахла, практически в прямом смысле этого слова гору — куча сумок и ящичков возвышалась холмом практически ей по плечи и растерянно потёрла подбородок. Наверное действительно зря не припрягла добровольного помощника — убоялась репутации мужчин-байхи. Нашла бы как отшить этого субъекта после того, как тот помог бы затащить эти ящики в дом, а то они тяжеленные. По крайней мере, один из них. В него начинающая художница уложила свой складной мольберт, а в оставшееся пространство напихала кисточек, гвоздиков, шурупчиков, скоб, материала для рам и подрамников, несколько скаток с холстами и … она даже приостановилась, пытаясь вспомнить, что же ещё попалось в загребущие лапки. Если одеждой, косметикой и прочим она могла и пренебречь, то когда доходит дело до рабочих материалов, Лисса становилась жадной и не могла отказаться буквально ни от чего. В общем, не стоит даже пытаться поднять и внести его в дом. О том, чтобы перекатывать-переваливать с боку на бок тоже речи не идёт (о ужас, там столько всего такого, что может поломаться!), так что подставляем пальчики под один край, приподнимаем и пытаемся волоком затянуть его в дом.

— Деточка!

Ящик вывалился из её рук и чуть не ударил по ногам. Лиссандра, с некоторым трудом — поясница начала противно ныть — выпрямилась и увидела, что опираясь на забор, совсем рядом с калиткой, но всё же по ту её сторону стоит средних лет тётушка и разглядывает её с любопытством и неодобрением.

— Простите, — девушка неуверенно улыбнулась.

— Деточка, ты разве не знаешь, что молоденьким девушкам не стоит поднимать тяжести? Это вредно, — женщина склонила голову на бок и продолжила разглядывать незнакомку.

— Приглашать к себе в дом незнакомых мужчин может оказаться ещё вреднее, — проворчала Лисса.

Тётушка расхохоталась. Искренне, в голос и очень красиво. В смысле, красивым был и сам смех, и смеющаяся женщина. Её плотные белые зубы, беззастенчиво открытая шея, стрелочки морщин, разбежавшиеся от прижмуренных глаз. Руки сами собой нащупали этюдник и карандаш. И тут же опустились. Люди по-разному реагируют, когда видят, что их начинают рисовать: кто-то выпрямляет спину и принимает горделивую позу, кто-то хмурится и отворачивается, а кто-то даже начинает громко возмущаться, что у него разрешения не спросили. В любом случае, естественность теряется.

— Что-то случилось, деточка? — проницательно заметила тётушка.

— Можно я вас порисую?

Момент конечно же был упущен, но получить разрешение на будущее будет нелишним.

— Так ты художница что ли? — она окинула изучающим взглядом горы барахла и тот самый неподъёмный ящик.

— Художница, — призналась девушка и почему-то почувствовала себя самозванкой. — Лиссадра Нилли. В обозримом будущем я собираюсь здесь жить, ну и творить тоже. Так как на счёт портрета?

— Обсудим, — не спешила тётушка соглашаться и назначать конкретные сроки. — И надолго ты к нам?

— Как получится. Если повезёт, то надолго, если очень повезёт, то навсегда.

Женщина ещё раз смерила её нечитаемым взглядом и сказала неожиданное:

— Меня можешь звать тётушкой Лилеей и я пришлю к тебе моего младшенького. Всё-таки не стоит молоденькой девушке поднимать тяжести, — подвела она итог неодобрительно.

С чего бы такая щедрость? Или здесь так приято приветствовать новых соседей? В её родном мире к новосёлам мигом набегали матроны с пирогами собственного приготовления и двумя-тремя старшими дочками. Чисто по-соседски, и, если уж говорить откровенно, то не столько помочь обустроиться на новом месте, сколько со всех сторон обсмотреть новых соседей и получить новые темы для кухонных бесед. Или это так, из вежливости сказано? В любом случае, сидеть без дела, ожидая обещанной помощи Лиссандра не собиралась, ей ещё кучу не столь весомого барахла нужно перетащить и если не расставить по местам, то хоть рассовать по углам. Однако и получаса не прошло, как возле её калитки нарисовался хмурый подросток находящийся в той непростой стадии взросления, когда уже не ребёнок, но ещё не взрослый.