«Моль бледная» — так обозвал Лиссу первый кавалер, когда решил с нею расстаться, и на тот момент это было действительно трагедией. Зато на какое-то время разочаровавшись в личной жизни, она с головой погрузилась в творчество и обнаружила, что у неё не просто душа к нему лежит, а действительно талант имеется, и это определило всю её дальнейшую жизнь. С тех пор у неё были другие кавалеры и даже лицо того, самого первого мальчика почти стёрлось из её памяти, а образ бледной, полупрозрачной бабочки так и продолжал преследовать юную художницу. Пока она не стилизовала под неё подпись, сделав, таким образом, своей частью.

Из художественной лавки Лиссандра вышла с приятно потяжелевшим кошельком: продались не только открытки, но и одна из картин — холст, масло, вполне серьёзная работа. Это радовало не только финансовым вливанием, что было хоть и существенным, но второстепенным, это радовало тем, что находятся ценители её творчества, готовые не просто поахать да повосхищаться, но выложить за него вполне конкретную сумму, а это, согласитесь, существенно.

Лило завистливо вздохнула:

— Мне бы такие деньжищи, я бы ух! И как это ты, столько зарабатывая, умудряешься жить, во всём себе отказывая! Копишь на что-то, да?

Лисса только хмыкнула: наивная душа.

— Это ты просто не пыталась жить вне семьи, самостоятельно, и не представляешь, сколько расходов сразу возникает у одинокого человека. Во-первых, львиная доля всего, что я здесь получила, вскорости будет потрачена на восполнение "художественного запаса"…

— Прямо таки львиная? — хитро прищурилась черноокая байхи.

— А ты когда-нибудь загляни в отдел, где торгуют холстами, кистями и красками и остальным сопутствующим товаром, да посмотри, сколько всё это стоит. Да только же не там, где лежат канцтовары для школьников. Тогда и поговорим.

И Лило действительно пошла любопытствовать, не то чтобы совсем уж специально, но поехав на следующий день в город по делам, мимо художественных лавок, как обычно, не проходила. Зашла в Дом Со Скрипом вечером, как раз тогда, когда Лисса намеревалась покрошить себе витаминный салатик. Она же всё-таки уже взрослый человек, и нужно самой следить за диетой, а то на булочках, вафельках и бутербродах долго не протянешь.

Лило была задумчива.

— Была я в той лавке, — она рассеянно утянула с разделочной доски из кучки зелени веточку петрушки и потянула её в рот. — Узнала много нового и интересного.

— Например?

— Например, получила некоторое представление о том, сколько всего может включать простое понятие «карандаш», что только один зелёный может иметь больше десятка оттенков у каждого из которых есть своё название, а так же о куче разнообразной фигни вроде палочки с заострённым концом, целиком сделанной из бумаги, и зачем бы она могла понадобиться?

— А, растушёвка? — догадалась Лисса. — Очень хорошая вещь для тех, кто предпочитает карандаш.

— А цены там не просто кусаются, а грозятся загрызть. Кто бы мог подумать, что вся эта мелочёвка, которая раскидана у тебя по всему домику, может столько стоить?!

— Цена — качество, — Лисса пожала одним плечом, заодно им же отведя настырно лезущий на глаза локон. — И я как-то попробовала свернуть ту же растушёвку вручную — ерунда получилась, пользуюсь покупной.

— А чего-нибудь попроще, не такое дорогое ты не пробовала? Есть же и более дешевые аналоги.

— Какая разница, какую зелень в суп кидать: свежую или пожелтевшую-пожухлую, а то и подгнившую? Всё равно ж не видно будет.

— Аналогия мне ясна, но я всё равно не верю, что обыватель способен почувствовать разницу.

— Её вижу я. Как ложатся линии и краски, как… просто поверь, что для меня эта разница есть. И в конечном результате она отразится на том, что у меня в результате получится, на самой картине.

— Творческий процесс! — заключила Лило неодобрительно.

— А с чего вдруг тебя заинтересовал этот вопрос?

— Так я же экономист по образованию, пусть и будущий, мне практиковаться нужно!

Хорошо звучит! Правда, это только если не учитывать, что у байхи экономическое образование считается таким же типично-женским, как у йокси художественное. Хотя…, Лисса сама себя одёрнула, вспомнив, как сама возжелала стать настоящим профессиональным художником, хотя у йокси не имеют никакого хобби творческой направленности только совершеннейшие бездари. Коих немного.

И они взялись за подробный разбор бюджета молодой художницы. На рисовальные принадлежности Лило больше не покушалась, поняла, что это — святое, но по всему остальному списку прошлась подробно. Множество вещей, совершенно необходимых в хозяйстве, которые к продававшемуся дому не прилагались и которые было бессмысленно тащить через межмировые врата, можно было счесть разовыми тратами. Одежду Лиссадра пока не покупала и прочие приятые женские мелочи обошла вниманием — не до них было. Да и сделанная матушкиными руками косметика, по которой та была истинной мастерицей, всё равно была в разы лучше того, что предлагали здешние магазины. Осталась только еда.

Готовить Лиссандра любила, но любила очень избирательно. Её страстью были салаты. Разные: с зеленью, с овощами, с копчёным мяском или орешками, с разнообразными заправками — в дело шло всё, что попадалось под руку. И получалось всё по-настоящему вкусно, но иногда хотелось чего-нибудь горячего и тогда приходилось выбираться в город, потому как одна только мысль, что для того, чтобы сварить какой-нибудь простенький супчик, придётся растапливать доисторическую дровяную плиту, приводила её в ужас. А ресторанчики, даже те, что находились в окраине городка или рядом со студенческим кампусом были, мягко говоря, не дёшевы.

— Так это же очень просто! — воскликнула подруженька, решившая взять обустройство её жизни в свои руки. — Как раз для таких неприкаянных и существует Бабушкина Кухня.

— И что это такое? — скептически вопросила не спешившая воодушевляться Лиссадра.

— Пойдём, сразу и оценишь!

Разумеется, они пошли. Энергии Лило, пожалуй хватило бы чтобы свернуть горы и обратить реки вспять, не то что вытащить на улицу всего одну домоседку. Хотя ей и пришлось смириться с тем, что Лиссандра отказалась шагу ступить без этюдника. А ещё карандаши, ручки и лайнер любимый куда-то запропастился. "И скажи ещё спасибо, что я пастель и грифели с собой не беру!" Лило самым натуральнейшим образом взвыла, схватилась за голову и выметнулась наружу, решив, что так дело пойдёт быстрее. Вышедшая всего пару минут спустя Лиссандра постаралась скрыть довольную ухмылку, но она всё равно проступала на её блёклой физиономии.

— Далеко нам идти? — спросила она, бодро вскидывая лямку перегруженной сумки на плечо.

— Да как повезёт, — неопределённо ответила Лило. — В наш Холм я тебя не поведу — не интересно, а в каком по счёту владении нам посчастливится наткнуться на приглашение «Заходите пообедать» — понятия не имею.

— Ага, значит, поиски достойного ужина могут затянуться надолго и превратиться в то ещё приключение.

Они довольно бодро зашагали по тропинке, петлявшей между родовыми холмами, и поскольку эти природно-жилые сооружения были довольно обширны, некоторые размером с целый городской квартал, бродить им предстояло долго.

— Вон видишь, знак висит?

— Ты имеешь ввиду вон те сцепившиеся в смертельной битве миску и лопаточки? — хмыкнула Лисса, критически осматривая висящий над боковым входом в Холм знак.

— А вот достойного художественного оформления тебе никто не обещал, — парировала Лило. — Это вход на нашу кухню. Но там сегодня были морковные оладьи и пряный суп.

— Тоже неплохо, — кивнула Лисса. Ничего против морковки, пусть даже и в оладьях, она не имела, а уж с густым соусом из местных сушёных трав, который почему-то принято было называть супом, можно было съесть вообще что угодно. Но нежелание подруги дважды есть одно и то же она вполне могла понять.