— И это несмотря на двенадцатилетнюю службу при Империи? Хорошо же он маскировался!

— Ничего удивительного. Вы помните слова Генриха Четвертого о сторонниках Лиги: "Бочка из-под селедки всегда пахнет селедкой".

— А характер?

— Ну, он поистине человек чести! Это вам не Амадис или Галаор, а настоящий Феррагус. Если Мадам когда-нибудь, не дай Бог, попадет к нему в плен…

— О! Что вы такое говорите, господин Паскаль! — воскликнул Малыш Пьер.

— Я адвокат, сударь, — ответил гражданский комиссар, — и как адвокат я предвижу все ходы защиты на судебном процессе. Итак, я повторяю: если Мадам когда-нибудь, не дай Бог, попадет в плен к генералу Дермонкуру, она сможет получить полное представление о том, какой он обходительный человек.

— В таком случае, — произнес Малыш Пьер, — наконец перед нами враг, о котором Мадам только могла мечтать: сильный, храбрый и честный. Нам повезло, сударь… Однако вы упомянули о перестрелке на булонской переправе.

— По крайней мере, по дороге в замок мне показалось, что стреляют именно в той стороне.

— Пусть Берта выйдет и послушает, — сказал маркиз, — а затем нам скажет, что происходит.

Берта встала.

— Как! — воскликнул Малыш Пьер. — Мадемуазель?

— Ну и что? — спросил маркиз.

— Мне кажется, что это совсем не женское дело.

— Мой юный друг, — произнес старик, — в таких делах я рассчитываю прежде всего на себя, затем на Жана Уллье, а уж затем на Берту или Мари. Мне не хотелось бы оставлять вас, а мой чудак Жан Уллье куда-то пропал; так что пусть идет Берта.

Берта тут же направилась к двери, но на пороге столкнулась с сестрой и та что-то ей тихо сказала.

— Вернулась Мари, — произнесла Берта.

— А! — протянул маркиз. — Детка, ты слышала выстрелы?

— Да, отец, — ответила Мари, — идет бой.

— Где же?

— У порога Боже.

— Ты в этом уверена?

— Да, ружейные выстрелы слышатся с болота.

— Вот видите, — сказал маркиз, — теперь у нас точные сведения. А кто остался у ворот вместо тебя?

— Розина Тенги.

— Послушайте, — насторожился Малыш Пьер.

И в самом деле, кто-то громко стучал в ворота.

— Черт, — заметил маркиз, — это кто-то чужой.

Все прислушались.

— Откройте, — послышался крик, — откройте! Нельзя терять ни секунды!

— Это его голос! — взволнованно произнесла Мари.

— Его голос! — повторил маркиз. — Так кому же он принадлежит?

— Да, это голос молодого барона Мишеля, — сказала Берта, тоже узнавшая его.

— И что же здесь понадобилось этому завиральщику? — произнес маркиз, делая шаг к двери, словно желая не впускать молодого человека.

— Маркиз, пусть он войдет, — воскликнул Бонвиль, — нечего его опасаться, я за него ручаюсь!

Не успел он произнести эти слова, как послышались поспешные шаги и в гостиную вбежал запыхавшийся молодой барон. Вспотевший, бледный, покрытый грязью, он только и смог вымолвить:

— Нельзя терять ни секунды! Спасайтесь! Они вот-вот будут здесь!

Он упал на одно колено, упираясь рукой о пол; у него перехватило дыхание, силы покинули его. Он сдержал обещание, данное им Жану Уллье, пробежав более половины льё за шесть минут.

На какое-то время в гостиной воцарилось всеобщее смятение и растерянность.

— К оружию! — воскликнул маркиз.

И, схватив свое ружье, он указал пальцем в угол гостиной, где стояли ружейные козлы с тремя или четырьмя карабинами и охотничьими ружьями.

Граф де Бонвиль и Паскаль бросились в едином порыве к Малышу Пьеру, словно желая прикрыть его собой.

Мари кинулась к молодому барону, чтобы помочь ему подняться.

Берта подбежала к окну, выходившему в лес, и распахнула его настежь.

Неподалеку послышались выстрелы, но все же еще не у самого замка, а на каком-то расстоянии от него.

— Они идут Козьей тропой, — сказала Берта.

— Ошибаешься! — заметил маркиз. — Не может быть, чтобы они попытались пройти такой дорогой.

— Но они идут, отец, — сказала Берта.

— Да, да, — прошептал Мишель, — я видел, как они шли: у них в руках факелы, их вела женщина, шедшая впереди всех, вторым за ней шел генерал.

— О! Проклятый Жан! — воскликнул маркиз. — Почему его до сих пор нет?

— Он сражается, господин маркиз, — произнес молодой барон, — он послал меня к вам вместо себя.

— Он? — удивился маркиз.

— Но я бы и сам пришел, — сказал молодой человек. — Еще вчера вечером я узнал, что готовится нападение на замок, но меня заперли в комнате, и мне пришлось спуститься через окно с третьего этажа…

— Великий Боже! — побледнев, воскликнула Мари.

— Браво! — заметила Берта.

— Господа, — спокойным голосом произнес Малыш Пьер, — я считаю, что сейчас самое время принять решение. Будем ли мы драться? В таком случае нам надо разобрать оружие, закрыть ворота замка и приготовиться к бою. Если же мы решим бежать, то у нас почти не остается времени.

— Будем защищаться! — воскликнул маркиз.

— Бежим! — произнес Бонвиль. — Только когда Малыш Пьер будет в безопасности, мы сможем дать бой.

— А вы, граф, — спросил Малыш Пьер, — что вы на это скажете?

— Я скажу, что мы не готовы к бою… Не так ли, господа?

— Мы всегда готовы драться, — произнес с беспечным видом молодой незнакомец, входивший в это время в гостиную; его слова были одновременно обращены к находившимся в гостиной и к двум молодым людям, шедшим за ним следом (по всей видимости, он встретил их у ворот замка).

— А! Гаспар! Гаспар! — воскликнул Бонвиль.

И, кинувшись навстречу вновь прибывшему гостю, он что-то шепнул ему на ухо.

— Господа, — сказал Гаспар, — граф де Бонвиль совершенно прав: надо отступать!

Затем он обратился к маркизу:

— Маркиз, нет ли в вашем замке какой-нибудь потайной двери, какого-нибудь секретного хода? Нам нельзя терять ни минуты: последние выстрелы, которые Ашиль, Львиное Сердце и я слышали у ворот, раздавались не более чем в пятистах шагах отсюда.

— Господа, — произнес маркиз де Суде, — вы у меня в гостях, и я беру всю ответственность на себя. Тихо! Выслушайте меня и подчинитесь. Сегодня вы подчинитесь мне, а завтра я послушаюсь вас.

Наступила полная тишина.

— Мари, — сказал маркиз, — запри ворота замка, но не перегораживай их; сделай так, чтобы их можно было открыть первому, кто постучится. А ты, Берта, проводи поскорее наших гостей к подземному ходу! Я с дочерьми останусь в замке и встречу генерала со всеми почестями, а завтра мы присоединимся к вам, где бы вы ни были; только сообщите нам, как вас найти.

Мари поспешила из гостиной выполнять приказ отца, а в это время Берта, сделав знак Малышу Пьеру следовать за ней, вышла в противоположную дверь, пересекла двор, вошла в часовню, взяла на алтаре две свечи, зажгла их от лампы и передала Бонвилю и Паскалю, затем нажала пружину, и передняя часть алтаря повернулась, открыв лестницу в подземелье, служившее в былые времена усыпальницей сеньоров Суде.

— Здесь вы не сможете заблудиться, — сказала Берта, — в конце подземелья вы наткнетесь на дверь, в которой будет ключ. Эта дверь выходит в поле.

Малыш Пьер, взяв руку Берты, крепко ее пожал и поспешил вслед за Бонвилем и Паскалем, освещавшим ему путь.

За Малышом Пьером в темноте подвала скрылись Луи Рено, Ашиль, Львиное Сердце и Гаспар.

Берта закрыла за ними дверь.

Она заметила, что среди беглецов не было барона Мишеля.

Маркиз де Суде провожал взглядом беглецов, пока они не скрылись в часовне; затем он вздохнул с видом человека, с чьих плеч свалилась тяжесть, и вошел в прихожу^о.

Но, вместо того чтобы пройти из прихожей в гостиную, он направился прямо на кухню.

К огромному удивлению кухарки, подойдя к плите, он заглянул в каждую кастрюлю, что ему совсем было не свойственно, чтобы убедиться, не пристало ли жаркое ко дну, повернул вертела, чтобы всполох огня in extremis[2] не опалил мясо, затем вернулся в прихожую и прошел в обеденный зал. Окинув взглядом бутылки, маркиз сдвоил их ряды и, убедившись, что стол накрыт по всем правилам, довольный своим осмотром, вернулся в гостиную.