— Идем же в дом, дорогая, тебе нужно присесть.
Мэйбл суетливо подхватила Элизабет под локоть и повела ее внутрь. Алекс Паркер сидел в гостиной и просматривал рассыпанные по дивану бумаги. Когда он увидел Элизабет, его открытое лицо озарилось приветливой улыбкой. Он вскочил на ноги и направился к ней.
— О, миссис Фаулер! Какая радость, что вы почтили нас своим визитом, — поцеловав ей руку, сказал он. — Мы с Мэйбл как раз вспоминали о вас. Хотели на днях навестить.
— Я уже говорила об этом Элизабет, дорогой, — сообщила его жена. — Ты представляешь, ее укусила змея!
— О, господи! — опешил Алекс. — Надеюсь, ничего серьезного?
— По крайней мере, я жива, здорова и могу худо-бедно передвигаться, — усмехнулась Элизабет.
Ее усадили в мягкое кресло, служанка подала кофе, и следующие полчаса Элизабет в красках расписывала, как Самсон спас ей жизнь.
— Смышленый малый этот Самсон, — заметил Алекс, когда она закончила свой рассказ. — Это ведь тот кучер, что привез вас сюда?
— Ну да, — кивнула Элизабет, прожевав рассыпчатый кусок пирога. — На плантации, где он раньше жил, водилось много змей, поэтому он знает, что делать в таких случаях.
— Ваш супруг, наверняка перепугался за вас? — Алекс отхлебнул кофе. — Как же это он снова отпустил вас одну?
Элизабет с грустным вздохом потупилась.
— Он уехал, — сказала она и, словно оправдываясь, добавила: — Срочные дела на Севере.
Мистер и миссис Паркер переглянулись.
— И как же ты справляешься одна? — поинтересовалась Мэйбл.
— Очень даже неплохо…
Элизабет приосанилась, и не без гордости поведала, как ей удалось вывести управляющего на чистую воду.
— …теперь негры работают на три часа меньше и получают вдоволь еды, — закончила она свой рассказ.
— Браво, моя дорогая! — Мэйбл даже захлопала в ладоши, а ее супруг одобрительно кивнул. — Очень похвально, что ты заботишься об этих несчастных.
Элизабет скромно опустила глаза.
— Это мой христианский долг, и я постараюсь сделать все, чтобы облегчить их участь, — сказала она.
— Но они так и останутся рабами, — негромко заметил Алекс, и Элизабет обескуражено уставилась на него.
— Да, но что я могу с этим поделать?
— Это, по-вашему, справедливо? — не унимался он.
— Конечно, нет. — Она не понимала, к чему он клонит. — Разве я утверждала иное?
Ища поддержки, она посмотрела на Мэйбл, но та сидела напряженная как натянутая струна, устремив на мужа тревожный взор своих ланьих глаз.
— Как вы думаете, должен ли каждый порядочный человек, добрый христианин, бороться с этой гнусной несправедливостью, с этим позорным проклятием нашего общества? — взволнованно спросил Алекс.
— Само собой, — пробормотала Элизабет, опешив от такого напора. — Но я не понимаю…
Несколько секунд Алекс буравил ее пристальным взглядом, словно взвешивая все «за» и «против». Наконец он решился:
— Вы слышали о «подземке»? — понизив голос, спросил он.
Глава 26
«Подземка?» Элизабет задумчиво подняла глаза к потолку. Кажется, она что-то такое слыхала. Вот только где и когда?.. Пикник… разговоры о беглых рабах…
— Да, пожалуй, припоминаю, — неуверенно пробормотала она.
— Это тайная организация, которая помогает рабам сбежать от хозяев, — пояснил Алекс. — Существуют «станции» — дома, где негры могут укрыться и получить помощь, и «кондуктора» — люди, помогающие добраться до северных штатов. Уже сотни рабов так вырвались на свободу.
Элизабет, затаив дыхание, слушала его слова. Когда он закончил, она спросила, нервно сглотнув:
— Но это, должно быть, очень опасно?
— Очень, — кивнул Алекс. — Аболиционисты рискуют не меньше, чем сами рабы. Если плантаторы обнаружат «станцию», то дом могут сжечь, а хозяев убить. И так называемое правосудие закроет на это глаза.
Он замолчал, и в гостиной повисла напряженная тишина. Элизабет переводила взгляд с Алекса на его жену, и в мозгу созревала догадка.
— Ваш дом — «станция подземки»? — наконец промолвила она.
Алекс переглянулся с Мэйбл и кивнул.
— Да. Мы прячем беглецов в подвале и переправляем их дальше на Север.
Элизабет порывисто прижала руку к груди.
— Можете быть спокойны, я вас не выдам, — заверила она.
— Мы знаем, дорогая, — ласково произнесла Мэйбл. — Иначе Алекс бы не стал тебе об этом говорить.
— И не волнуйтесь, мы не собираемся втягивать вас в наши дела, — подхватил ее супруг. — Но если вам станет известно, что кто-то из рабов вашего мужа решился на побег — дайте им знать, что есть место, где им помогут.
— Да… хорошо, — взволнованно пробормотала Элизабет. — Но могу ли я еще как-то помочь? Может, вам нужны деньги?
— Деньги у нас есть, — ответил Алекс. — Но если вы сочтете нужным пожертвовать некую сумму, отказываться не станем. Дело в том, что со дня на день Конгресс может принять закон о беглых рабах, и тогда тем, кто укрывается на Севере, придется бежать в Канаду. А значит — понадобятся деньги на дорогу.
— А что это за закон? — полюбопытствовала Элизабет. — В последнее время я совсем не читаю газет.
Горькая усмешка скользнула у Алекса по губам.
— О, это очень «человеколюбивый» закон. Вполне в духе нашего свободного и справедливого общества, — едко пояснил он. — Если его примут, то все граждане свободных штатов будут обязаны выдавать беглых рабов их владельцам. Тех же, кто укрывает негров, ждут огромные штрафы или тюрьма.
— Хм… это плохо, — нахмурилась Элизабет.
— Это очень плохо! — с чувством подтвердил Алекс. — Кроме того, зная глубокую «порядочность» заинтересованных лиц, боюсь, что и для свободных негров настанут тяжелые времена.
— Что вы имеете в виду?
— Любому белому будет достаточно заявить под присягой, что чернокожий является его рабом, и суд это признает. Причем сам подозреваемый раб не сможет ни просить суда присяжных, ни давать показания от своего имени.
— Но почему?
— С точки зрения закона, раб — это не человек, а имущество. Домашний скот. Не может же корова нанять адвоката или выступать в суде. Поэтому, боюсь, ничто не помешает всяким подонкам похищать свободных негров и угонять их в рабство.
— Какой кошмар! Девятнадцатый век на дворе! Неужели в наше время еще возможна подобная дикость?
— Увы. — Алекс развел руками. — Вы недооцениваете человеческую алчность. Слово черного ничто против слова любого белого оборванца. Мало того — негру даже не дадут его сказать.
— Но это несправедливо! — возмутилась Элизабет. — Негры — такие же люди, как и мы.
— Я рада, что ты так думаешь, моя дорогая, — промолвила Мэйбл. — Но увы, по закону даже капля негритянской крови приравнивает нас к животным и лишает всяких прав.
Что-то в ее словах резануло слух.
— «Нас»? — растеряно пробормотала Элизабет.
Она невольно присмотрелась к подруге. Смуглая кожа, вьющиеся черные волосы, темные глаза…
Элизабет осенило.
— Ты квартеронка? — ошарашено спросила она.
Мэйбл покачала головой.
— Не совсем. Чернокожей была моя прабабка, так что в моих жилах течет всего лишь одна восьмая негритянской крови.
— И, тем не менее, Мэйбл считается цветной, — пояснил Алекс. — Она была рабыней в Кентукки. Хозяин начал до нее домогаться, и она сбежала. А я тогда держал «станцию подземки» в тех краях, и Мэйбл удалось добраться до нее. Она пряталась у меня какое-то время, собиралась отправиться дальше на Север, но…
— Мы полюбили друг друга, и я осталась, — с улыбкой закончила Мэйбл.
Элизабет ошалело переводила взгляд с одного на другую.
— Но разве тебе не опасно жить в Джорджии? — наконец, спросила она.
Алекс покачал головой.
— Нет, если соблюдать осторожность. Я выправил ей новые документы. Мы говорим, будто у нее испанские корни, если кто-то интересуется цветом ее лица. Да и вряд ли кому придет в голову, что у беглой рабыни достанет наглости скрываться в рабовладельческом штате.