— Живя здесь, я могу помогать моему народу, — улыбнулась Мэйбл, прижимаясь к супругу.

— Потрясающая история! — пробормотала Элизабет, глядя в ее сияющие глаза.

Сердце наполнилось радостью за подругу, но вместе с тем она испытала легкую зависть. Мэйбл, беглая рабыня, так счастлива с мужем, а она, Элизабет, рожденная богатой и свободной — принадлежит человеку, которого ненавидит всей душой. Она моргнула, отгоняя непрошенные мысли, и тут ей вспомнилось кое-что еще.

— Скажи-ка, — спросила она у Мэйбл, — та негритянка с ребенком, которую я повстречала у реки…

— Рэйчел, — уточнила подруга и, повернувшись к мужу, пояснила: — Элизабет видела, как она шла сюда.

— Самсон узнал ее, — добавила Элизабет. — Они раньше жили на одной плантации.

— С ней все в порядке, — заверила Мэйбл. — Они с Тоби прятались у нас пару дней, а потом я посадила их на баржу, якобы перевозящую лес. Недавно мы получили весточку от наших друзей из Огайо, что «груз» благополучно прибыл на место.

— Приятно слышать, — улыбнулась Элизабет. — Скажу Самсону, пусть тоже порадуется.

Но стоит ли рассказывать ему про «подземку»? Вдруг он проболтается кому-то еще? Той же Люси, например… При мысли о его сожительнице в груди неприятно заскребло, но Элизабет поскорее отогнала это чувство. Как унизительно, ревновать раба к негритянке!

— Говорите, он тоже служил у Чарльза Бэйли? — поинтересовался Алекс.

Элизабет удивленно посмотрела на него.

— Да. Вы его знаете?

— Рэйчел рассказывала Мэйбл о своем прошлом хозяине. Да и я кое-что о нем слыхал. Говорят, славный был малый. Вроде как собирался освободить своих негров. Жаль, только, не успел.

— Мой муж застрелил его на дуэли, — с горечью сообщила Элизабет, крепко стиснув кофейную чашку.

— Да, я в курсе. А миссис Бэйли, похоже, взглядов супруга не разделяла. Взяла, и продала этих несчастных с молотка.

— Бедняжка Рэйчел так боялась, что у нее отберут малыша, что отважилась на побег, — добавила Мэйбл. — Домашняя рабыня, которая никогда в жизни не покидала поместье… Ты представляешь, в каком отчаянии она была?

— И как же ей удалось добраться до вас? — Элизабет вспомнила патруль с собаками, прочесывающий сосновый бор.

— Один человек подсказал ей, что она сможет получить помощь у нас. И научил, чем смазывать обувь, чтобы сбить со следа собак. Они с Тоби шли сюда несколько дней, — пояснил Алекс.

— Надеюсь, с ними все будет хорошо. — Мэйбл молитвенно сложила руки на груди.

— Храни их Господь! — добавила Элизабет.

Они еще немного поговорили о «подземке». Паркеры рассказали, на какие ухищрения приходится идти, чтобы помочь невольникам вырваться на свободу. Элизабет слушала с замиранием сердца, и до нее все явственней доходило, какому риску подвергают себя ее друзья.

Рабовладельцы ненавидят аболиционистов даже сильнее, чем беглых рабов. Если они пронюхают, что Паркеры помогают неграм, то сожгут здесь все дотла. А их самих не просто убьют, а еще будут пытать, чтобы выведать местоположение следующей «станции».

Элизабет заверила, что будет хранить все в строжайшем секрете, и пообещала раздобыть для «подземки» немного средств. Наконец, когда потрясение от услышанного прошло, она вспомнила о цели своего визита и обратилась к Алексу:

— Я бы хотела спросить у вас кое-что еще.

— Да? — Он внимательно посмотрел на нее.

— Это насчет… — Она замялась, комкая в руках салфетку. — В общем, я хочу развестись.

— Развестись? — Глаза Мэйбл расширились от изумления.

— Да… Кажется, я совершила ошибку, выйдя замуж за Джеймса.

Супруги Паркер переглянулись.

— Элизабет, — мягко заговорил Алекс, — боюсь, это практически невозможно.

— Почему?

— Даже если отбросить то, что это крайне дорогое удовольствие, у вас должны быть очень веские основания, чтобы подать на развод.

— И какие же?

— Единственная причина, по которой вас могут развести — это прелюбодеяние.

Элизабет встрепенулась, вспомнив, как застала Джеймса в постели с Розой и Сарой. Но прежде, чем она успела что-то сказать, Алекс предостерегающе поднял руку.

— Если ваш муженек развлекается с рабынями, как девять из десяти местных плантаторов, то должен вас разочаровать. Закон несправедлив: муж может потребовать развода на основании лишь одного факта прелюбодеяния жены, а вот для женщины все гораздо сложнее. Одну минуту…

Он встал с дивана и направился в соседнюю комнату. Через открытую дверь блеснуло стекло книжного шкафа, и Элизабет догадалась, что это кабинет. Вскоре Алекс вернулся, на ходу листая увесистый том.

— Вот! — Усевшись на диван, он принялся зачитывать строки: — Жене предоставляется право требовать развода в случае прелюбодеяния её мужа при отягчающих обстоятельствах или «квалифицированного прелюбодеяния», то есть соединённого с другими проступками: кровосмешением, двоежёнством, изнасилованием, похищением, противоестественными пороками, жестокостью (например, покушением на жизнь) или оставлением жены без разумных причин на два года.

Джеймс, конечно, был тем еще скотом, но ничего из перечисленного не подходило. И вряд ли он проторчит на Севере больше двух лет.

Алекс явно заметил разочарование, отразившееся у нее на лице.

— Мой вам совет, Элизабет: забудьте о разводе. Даже если мистер Фаулер вдруг и совершит один из этих проступков, вам будет крайне сложно обратиться в суд. Во-первых, для подачи иска жене нужно разрешение мужа. А во-вторых, вам понадобятся свидетели. Белые свидетели. Показания чернокожих не принимаются в расчет. И, само собой, не забывайте о судебных издержках, которые придется оплатить. Даст ли вам муж на это деньги? Сомневаюсь.

Элизабет упала духом. Джеймс никогда не отпустит ее. А если узнает о ее связи с Самсоном, то скорее убьет их обоих, чем подаст на развод.

— И что, нет совсем никакой возможности? — севшим голосом спросила она.

Алекс пожал плечами.

— Увы, остается только ждать, пока поменяются законы.

— Они никогда не поменяются, — горько бросила Элизабет.

— Ну, тут вы ошибаетесь. Общество движется в этом направлении. К примеру, в Нью-Йорке и Пенсильвании уже приняли закон, позволяющий замужним женщинам владеть и распоряжаться имуществом. Быть может, скоро прогресс докатится и до нас.

— В Нью-Йорке и Пенсильвании? — с надеждой переспросила Элизабет. — А что насчет Нью-Джерси? Это же совсем рядом. Там находятся мануфактуры моего отца.

— Увы, нет. — Алекс покачал головой. — В Нью-Джерси по прежнему действует общее право, по которому имуществом жены распоряжается муж. А о таком захолустье, как Джорджия, и вовсе нечего говорить.

Элизабет тяжело вздохнула. Не то, чтобы она всерьез надеялась получить развод… Но это бесправие, несправедливость, неспособность распоряжаться своей судьбой… Даже ей, «свободной» белой женщине хотелось рыдать… а что же тогда ощущают рабы?

Еще немного поговорив, она тепло попрощалась с хозяевами и, опираясь на руку Самсона, добралась до коляски. Он усадил ее на сиденье, взобрался на козлы и стегнул лошадей. Ландо со скрипом тронулось. Элизабет помахала стоящим на крыльце Алексу и Мэйбл, а когда особняк скрылся из виду, откинулась на спинку и устало закрыла глаза.

Сегодня на нее обрушилась целая лавина информации, и сейчас ей нужно было все это как-то переварить. Тяжким грузом легла на плечи тайна ее друзей. Какие они храбрые и самоотверженные! Особенно Мэйбл. Будучи беглой рабыней, она сильно рискует, живя здесь и выдавая себя за белую леди. А что, если кто-нибудь заподозрит неладное? Мир богачей тесен. Вдруг на одном из приемов окажется ее бывший хозяин и узнает ее?

«Уж я-то на ее месте забилась бы в какую-нибудь дыру и тряслась бы от страха до конца своих дней, — подумала Элизабет. — Вот бы мне такую смелость, как у нее!»

У нее самой духу не хватит даже на то, чтобы уехать от Джеймса в никуда. Алекс лишь подтвердил то, о чем она догадывалась сама: развод невозможен. Измена мужа, видите ли, недостаточное основание. Что за несправедливость! Выходит, Джеймс может оприходовать хоть всех негритянок в округе, и это сойдет ему с рук. Но зато если ее застигнут с Самсоном… При этой мысли по спине пробежал озноб.