Миссис Фаулер махнула рукой.

— Делай, как знаешь, — буркнула она и вновь принялась за бисквит.

После завтрака Джеймс велел Элизабет пойти с ним в конюшню. Уже на подходе она заметила Самсона. В фартуке из мешковины и соломенной шляпе он чистил загон для выгула лошадей.

— Эй, ниггер! — окликнул его Джеймс, — поди-ка сюда!

Самсон выпрямился, воткнул вилы в кучу навоза и, на ходу развязывая тесемки передника, направился к ограде.

— Слушаю, масса Джеймс.

— Ну как, ты уже покрыл Люси? — поинтересовался муж, и Элизабет недоуменно покосилась на него.

«Покрыл Люси?» Что он имеет в виду?..

Тут до нее дошло, о чем речь, и щеки стали горячими от стыда. Украдкой взглянув на Самсона, она обнаружила, что он смущен не меньше ее.

— Что молчишь, будто в рот воды набрал? — нетерпеливо спросил муж.

— Да, сэр, — глухо промолвил Самсон.

— А чего она тогда ходит с такой кислой рожей? Видать плохо стараешься, — осклабился Джеймс. — Ты должен поскорее надуть ее брюхо — мне нужны новые рабы.

Элизабет передернуло от омерзения, а Самсон сдавленно пробормотал:

— Как скажете, масса Джеймс.

— Смотри, не будет проку — отдам ее другому ниггеру. Она уже рожала, так что если не понесет, то дело не в ней. Обрабатывай ее как следует, — цинично добавил Джеймс. — Впрочем, я здесь за другим. У меня к тебе поручение.

— Слушаю, сэр.

Самсон наконец справился с завязками и, сняв замызганный передник, повесил его на ограду. Элизабет невольно скользнула взглядом по его широкоплечей фигуре. Закатанные рукава туго обтягивали мощные бицепсы, а под расстегнутой рубахой виднелся клык-талисман, белеющий на фоне темной, влажной от пота груди.

Элизабет ощутила, что краснеет, и отвела глаза.

— Отныне ты — личный конюх моей жены, — сообщил Джеймс. — Будешь сопровождать ее на прогулках.

— Почту за честь, сэр. — Самсон склонил голову.

— И где ты только нахватался этих манер? — скривился Джеймс. — А я-то думал, что уже выбил из тебя эту дурь. Ты ведь усвоил урок, или хочешь добавки?

— Усвоил, масса Джеймс.

— Ладно, черт с тобой. Но смотри у меня, если хоть волос упадет с ее головы, тебе несдобровать. Понял, ниггер?

— Да, сэр.

— Хорошо. Она хочет сегодня навестить подругу. Оседлай для нее Снежинку, а себе возьми Брута. Да, и оденься поприличней. Что это на тебе за тряпье, черномазая ты свинья!

«А в чем он должен убирать навоз?» — мысленно возразила Элизабет, но промолчала, боясь, что Джеймс передумает.

— Ну как? — Муж повернулся к ней. — Довольна?

— Более чем, — кивнула она.

— Вот и славно!

Элизабет возвращалась в дом, чтобы переодеться, и сердце колотилось в такт быстрым шагам. Джеймс позволил ей выезжать на прогулку! Да еще и с Самсоном…

Она все пыталась понять, радует или пугает ее этот факт. Не то чтобы она боялась остаться с Самсоном наедине… Он отлично вышколен, обучен манерам и, думается, не причинит ей никакого вреда. Но с другой стороны… Пусть Джеймс и не считает его человеком, но Самсон — это мужчина. Молодой, здоровый мужчина, от которого веет чем-то диким и первозданным. Чем-то, заставляющим вскипать в жилах кровь…

Ах, нет, что за глупости! Элизабет встряхнула головой, словно пытаясь выбросить из нее неуместные мысли. Она, конечно, не такая снобка, как эти спесивые южанки, но заглядываться на негра — это все-таки перебор.

Вернувшись в дом, она кликнула Анну и с ее помощью облачилась в костюм для верховой езды. Минут через сорок она спустилась во двор. Самсон уже ждал на подъездной площадке, держа лошадей под уздцы. Он тоже переоделся, и Элизабет невольно отметила, как хорошо на нем сидят белая рубаха, кремовый жилет и облегающие бежевые штаны.

Самсон помог ей взобраться на лошадь, и Элизабет почуяла, что от него пахнет мылом. Когда это он успел искупаться? Впрочем, какая разница? Не следует обращать столько внимания на слугу.

Устроившись поудобнее, если это понятие применимо к дамскому седлу, Элизабет цокнула языком, и Снежинка пустилась вскачь. День был ветреный, и солнце то пряталось за растрепанными облаками, то появлялось вновь. Слава богу, сегодня нет такой удушливой жары, а значит, прогулка обещает быть приятнее, чем в прошлый раз.

Элизабет выехала на подъездную аллею. Листья могучих дубов шелестели над головой, а позади раздавался топот копыт. Она оглянулась. Самсон верхом на рыжем жеребце ехал за ней. Кто он? Телохранитель или соглядатай? И как он поступит, если она действительно решится сбежать?

С полчаса они проскакали в молчании. Элизабет смотрела на бескрайние поля, где трудились полчища негров, и думала о том, что ей повезло родиться в богатой белой семье. Сложись судьба иначе, пришлось бы и ей горбатиться на плантации и жить в беспросветной нищете.

Интересно, каково это, быть рабом? Как вообще один человек может владеть другим? Кто дал ему такое право? Бог? Но ведь все люди созданы по его образу и подобию, а значит, равны.

Она никогда не была особо набожной, а сейчас ее вера и вовсе зашаталась как молочный зуб. А что, если религию придумали сильные мира сего, чтобы угнетенные массы боялись поднимать бунт? «Вся власть от Бога» говорится в Евангелии. Но как всемилостивый Господь мог поставить над рабами такого подлеца и тирана как Джеймс?

Размышляя о несправедливости мироустройства, Элизабет перестала подгонять Снежинку. Та перешла на шаг, и Самсон на Бруте почти поравнялся с ней. Заметив свою оплошность, он осадил жеребца, чтобы, как полагается слуге, следовать позади. Но Элизабет, устав от молчания, решила завязать разговор:

— Как твоя спина, Самсон? — поинтересовалась она.

— Все хорошо, мисс Элизабет, — ответил он и тихо добавил: — спасибо.

В памяти всплыла убогая хижина, пылинки, танцующие в солнечном луче, и прикосновения ее ладоней к испоротой спине…

— Ты уже был здесь? — Элизабет указала на раскинувшиеся вдоль дороги поля.

— Нет, мэм, не доводилось.

— А плантация твоего бывшего господина далеко?

— Далеко, мэм. Работорговец гнал нас оттуда целый день.

— Ох, бедняги! — вздохнула Элизабет. — Мне жаль, что все так обернулось. Моего мужа не назовешь добрым хозяином.

— Зато вы, мэм, самая добрая белая леди, которую я только встречал, — ответил Самсон. — Когда вы пришли ко мне и дали напиться, мне показалось, будто ангел спустился с небес. Никогда не забуду, как вы мазали мне спину своими маленькими белыми ручками.

Элизабет зарделась от смущения.

— Ну что ты, я вовсе не ангел, — сказала она. — Любая добрая христианка так поступила бы на моем месте.

— Нет, мэм, не любая, — возразил Самсон. — Белым леди обычно нет дела до ниггеров вроде меня. Взять хотя бы мисс Шарлотту — жену мистера Чарльза. Она только нос воротила, когда я попадался ей на глаза.

— Она плохо к тебе относилась?

— Да нет, не то, чтобы плохо. Просто, смотрела на меня как на пустое место. Но вы не подумайте, что я жалуюсь, мэм. Мне и так повезло с мистером Чарльзом. Он был очень добрым. Я даже не припомню, чтобы у нас кого-нибудь секли. Если какой раб провинится, то мистер Чарльз мог так на него посмотреть, что самому отпетому разгильдяю становилось стыдно.

— Жаль, что такого славного человека больше нет, — совершенно искренне произнесла Элизабет. — Сочувствую твоей утрате.

— Спасибо, мэм.

Дальше они поскакали молча. Бедный Самсон! Вот в чем проблема рабства: твоя судьба все время висит на волоске. Хороший, милосердный хозяин может умереть, и тогда неизвестно, в чьих руках ты окажешься по воле злого рока.

Сосны расступились, и впереди блеснула река, за которой лежали владения Паркеров. Выехав из лесу, Элизабет заметила негритянку в красном платке. Она торопливо шагала по мосту, ведя за руку чернокожего ребенка лет пяти.

Женщина обернулась на топот копыт и замерла.

— Рэйчел? — Элизабет услышала изумленный голос Самсона у себя за спиной.