После этих слов Тимур наклоняется, и против моей воли поднимает меня с колен. Мое сердце с каждой секундой разгоняется со скоростью света, дыхание становится более учащенным.

— Нет, я не верю. Этого не может быть.

Это, должно быть, какая-то ошибка. Мой друг не мог так поступить. Никогда. На что готов человек, чтобы до последнего не верить в предательство родного человека? Конечно, искать ему оправдания, порой глупые, но сейчас я готова цепляться за малейшею попытку доказать прежде всего себе, что мой друг не монстр и не убийца.

— Спроси у него сама.

Я оборачиваюсь и вновь смотрю на Рому. Сквозь стекающую с бровей алую кровь проблёскивает ясный взгляд друга. Рома стыдливо отводит глаза в сторону, обнажая горькую правду.

— Пожалуйста, оставь нас, — эмоции душат меня, паника вонзает свои острые когти в мою плачущую душу.

— Адель, это не лучшая идея.

— Пожалуйста!

Я, переполненная эмоции, вскрикиваю и резко оборачиваюсь к Тимуру. Мои волосы прилипают к влажному лицу, и я быстро убираю их непослушными пальцами. Тимур немного мнется, окидывает жестким и стальным взглядом Рому, а после покидает эту комнату.

— Как ты мог… — я больше не смотрю на него. Чувствую, что если я вновь увижу его бесстыжее лицо, пусть и окровавленное, не смогу сдержать себя в руках. Негодование и жалость к другу прошла, осталась только обнаженная злость.

— Дай мне объяснить… — его голос строгий и уверенный, словно мы обсуждаем утреннюю погоду, а не его покушение на моего парня.

— Ты знал, как сильно он мне дорог. Ты… Черт… Ты даже утешал меня после той ночи.

Эмоции берут надо мной вверх, и смахнув с щеки последнюю слезу, я вонзаюсь в него дьявольским взглядом. Уверена, сейчас я похожа на разгневанную фурию, потому что я еще никогда в жизни не чувствовала настолько сильную злобу на человека. Без всяких преувеличений.

— Зачем ты это здесь? А? Скажи мне!

— Потому что я люблю тебя…

Я делаю шаг назад, словно подсознательно хочу отречься от его слов. Разъедающий грудь гнев затихает, и в моем сознании больше нет намерения придушить своего друга.

— Я всю жизнь тебя любил. Поначалу я не понимал, что значит это чувство. В школе я думал, что подобное влечение к тебе можно назвать дружбой и что все друзья так себя ощущают. Но когда в старших классах я чувствовал жгучую ревность от твоих бесед с другими парнями нашей школы, я понял, что это не просто дружба, — Рома делает паузу и сплевывает кровь. — Я даже начал встречаться с Кариной, надеясь, что отношения с другой разорвут тягу к тебе, и это даже ненадолго помогло. Но когда ты сошлась с этим… козлом… Когда я узнал, что ты трахаешься с ним, я потерял рассудок. Мне было невыносимо понимать, что именно он присвоил тебя. Я пытался поговорить с тобой по-хорошему, пытался предупредить тебя, но ты не слушала меня. Сначала ты оправдывалась презрением и ненавистью к нему, потом, что он дорог тебе. Я не мог по-другому, у меня просто не было выбора.

— И поэтому ты решил убить его?

— Это не я стрелял.

— Ты действовал через чужие руки. Это ты пришел к его врагам и помог им пробраться в клуб! Ты думал, если Тимура не станет, я буду с тобой?

— Да..

— Какой же ты идиот! — я убираю упавшие на лицо пряди. — Мне жаль, что у нас все так вышло, ясно? Но я бы никогда не смогла ответить тебе взаимностью! Я бы никогда тебя не полюбила просто потому что ты… Ты был просто моим другом… — я сглатываю образовавшийся в горле ком и сжимаю губы. — Ты же был моим другом, а друзья так не поступают.

У него внутри что-то надломилось, это было видно по взгляду. По тому, как некогда распахнутые губы сжались, челюсти плотно стиснулись, глаза помрачнели, а плечи досадно опустились.

— Адель, они убьют меня. Пожалуйста, попроси их этого не делать. Они ведь не пожалеют меня…

— А ты его пожалел?

— Прости меня, пожалуйста, прости. Я виноват, я не должен был так поступать, — от прежней уверенности в голосе ничего не осталось. Даже несмотря на окровавленное лицо пару минут назад Рома выглядел более мужественно, а прямо сейчас, когда из его глаз льются слезы, лицо подрагивает, он больше походит на брошенного котенка. — Только тебя он послушает, только ты можешь спасти меня. Они убьют меня. Убьют. Ты же трахаешься с ним, сделай что-нибудь.

— Как же ты жалок…

Больше никаких слов не надо. Я быстро разворачиваюсь на пятках и под жалобный визг моего бывшего друга выхожу за пределы комнаты признаний. Только за мной захлопывается железная дверь, я сразу же встречаюсь с холодным взглядом Тимура. Он отдает приказ и двое мужчин, стоящих рядом с ним, обходят меня и возвращаются к Роме.

— Ты как?

— Прости меня… — слезные каналы не выдерживают, и мои глаза покрываются мутной пленкой слез. — Это из-за меня все так произошло. Это я настояла на том, чтобы ты вернул Рому в клуб. Если бы я так не цеплялась за нашу дружбу, ты бы не подвергся той опасности.

— Ну, тише… — его руки находят мои, сжимают и притягивают к себе. Я утыкаюсь мокрым лицом в сухую и теплую грудь. Горячие ладони ложатся на мой затылок и начинают едва заметно поглаживать. — Не вини себя. Ты бери на себя ответственность за его гнусный поступок.

— Тебя могли убить…

— Но я здесь. И я жив.

Сейчас я бессильна перед порывами сердца, они имеют надо мной неопределённую власть. Это одновременно делает меня счастливой и до чертиков изводит. Потому что любовь…Неуправляема.

— Что вы с ним сделаете? — я отрываю свои лицо от его груди и замечаю, что испачкала его кофту своими слезами и потекшей тушью.

— То же, что и он пытался сделать со мной.

— Нет… Я знаю, что он виноват. Что он пытался тебя убить. Но будь благосклонен к нему… Пожалуйста.

— Хочешь, чтобы я простил своего палача?

— Нет. Для прощения нужно слишком много веры. Он не достоин этого. Просто я не хочу, чтобы на твоих руках была чья-то кровь.

Тимур молчит. Внимательно изучает мое лицо, продолжая сжимать мои хрупкие плечи в своих огромных ладонях. Знаю, что он прислушается ко мне. Ведь я одна из немногих, кому удается воздействовать на этого бескомпромиссного и жесткого мужчину.

— Я не буду тебе обещать, что сохраню ему жизнь. Но я подумаю над твоими словами. А теперь иди в машину и жди меня там.

— В этот раз я отобью этот мяч!

Матвей носится по полю с ярко-зеленым газоном в невероятно больших вратарских перчатках, которые купил ему Тимур. Они так ему полюбились, что несмотря на неудобность носки, мой младший брат отказался их снимать. Тимур смеется и слабо бьет по мечу, намеренно поддаваясь и давая маленькому ребенку поймать черно-белый мяч.

— Я отбил! Отбил! Адель, ты видела?

— Конечно, видела! Умница! — я вскакиваю с синей лавочки, которую Матвей назвал воображаемыми трибунами, и начинаю радостно махать своему вратарю.

Присаживаюсь обратно и откупориваю баночку с апельсиновым соком. Тимур и Матвей вот уже второй час играют в мини-футбол в нашем дворе и, кажется, желание обоих удовлетворены. Мечта Матвея сыграть с Тимуром, наконец, исполнилась, а Тимур ненадолго вернулся в детство.

Когда матч заканчивается со счетом 3:1 в пользу Матвея, мои футболисты подходят ко мне.

— Адель, Адель, я выиграл! Тимур, конечно, хорошо играл, но я же хожу в секцию, — Матвей с важным видом садится на скамейку рядом со мной и отпивает сок. — Я могу поговорить с нашим тренером, чтобы он взял тебя к нам. Будет тяжело, потому что ты уже взрослый, но я попробую договориться.

— Да? Было бы славно, — на лице Тимура легкая улыбка и он очень правдоподобно подыгрывает моему брату. Я смеюсь и помогаю Матвею снять вратарские перчатки.

— А ты не за меня болела, верно? — Тимур резко притягивает меня за талию к своему потному телу и его лицо оказывается очень близко. По его горячей груди стекают капли пота, но мне ни капли не противно, наоборот, это выглядит чертовски сексуально.