— Мам, пап, привет.

Подхожу ближе к кресту и смахиваю пыль с фотографии мамы. Здесь она еще молодая с кудрявыми светлыми волосами и лучезарной улыбкой. Красивая.

— Бабушка покинула нас. Вы, наверное, уже знаете. Встретились? Она скучала по вам.

В моменты тяжелых душевных терзаний я всегда приходила к родителям. При их жизни и после их смерти. Они помогали мне находить ответы на вопросы, пусть даже если говорила только я. Мне было достаточно прийти к их могилам и рассказать все, что на душе. Все плохое и все хорошее. Я верю, что они слышат меня.

— А еще я влюбилась, представляете? Все случилось так быстро, что я даже не успела ничего понять. Он хороший, он бы тебе понравился, пап, — смотрю на фотографию отца. Темные глаза, такие же, как и у меня. Впервые за эти двое суток я плачу. Глаза нестерпимо зудят от нехватки сна и соленой влаги. — Но он ни в чем не виноват, я знаю. Просто… Я ошиблась.

Ноги перестают меня держать, и я падаю на холодную землю, схватившись за тонкие брусья ограды. Больше себя не сдерживаю, позволяю себе плакать и биться в истерике.

— Мам… Пап… Я больше так не могу… Заберите меня… Заберите меня с собой… Пожалуйста…

Знаю, что сказала бы мама. Она бы напомнила мне, что у меня есть единственная причина двигаться дальше. Матвей еще совсем маленький, у него вся жизнь впереди, я не могу умереть и оставить его одного. Представляю его маленькое лицо, как он плачет и ждет меня дома. Я оставила его с нашими соседями. Нужно снова придумывать, что сказать ему, когда он спросит, где бабушка.

Встаю с мертвой земли и отряхиваю сухие травинки, прилипшие к моей черной юбке. Мне нужно идти. Идти, чтобы жить дальше. А лучше бежать. Бежать от самой себя, навстречу своего далекому и неизвестному будущему.

Аккуратно преступая непонятные кочки на земле, бесшумно подхожу к калитке кладбища. Роза стоит ко мне спиной под невысоким деревом и разговаривает по телефону. Хочу уже позвать ее, но когда до меня доходит смысл ее слов, я замираю на месте.

— Я не могу так, не могу! Какой же ты деспот! Она похоронила бабушку!

Она замолкает, внимательно слушая собеседника в телефоне. Тяжело вздыхает и истерично вскидывает руками.

— Надо все ей рассказать! Я вижу, как ей тяжело! Я скажу ей правду! — Роза нервно дергает ногой. — Да? И что ты мне сделаешь?! Я собираюсь сказать ей, что никакого изнасилования не было и ты меня не остановишь!

Я делаю неловкое движение, и сухая ветка под моей ногой громко трещит, разрывая кладбищенскую тишину. Роза быстро оборачивается и моментально бледнеет. Мужской голос продолжает что-то невнятно говорить из ее динамика, но она скидывает вызов.

— Никакого изнасилования не было?

— Адель… Я все объясню, — ее жалостливые глаза находят мои, она нервно закусывает губу и с силой сжимает телефон в кулаке. — Мы с Данилом собирались брать ипотеку, ты знаешь как нам нужны были деньги. И… Даян предложил провести авантюру с изнасилованием. Я не знаю, зачем ему это было нужно. В ту ночь Тимур знатно перебрал и… В общем, мы подстроили все так, будто он избил меня и надругался. Мне нужны были деньги, Адель. Я собиралась тебе рассказать правду. Прости, пожалуйста.

— Поверить не могу…

— Прости меня…

— Сколько? — я подхожу ближе к Розе и замечаю ее недоумевающий взгляд. — Сколько он тебе дал?

— Триста тысяч… — она произносит после небольшой паузы и стыдливо опускает глаза к земле.

— Триста тысяч? Такова цена нашей дружбы? Убирайся.

— Адель…

— Уходи!

После моего крика, Роза дергается и делает пару шагов назад. Кидает на меня последний взгляд и разворачивается. Я продолжаю смотреть на ее удаляющийся силуэт и начинаю идти только тогда, когда она покидает поле моего зрения.

Ошибки всегда можно себе простить, если только найдётся смелость признать их.

Брюс Ли.

Я любила бабушкины пирожки с яблоками. Такими вкусными они ни у кого не получались. Месяц назад мы жарили их вместе на крохотной кухне нашей квартирки. Бабушка месила тесто, а я наблюдала за ее действиями. «Он любит тебя, Адель! Просто не может признаться тебе… Ревность в мужчине должна быть. Но ее не должно быть видно, как соли во вкусной еде. Да и от женщины многое зависит — часто ревность вызывает недостаток откровений в отношениях. Весь секрет в уступках, а ты подпусти его к себе ближе.»

Пока бабушка мыла руки, я накрывала тесто вафельным полотенцем. «Бабуль, а ты ревновала деда?». Она мило улыбается, и в уголках ее глаз появляются морщинки: «Я за твоего деда вышла в семнадцать лет. Он пилотом был. Только вернулся с учений, и мы побежали в загс. Тайно от моих и его родителей. Зеленые еще были, но влюбленные… Бабская ревность — это совсем другое, не скандалы и расспросы, это только у истеричек бывает, а тихое отчаяние и страхи. Женщины должны открывать все, что лежит на сердце.»

«Каждая женщина только раз в жизни встречает мужчину, который делит ее жизнь на две части: до встречи с ним и после. Для меня этим мужчиной стал твой дед.»

Я смотрела на свою бабушку, которая не жила в больших городах, не училась в университете, всю свою молодость отдала дедушке — и удивлялась. Как она была мудра и жизнерадостна.

Вот бы бабушка сейчас была рядом! Слушать ее, верить, не сомневаться в каждом шаге, очень многое понимать и радоваться. Быть на своем месте.

Но ее нет, а нам пора ехать.

— Адель, а можно я возьму этот мяч? — Матвей вбегает в комнату и вырывает меня из теплых воспоминаний своим громким голосом. Протягивает мне черно-белый мяч, на котором еще остались грязные пятна с последней игры Тимура и Матвея.

— Нет, солнышко, нам некуда его положить. Обещаю, что мы купим тебе другой мяч.

— Но я не хочу другой мяч, — мой братик неумело прячет мяч за спиной и делает пару шагов назад. — Я хочу этот! Мне его Тимур подарил!

Сердце получает очередной укол боли, и я опускаюсь на колени.

— Хорошо, но тогда ты сам за него отвечаешь.

Матвей убегает в свою комнату, а я дальше принимаюсь складывать вещи в две огромные сумки. Взяла только самое необходимое. Остальное оставлю здесь. Смотрю на пасмурное небо. Ранняя осень подкралась совсем незаметно. Еще пару дней назад было яркое небо и солнцепек, а сейчас асфальт не просыхает от дождя, а листья уже начинаю потихоньку опадать. А еще купила новый шарф, который так сильно нравился моей бабушке.

Мы уезжаем. В этом городе слишком много шума и однотипных лиц. Я выросла среди этих бетонных джунглей, но я не могу по-другому. Я бы не смогла остаться здесь, как ни странно, эти родные стены принесли слишком много страданий. Мне нужно двигаться дальше и начинать все с чистого листа. Переедем с Матвеем в маленький провинциальный город, где никто нас не знает. Будет тяжело первое время, но я справлюсь. Всегда справлялась.

Намерено перевожу взгляд на свой телефон. Вот уже неделю меня раздирает чувство вины, которое не дает мне спать по ночам. Я ошиблась. Я совершила ошибку и все потеряла. Еще до признания Розы в глубине души я знала, что Тимур не виноват. Главная проблема всех людей — мы не умеем слушать свое сердце. Ведь оно разговаривает шёпотом, а голос разума намного громче и сильнее. Важно уметь остановиться, поймать спокойствие и прислушаться к его ровному стуку.

Во всем виновата лишь я, и мне одной расплачиваться за свою ошибку. Глупую и детскую ошибку. Как долго я буду винить себя? Наверное, всю жизнь. Ему нужна та, которая будет непоколебимо верить в него. И я знаю, что он найдет ее. Я хочу, чтобы он был счастлив.

Собравшись с силами, беру в руки телефон и пока не передумала, набираю его номер. Нервно закусываю губу, когда в трубке раздаются глухие гудки, которые тянуться, кажется, целую вечность. Автоответчик сбрасывает меня на голосовую почту. Занят. Хочу сбросить вызов, пожалев о своем поступке, но тут тихий голос сердца останавливает меня.

«Привет. Это Адель. Я надеюсь, ты не удалил мой номер. Хотя, я пойму если удалил. Я… В общем… Звоню, чтобы извинится перед тобой. Я знаю, что ты ни в чем не виноват. Я знаю правду. Прости меня, Тимур, я так виновата перед тобой. Я совершила ошибку, которая будет преследовать меня всю жизнь. Я желаю только одного, чтобы ты нашел в себе силы простить меня. Не хочу, чтобы ты держал на меня зла. Вот. У меня бабушка умерла. Неделю назад. Матвей остался сиротой. Да и я, в общем-то, тоже. Я ведь думала наложить на себя руки. Но знаю, что он без меня не справиться. А еще мы уезжаем. Я подумала, что будет лучше начать все с чистого листа. Знаешь, когда я обдумывала, правильно ли я поступаю, я представила, чтобы сказал бы ты. Знаю, что ты бы поддержал меня. Ты всегда был за меня, а я вот нет. Еще я хочу сказать, что счастлива, что ты тогда ворвался в ту Розовую комнату и не оставил мне выбора. У меня ведь не было ни единого шанса не влюбиться в тебя. Вспоминаю этот момент и улыбаюсь, представляешь? Мое сообщение затянулось. Прости. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Правда. Береги себя. И еще… Я ведь люблю тебя, Тимур. И, наверное, буду любить всю жизнь. Прощай.»