Внезапно его рука сжимает мое горло, начинает давить на гортань, перекрывая кислород. Я вонзаюсь взглядом в его лицо, он пододвигается ближе и шепчет на ухо:

— Довольно нежностей, Адель. Пора тебе узнать меня настоящего, — когда дыхание около моего уха прерывается, а давление на шее увеличивается, Тимур прикусывает мою щеку.

Кожу в месте укуса начинает жечь от прикосновения зубов и покалывать от уколов щетины. Между ног моментально становится влажно, и я предпринимаю попытку скрестить ноги. Из моих уст вырывается непроизвольный стон, когда Тимур встает, придерживая меня под ягодицами только одной рукой.

Кидает меня на рядом стоящую кровать так резко, что я подпрыгиваю от неожиданности. Сильные руки быстро разводят мои колени, и его тело оказывается между моих ног. Я сглатываю образовавшийся ком, когда он начинает расстегивать пуговицы своей рубашки.

— Любишь грубость, Адель?

Я задерживаю дыхание и смотрю, как Тимур расправляет края белой рубашки. Теперь они свободно свисают, открывая мне вид на любимую татуировку и оголенный торс с небольшой порослью волос.

— Придется полюбить, потому что я привык трахаться жестко, и я слишком долго себя сдерживал.

Низ моего живота сводит спазмом, очень похожим на точку наибольшего накала в конце. Меня пробирают мурашки, и желание поскорее почувствовать его мужскую мощь увеличивается с каждой секундой. Поразительно, как быстро я становлюсь такой податливой и покорной.

Ладони Тимура обхватывают мои щиколотки и притягивают к себе, от чего я опускаюсь с локтей на спину. Он наклоняется ближе к моему телу, целует живот, задирая вверх футболку. Я подцепляю край белой футболки и снимаю ее через голову, отбрасывая куда-то в сторону. На мою оголенную грудь сразу же опускаются его губы, обжигая страстным прерывистым дыханием кожу. Тимур целует мою грудь, слега прикусывает зубами, от чего эти места выстреливает мощным импульсом, и я прогибаюсь в спине. Мои руки блуждают по его шее и спине, пытаясь отыскать точку опоры. Меня лихорадит и внутри все колышется от переполняемых чувств и эмоций.

Желание подробно разглядеть его татуировки становится больше, когда я вижу, как под кожей сокращаются его напряженные мышцы. Тимур выпрямляется, и я заглядываю в его темные глаза, в них бушует шторм, который в скором времени унесет нас обоих с головой. Его руки опускаются к ремню, и ловкие пальцы начинают его расстегивать. Раздается лязг металлической бляшки и звук спускающейся молнии. Это может означать одно — в скором времени мы попадем в эротический мир наших фантазий. Я протягиваю руки к нему и кончиками пальцев едва касаюсь живота, на котором отчетливо виднеются очертания кубиков.

Внезапно Тимур перехватывает мои руки, не давая мне почувствовать жар его кожи. Одно движение и он ставит меня на четвереньки. Я долго хлопаю глазами и резко поворачиваю голову вбок, кидая на него недоумевающий взгляд.

— Руки, — одно грубое слово и Тимур сам перехватывает мои запястья, заводит их за спину, от чего опора под моим телом пропадает, и я падаю вниз, утыкаясь лицом в серую подушку. Моим запястьям становится тесно, и я вовсе не могу ими пошевелить. Тимур еще сильнее затягивает свой ремень на моих руках, больно сжимая кожу.

Признаюсь: подобная звериная грубость с примесью садомазохизма меня безумно заводит, от чего я чувствую, как мое возбуждение стекает по бедрам горячими каплями. Мое тело требует его и я полностью теряю контроль.

С трудом поворачиваю голову и сквозь ворох волос на лице могу разглядеть напряженное лицо Тимура. Косые мышцы живота рельефно спускаются к его лобку, очерчивая каждый изгиб его тела. Черт, какой же он сексуальный.

Только он один знает, как умело я скрываю свою животность, свою необузданную тягу к сексу, свое сладострастие. Но стоит ему оказать со мной наедине, когда я открываю себя самой себе, он замечает, что стоит ему сорвать с меня трусы, глубоко войти, как моя сексуальная энергия потоком ударяет в нас обоих. И что я, такая непокорная и горделивая, уже молю его, чтобы он довел меня до апогея сладострастия. Только он знает, что я не боюсь ни боли, ни грубости, лишь бы освободить мое собственное тело от желания и порока.

Он уже глубоко во мне, заставляет меня изогнуться в пояснице, простонать от наслаждения в мягкую подушку. Тимур наматывает мои волосы на свой кулак и чем глубже проникает, тем сильнее стягивает волосы.

— Блядь, — Тимур стонет и тяжело выдыхает.

Его движения с первой минуты грубые и жесткие. Он делает так, что мне не приходиться просить больше и глубже. Мое тело — сплошная карта, которую он с легкостью может прочесть. Он считывает все мои тихие стоны, незаметные прикосновения и быстрые взмахи ресниц.

Одной рукой Тимур продолжает стягивать мои волосы, другой сжимает мои связанные руки. От собственной безысходности и слабости эйфория от процесса приобретает новые оттенки. Ему хочется подчиняться. Для него хочется быть слабой. Я готова на все, что он предложит и сделает со мной.

Внутри так тесно, что внутренние органы лихорадочно сжимаются. Влаги между ног становится еще больше и кажется, что она уже капает на простынь. Я кричу во влажную подушку, приглушаю в ней свои стоны, трусь затвердевшими сосками об нежную ткань постельного белья.

Тимур вколачивается в меня в бешеном ритме, шлепки соприкасающихся тел становятся просто невыносимо оглушающими, несмотря на собственные крики я слышу бешеный стук сердца.

Тимур обхватывает ладонью мои связанные руки и тянет их на себя, заставляя меня выпрямиться. Он продолжает вдалбливаться в меня, но на этот раз придерживает меня одной рукой за живот, притягивая к своему мокрому от пота телу.

— Ты моя, поняла? — жесткий рык, опаляющий ухо. Его рука ложится на мое горло и начинает немного надавливать на него. Растрепанные волосы на лице мешают мне видеть, я сглатываю собравшуюся во рту слюну, распахиваю рот и сквозь очередной стон произношу невнятное «Ага». — Ты можешь убегать от меня сколько хочешь, кричать о своей ненависти, твое расположение ко мне может поменяться в любое время, но из моей головы ты не выйдешь никогда.

И в этот момент меня побрасывает в вакуум, я перестаю слышать все вокруг, и только удары наших сердец, которые бьются поразительно гармонично, глухими ударами отдаются в висок. Я запрокидываю голову назад, и мое тело начинает содрогаться в конвульсиях. Промежность сжимает его член, я распахиваю губы, и Тимур проникает большим пальцем в мой рот. Он тихо ругается и в следующую секунду во мне вновь все начинает сжиматься, но на этот раз это его пульсация.

Когда остатки моего разума начинают возвращаться ко мне, а Тимур выходит из меня, я без сил падаю на кровать, продолжая стоять на четвереньках. Наклоняю голову и вижу, как из моей промежности вытекает белая сперма прямо на влажное пятно моих соков на серой простыни.

Я опускаюсь на кровать и ложусь на живот, пытаясь восстановить дыхание. Тимур же, наоборот, покидает пастель и выходит на балкон. Спустя пару мгновений через открытую дверь в комнату начинает проникать запах табака и уличной свежести.

Собравшись с силами, я отталкиваюсь от пружинистого матраса и легкой поступью оказываюсь на балконе. Тимур, совсем не стесняясь свое наготы, облокачивается на перила и медленно подносит к губам сигарету. Его волосы влажные и взъерошенные. Медленно подхожу сзади, с особым интересом рассматривая татуировки. Оказывается, у него их много: на задней стороне шеи несколько китайских иероглифов, которые спускаются на спину вдоль позвоночника. На всей спине непонятные линии, красиво выведенные в цельную фигуру. Аккуратно прикасаюсь подушечками пальцев к выступающим позвонкам, и Тимур чуть поворачивает голову.

Прижимаюсь к его разгоряченной и широкой спине оголенной грудью и обнимаю его тело, останавливая руки на его мощной груди.

— Возвращайся в пастель. Замерзнешь, — произнесено тихо и прерывисто.

— С тобой не страшно замерзнуть.

Расталкиваю танцующий народ и прохожу вглубь главного зала. Самый разгар танцевальной ночи: главная сцена пока пустует, в знакомых золотых клетках пластично двигаются пташки, всюду яркие вспышки светодиодов и разноцветных фонарей, под бит современной музыки у высокой стойки пританцовывает ди-джей. Все, как обычно, ничего не изменилось.