Подруга рассказывала, что они с парнем собираются уехать на дачу к родителям, поэтому придется просить дополнительные выходные у Эрика. В самом начале коридора мы услышали громкие женские крики и мужские возгласы, доносящиеся из нашей гримерки. Дверь была открыта и мы, даже не задумываясь, толкнули ее. В комнате была Энжел вместе со своим другом барменом.

— Успокойся! У меня больше ничего нет! Я говорил тебе завязать, ты меня не послушала! — блондин громко кричал, бурно жестикулируя руками.

— Мне надо… Черт, мне очень надо! Найди хотя бы немного, черт тебя дери!

В этот момент Энжел заметила нас и обернулась. Мои колени начали подкашиваться от ее вида, и я буквально потеряла дар речи. Выглядела она, мягко говоря, ужасно. Волосы были растрепаны и торчали в разные стороны, будто их не расчесывали уже несколько дней подряд. На ней была растянутая майка, неизменные темные джинсы и высокие каблуки. Глаза красные и блуждающие, ее взгляд метался по всей комнате, а зрачок расширен до того, что касался радужки. Энжел лихорадочно чесала свои руки, на которых уже образовались красные линий от ногтей.

— Че уставились? — Энжел рявкает и дергается, когда мы продолжаем стоять в недоумевающем изумлении. — Хватит на меня так смотреть, оборванка.

В это мгновение к нам сзади подходит Эрик и тоже концентрирует свое внимание на происходящей сцене.

— Поезжай домой, проспись, — напоследок бросает бармен и уже собирается уходить.

— Неееет, — Энжел начинает нервозно трясти головой. И только сейчас, в ярком свете ламп я замечаю, что она вся покрыта испаринами холодного пота. Энжел трясет, словно у нее лихорадка. — Мне надо, я не могу уже, мне надо.

— Так, дорогуша, посмотри ка на меня, — Эрик протискивается между нами, подходит к трясущейся девушке, обхватывает руками ее лицо, заставляя посмотреть в глаза. Энжел сразу же начинает вырываться и кричать, царапая острыми ногтями руки Эрика. — Все ясно. Уведи ее быстро! И чтобы она доехала до дома в целости и сохранности. Я знаю, что вы вместе этим занимаетесь! — в этот раз Эрик уже обращался к высокому блондину.

Бармен берет девушку под руку и выводит ее из комнаты на дрожащих ногах. Пока эти двое пытались добраться до выхода, до нас доносились громкие возгласы протеста Энжел.

— Что это было? — я, наконец, решаюсь заговорить и ставлю остывший кофе на стол.

— У Энжел ломка. И выглядит это отвратительно, — Роза кладет на столик свою сумку и начинает доставать оттуда косметику. — Вчера Луиза мне сказала, что Эрик спалил ее перед выступлением нюхающей порошок в туалете. И она была вместе с этим барменом.

И тут пазл в моей голове складывается в ясную картину. Как я могла раньше не догадаться? Кто еще меня ненавидит так сильно, как Энжел? Вот кто подсыпал мне наркотики в алкоголь.

Я, все еще пребывая в неподдельном шоке, собираюсь озвучить свою мысль подруге, но она, словно прочитав все мои мысли, опережает:

— Твою мать… Думаешь, это Энжел накачала тебя наркотиками?

— Есть еще варианты, кто это мог быть?

— А ты знаешь, я ведь вчера думала об этом, когда узнала об ее зависимости. Черт, так низко она еще не падала.

— Это уже слишком. Из-за нее могла случиться непоправимое, — в голове вспышками появляются дурные мысли об исходе того вечера.

— Ей уже знатно досталось, ты видела ее сегодня? Выглядела как настоящая оборванка, — Роза делает заметный акцент на последнем слове.

Всю ночь я думала об произошедшем. На какие ужасные и гнусные поступки способен человек, покоренный завистью. И из-за чего? Из-за того, что я заняла ее место на главной сцене? Из-за того, что я сама того не желая, привлекла внимание Тимура? Из-за того, что я вообще появилась в этом клубе? Меня могли изнасиловать, убить… Тогда я совсем не контролировала свои слова, действия и поступки. И Энжел совсем не отдавала себе отчет о возможных последствиях своего низкого поступка.

Сегодня я совсем не видела Тимура, его не было ни в кабинете, ни в VIPе. Он так и не позвонил после нашего свидания в ресторане. Удивляюсь самой себе, но я поймала себя на мысли, что ждала его звонка. Много что поменялась в моем отношении к нему, и кажется, я его уже не ненавижу.

Ближе к утру, когда моя очередная смена закончилась, я уже стояла на улице и ждала такси, как внезапно железная черная дверь служебного входа с грохотом открылась и ударилась об стену. Я дернулась и сразу же повернулась к источнику звука.

— Рома? Что случилось?

Мой друг, явно не ожидая меня здесь увидеть, оборачивается и устремляет свой яростный взгляд на меня. Его темные волосы взъерошены, грудь бешено вздымается, а на руках выступают пульсирующие вены.

— Ничего, — он собирается сесть в машину и уже открывает дверь своей тайоты. Я бегу за ним и вовремя отдергиваю его за плечо.

— Что произошло? Куда ты едешь? Разве сейчас не твоя смена?

— Нет. Меня уволили, — он отстраняется, и мои руки покидают его горячее тело.

— Кто? Почему?

— Твой мужик, с которым ты трахаешься.

Этой фразой он выбивает все несказанные слова из моей головы. Я прирастаю к земле и больше не пытаюсь его остановить. Рома бросает последний холодный взгляд на меня и с особым шумом садится в машину. Громкий визг шин и на меня летит облако пыли. Я морщусь и отхожу в сторону, параллельно вытирая глаза.

Почему все так сложно? Почему Рома сгорал от гнева? За что его уволили Тимур? Первое желание — ворваться в кабинет Тимура и потребовать объяснений. Но сейчас раннее утро, я очень устала, ноющая боль в мышцах дает о себе знать, и поэтому я откладываю разговор на потом. Позже, когда я лежала в теплой пастели и обдумывала случившуюся ситуацию, в моей голове постепенно созревал идеальный план, который я собиралась воплотить в жизнь уже завтра.

Пальцами тяну на себя нежную ткань черной повязки. Завязанный бант с легкостью распускается, и темная полоска падает с его глаз. Я не вижу лица Тимура и поэтому не могу увидеть его реакцию. Скольжу руками по его массивным плечам, обтянутым хлопковой тканью белой рубашки, протяжно спускаюсь к его груди. Кончиками пальцев чувствую, как напрягаются его мышцы.

— Что это значит? — его голос дергается, и он кладет одну руку поверх моей.

— Это все для тебя, — томно, нежно шепчу ему на ухо, обжигая дыханием кожу. — Сегодня эта ночь только наша.

Провожу языком по мочке его уха, немного прикусывая. Напрягается. Ему нравится. Медленно спускаюсь к шее, покрывая бронзовую кожу сладкими поцелуями. Тимур сидит на стуле, впереди него — сцена, покрытая большим количеством горящих ароматических свеч. Мне потребовалось три часа, чтобы украсить свечами главную сцену, лестницу и воображаемую дорожку, которая ведет прямо к нам.

— Ты поэтому попросила закрыть на пару часов клуб? — Тимур поворачивает вбок голову и чуть ее наклоняет, надеясь увидеть мое лицо.

— Да, — я вновь прикасаюсь к его шее и на этот раз провожу по ней языком. Немного соленая с кислым ароматом его парфюма. Мне нравится.

Медленно обхожу стул и замечаю, как его глаза вспыхивает при виде меня. Хороший знак.

— Как тебе мое белье? Купила специально для сегодняшней ночи… — я расправляю плечи и кладу ладони на талию. На мне ярко-красный комплект из ажурного корсета и такого же цвета трусов.

— Чертовски соблазнительная… — он проводит языком по нижней губе и прожигает взглядом мое тело, заставляя огонь внутри разжечься еще сильнее. Тимур сидит на стуле в типичной для него позе с широко расставленными ногами. Две верхние пуговицы его рубашки расстегнуты и открывают вид на яркую татуировку. Темные волосы, жесткая щетина, бездонные глаза. Этот мужчина великолепен и он знает это.

Разворачиваюсь и иду к сцене по выложенной дорожке из горящих свеч. Включаю музыку, и из колонок клуба начинает играть медленная мелодия. Я бы назвала ее музыкой для секса. Кладу руку на холодный металл пилона и начинаю первые движения. Стреляю в него глазами и замечаю, что он медленно раздевает меня взглядом. Все делаю плавно и соблазнительно. Все как он любит. Вырисовываю бедрами восьмерку, сползаю вниз по шесту, прогибаюсь, словно кошечка. Мои колени начинают дрожать, а во рту пересыхает от неимоверного желания. Внизу все мокро только от одного его взгляда, наполненного грязным вожделением. С каких пор я стала такой сексуально маньячкой? С каждым разом мне хочется больше и больше, желание вытворять постыдные вещи растет с каждой нашей встречей. Все потому что с ним по-другому никак. Этот мужчина воплощение вселенской сексуальности и разврата. Ощущение, что в нем собрались все самые порочные и испорченные мысли мира, и мне неистово хочется воплотить их в действие.