— Против Матвея у тебя не было никаких шансов, — я сама тянусь к нему и накрываю его губы своими.

— Фуууу, — Матвей морщит лицо и высовывает красный язык.

Я начала снова верить в персональных спасителей. В ранней юности я сомневалась в том, что встречу человека, который соберет меня, распадающуюся на элементы, и крепко обнимет. Ну просто в тот момент я думала, что меня нельзя полюбить такой, какая я есть. Потому что я постоянно разная — сплошные крайности. И каждый, кто мне встречался, влюблялся только в одну из этих разных.

И только сейчас вопреки своей недоверчивости я влюбилась в мужчину, который смог подарить мне постоянство. Благодаря ему я стала цельной.

— Беги домой, собери свои вещи и скажи бабушке, что сегодня мы ночуем у Тимура.

Матвей коротко кивает и убегает в подъезд. Тимур открывает багажник своей дорогой иномарки и кладет туда футбольный мяч и еще некоторые вещи.

Со дня признания Ромы прошла неделя. Тимур прислушался к моему мнению и не стал его убивать, за что я ему безмерно благодарно и что, несомненно, вызвало волну негодования Даяна. К слову, я совсем не удивлена. Даян до смерти избил второго мужчину, который стрелял в Тимура. Я всегда была добродушной и жалостливой и поэтому я с ужасом отношусь к подобным пыткам, пусть может это и справедливо. Теперь у Даяна появилась еще одна причина ненавидеть меня.

Что стало с Ромой, я точно не знаю. Тимур отказывается говорить на эту тему. Единственное, что мне известно это то, что его посадили на десять лет за покушение на убийство. В любом случае это лучше смерти. Тимур не хотел мне рассказывать о предательстве друга, и это в очередной раз доказывает, что он пытается оградить меня от самого плохого, и даже от самого себя.

Не знаю, смогла ли я жить в незнании. Мы слишком много вникаем, слишком много пытаемся оправдать и многому стремимся противостоять. Знание не всегда сила. Знание в любом случае утяжеляет, да и не каждый, получивший это знание, может направить его в нужное русло. Чаще всего мы просто перегружаем себя, наполняемся до предела лишней информацией, чувствуя себя якобы подготовленными к грядущим угрозам, а на деле становимся еще более уязвимыми, беззащитными. Порой нужно чего-то не знать или что-то пропустить, чтобы оставаться счастливыми.

— Адель…?

Знакомый женский голос выдергивает меня из размышлений и заставляет растеряно озираться по сторонам. В паре метрах от нас стоит высокая девушка в белом сарафане с заметно округлившемся животиком.

— Катя?

Мы идем навстречу друг к другу и обнимаемся в знак приветствия.

— Сколько времени прошло! Шесть, семь лет?

Катя — моя подруга детства, та самая внучка хвастливой бабы Маши с первого этажа. Я оглядываю с ног до головы девушку и понимаю, что она ни капли не изменилась.

— Чуть больше шести. Как у тебя дела? Я смотрю ты в положении, поздравляю!

— Спасибо. Уже седьмой месяц почти. Дела идут хорошо, вот не доучилась последний курс в педагогическом, перевелась на заочку.

— Ну да, седьмой месяц это тяжело.

— Вот решили с мужем навестить бабушку. Вон Вадим, муж мой, уже месяц как женаты.

Я заглядываю за спину Кати и вижу высокого симпатичного парня лет 25, который стоит около поддержанной машины марки фольксваген поло и протирает лобовое стекло. Всего месяц женаты. Значит, вышла замуж по залету. Не удивляюсь, что баба Маша об этом умолчала.

— А у тебя что нового? Я слышала про твоих родителей, прими мои искренние соболезнования.

— Спасибо. Уже два года прошло, — я смахиваю упавшую на лицо прядь и быстро меняю тему для разговора. — У меня особо ничего нового нет. Пока не работаю, никуда поступить я не смогла.

Увиливать или лгать — точно не мое. Поэтому я выбираю смотреть правде в лицо и открыто говорить об этом людям.

— А вон там мой парень Тимур, — я оборачиваюсь и киваю в сторону мужчины, который ходит около своего автомобиля и разговаривает по телефону. Даже несмотря на то, что сегодня на нем нет привычного делового костюма и белоснежной рубашки, а лишь спортивные шорты и обычная черная футболка, вместо идеально начищенных туфель темные кроссовки, а его волосы слегка взъерошены от игры в футбол, выглядит он не менее статно и красиво.

Слежу за лицом Кати: как ее губы распахиваются в букве «О», глаза широко раскрываются, а тонко выщипанные брови стрелкой летят вверх. Сказать, что подобная реакция девушки, которую мне постоянно ставили в пример не вызвала у меня всплеск удовлетворения — значит нагло соврать.

— О, как, — единственное, что может сказать Катя. Она поджимает накрашенные губы и кладет руку на свой живот. В это время, словно выждав подходящий момент, из подъезда выбегает радостный Матвейка с синим рюкзаком за спиной и белым пакетом в руках.

— Все, мы можем ехать. Бабушка передала булочки.

— Да, мне тоже пора. Бабушка заждалась, наверное, — Катя напоследок обнимает меня, и они с Вадькой заходят в подъезд.

* * *

— Точно не боишься один спать?

Я укрываю Матвея теплым одеялом, и наклоняюсь, чтобы поцеловать его в румяную щечку.

— Нет! Я хочу быть сильным и взрослым как Тимур. А взрослые не боятся одни спать.

Я ухмыляюсь и еще раз обвожу круглое лицо ребенка. Не перестану удивляться тому, как эти двое успели так быстро спеться.

— Ну ладно. Но если что, я в соседней комнате, — я нажимаю на выключатель, и свет ночника гаснет. Тихо прикрываю за собой дверь и прохожу в соседнюю комнату.

В это время Тимур как раз выходит из душа с одним полотенцем на бедрах. Я подхожу к комоду, выдвигаю средний ящик и достаю оттуда свой черный шелковый комплект для сна.

— Матвей восторгается тобой. Он очень хочет быть похожим на тебя.

— Приятно слышать.

Белое полотенце под тяжестью влаги падает к его ногам, оголяя рельефные ягодицы. Я быстро натягиваю свой комплект, все еще немного стесняясь своей наготы перед Тимуром.

— Послезавтра у меня встреча с другом. Женится, пригласил на мальчишник.

— Ого, надеюсь без стриптизерш?

— Я тоже на это надеюсь. У меня своя… Балерина. Но вместо пуантов у нее высокие каблуки.

Тимур поднимает руки к мокрым волосам, и в этот момент получает дозу очередной боли. Молниеносно опускает руки и хватается за то место, где еще совсем недавно была пуля. Я подхожу к нему и целую между лопаток.

— Ты бы знал, как я хочу облегчить твою боль.

— Руку из-за футбола немного тянет. Пройдет.

Он оборачивается и опускает голову, чтобы видеть мое лицо. Приближается ко мне так близко, что горячее дыхание обжигает кожу. Его розоватые губы накрывают мои, жадно требуя ответную реакцию. Я не заставляю его долго ждать и отвечаю на его голодный поцелуй. Каждый раз мне хочется его больше и больше, а мне все мало и мало. Одна его рука спускает вниз мои пижамные шорты, а другая обхватывает ягодицу и, больно сжав ее, тянет белье вниз.

Знакомая дрожь, которая захватила мое тело, идет откуда-то изнутри, живот наливается ноющей тяжестью, и я обхватываю разгоряченную шею Тимура. Мои кружевные танга бесшумно падают вниз, к ногам, и теперь руки Тимура беспрепятственно ощупывают мои бедра, больно сдавливают ягодицы и скользят между ними, раздвигая влажные складки.

— Моя Луна… — его шершавая ладонь безошибочно находит мою родинку в виде полумесяца на бедре и длинные пальцы начинают поглаживать кожу.

Глаза Тимура сосредоточенно смотрят на меня, когда он проникает в меня пальцами. Я издаю приглушенный стон и машинально вцепляюсь острыми ногтями в кожу его плеч. Из меня вырываются томные стоны, когда Тимур вынимает пальцы и затем вновь входит ими в меня.

Внезапно он покидает мое тело и я на долю секунд ощущаю неприятную пустоту внутри, но уже через мгновение от этого ощущения не остается ни следа, потому что сильные мужские руки подхватывают меня под ягодицы и несут к кровати. Тимур резко бросает меня на пружинистый матрас, от чего я слегка подлетаю на нем. Не успеваю подняться на локтях, как Тимур переворачивает меня на живот.