— Зачем ты это делаешь? — Настойчиво спрашиваю, пытаясь вывести ее из себя. Разозлить, чтобы она сорвалась и высказалась. Но Зураб уверенно держится, ведя себя со мной хитро и обдуманно.

— Замолчи. — Злобно сквозь зубы. Наклоняется еще ниже, позволяя себе поднять руку, и убрать мои волосы назад. — Шлюха из тебя видимо очень опытная, раз Эмир так надолго оставил тебя в своем доме. Но все хорошее быстро заканчивается. — Переходя на шепот. В самое ухо. От ее мерзкого голоса мурашки пробегают по коже. Съеживаюсь, желая вцепиться и оттолкнуть. Боже, я считала эту девушку близким человеком, с которым можно было поговорить по душам. Меня уже не пугает то, что может произойти дальше. Чтобы выжить и выбраться из этого ада, нужно быть сильной и обуздать все эмоции. Хорошо помню, как еще в бессознательном состоянии в первый день пребывания здесь, меня высекли и бросили в эту грязную комнату. Раны на спине до сих пор саднили, но я не обращала на боль никакого внимания.

— Зураб, прошу, ответь мне на один вопрос! — Смело и уверенно. Не позволяя этой гадине меня сломить окончательно.

— Ну, давай, попробуй. — Усмехается нагло, делая шаг от меня назад. Взгляд не отрывает, думая, что имеет превосходство.

— За что, ты так со мной поступаешь? Я ведь не сделала тебе ничего плохого. — Честно. Задавая вопрос, который на данный момент больше всего волновал.

— Я ненавижу грязных американских подстилок. Такой ответ тебя устроит? — Скалится, издеваясь. Не позволяя мне что-то ответить, продолжает говорить. — Ах, да, — шагает вальяжно по комнате, наконец, отводя настойчивый взгляд в сторону, — после того, как родится твой выродок, поедешь в Халифат и станешь общей женой. Смирись, за тебя уже заплатили неплохую цену. — Каждое слово произносит смакуя. Ощущаю, что Зураб восторгается моим унижением. Ледяной холод пронизывается все тело. Ужас и страх будущего сковывают останки сердца. Резко корчусь, ощущая шевеление малыша, которое приносит режущую боль. Не соображаю, как Зураб снова ко мне подходит и, хватая за руку, вынуждает подняться на ноги. — Идем, отведу тебя на кухню. — Не обращая никакого внимания на мое состояние, Зураб тянет меня из комнаты, а затем ведет по длинному коридору. Посторонних голосов много и они все ближе и ближе.

— Ты служишь, Амани, да? — Неожиданно для самой себя спрашиваю, даже понимая, что девушка ничего мне не ответит. Но сопоставляя факты, кажется, я добралась до истины. На мой вопрос ответа не следует. Ее немое молчание не отягощает. Дергаюсь, вырывая свою руку из хватки Зураб. Зная, что я никуда отсюда не денусь, она больше не предпринимает никаких попыток меня схватить. Приводит на большую кухню, где оказывается полно народу. На плитах в алюминиевых чанах варится еда. От сконцентрированного запаха мутить начинает.

— Попробуй себя в качестве посудомойки! — Толкает в спину в заднюю часть кухни, где женщины старательно моют засохшие после еды чаны. Хватает первую попавшуюся посудину, всовывая мне в руки. Оставляет, выходя прочь из кухни. Нерешительно делаю пару шагов, осматриваясь. Пытаюсь сесть на один из пустых стульев, но неожиданно толстая испачканная женщина со всей силы отталкивает, от чего я роняю кастрюлю из рук.

— Шлюхам место на полу! — Выплевывает недовольно в лицо, толкая ногой стул в сторону. Поднимаю кастрюлю, слыша еще фразу на арабском, которую не могу перевести. Разворачиваюсь, видя в ближайшем углу тихую девушку, с испугом смотрящую в мои глаза.

— Иди ближе. — Говорит очень тихо, делая мимолетный жест рукой. Подзывает к себе, и я стремительными шагами добираюсь до девушки, садясь рядом на узкую скамейку. Ставлю кастрюлю на пол, поворачивая голову. — Меня Сури зовут. — Мило улыбается, протягивая руки. На которых я замечаю старые шрамы, и совсем свежие волдыри от ожогов. Чтобы не причинить девушке боль, осторожно их пожимаю, улыбаясь в ответ. — А твое имя?

— Альби. — Сама не понимаю, почему произношу именно это имя.

— Это ведь не твое имя. — Глаза опускает, словно боится обидеть. — Просто я вижу, что не местная.

— Это имя мне дал любимый мужчина. — При одном воспоминании об Эмире внутри все сжимается. Тысячи мыслей вонзаются в мой разум, немного опьяняя. Глаза на миг прикрываю, моментально вспоминая все, что между нами было.

— Извини, вижу, тебе не хочется об этом говорить. — Девушка осторожно двигается ближе, подталкивая ко мне ногой грязную кастрюлю. — Мой, они должны видеть, что ты работаешь. — Сбавляет тон голоса, начиная говорить очень тихо. По сторонам осматривается, а я тем временем хватаю тряпку и кастрюлю в руки, и начинаю мыть.

— Сури, скажи, где я? — Спрашиваю так же тихо, чтобы никто не услышал нашего разговора.

— Я сама не знаю. — Девушка огорченно пожимает плечами. Понимаю, что она такая же пленница, как и я. Рабыня, чья жизнь ничего не стоит. — Но знаю одно. — Наклоняет голову, чтобы дальнейшие слова сказать на ухо. — Будь осторожна и внимательна. Одно неверное слово и тебя могут наказать. — Девушка предупреждает, видимо все самостоятельно уже пережив. Киваю головой, ничего не отвечая. Замечая, что пожилая женщина в черном платье усердно за нами наблюдает. Продолжаю мыть посуду. Одну кастрюлю за другой. Замираю, когда слышу детский плач, доносящийся из другой части кухни. Приподнимаюсь, видя девочку лет пяти, которая плачет навзрыд, стирая льющиеся слезы худенькими ручонками. Сердце от боли кровью обливается. Не выдерживая поднимаюсь на ноги, направляясь к девочке. Подходя наклоняюсь, беря ее за руку.

— Тише. Почему ты плачешь? — произношу тихо, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания. Девочка не отвечает, но с силой сжимает мою руку, словно ищет заботы и ласки. — Давай, вытрем слезки. — Поднимаю руку, чтобы коснуться пальцами ее щеки, но неожиданно кто-то сзади хватает меня за волосы, с силой отшвыривая назад. Так, что я едва не падаю на живот. Прикрываюсь руками, защищая себя.

— Не смей трогать мою дочь, грязная девка. Проваливай, тебе не место на этой кухне. — Ерзаю по полу, быстро поднимаясь на ноги. Пячусь назад, пытаясь развернуться и убежать отсюда. Эти люди меня ненавидят. Никогда не примут. Да, я вообще не знаю, кто они такие. Наверно, кошмар никогда не прекратится в моей жизни. Выскакиваю из кухни, напрягаясь. Начинаю вспоминать, где находится та комната, в которой я провела последние сутки. Слезы на глазах наворачиваются. Эмир, умоляю, найди меня. Спаси меня и своего сына, пока не произошло чего-то смертельно страшного. Эти люди — звери. Они способны на все. Прошу тебя отыщи и спаси. Мысленно проговариваю каждое слово отчетливо, словно знаю, что Эмир обязательно меня услышит и очень скоро придет. Все словно в бреду. Шатаясь, иду по коридору, повторяя одно и то же. По-моему даже начинаю говорить вслух.

— Я не прощу, если ты не успеешь нас спасти. Слышишь меня, не прощу. — Громко и надрывно. Начиная плакать, давая волю скопившимся слезам. Придерживаясь рукой за стену, шагаю вперед, понимая, что совершенно не понимаю, куда иду. Все, как в тумане. Голова жутко кружиться.

— Ты куда идешь без моего позволения? — Мерзкий голос Зураб сзади вынуждает остановиться. Хватаю воздух открытым ртом, пытаясь хоть немного успокоиться, но ни черта не выходит. Меньше всего мне сейчас хочется снова видеть эту лживую дрянь. Делаю вид, что не слышу ее слов. Но Зураб подходя ближе, хватает за руку, грубо разворачивая к себе лицом. Еще сильнее начинаю плакать, понимая, что это тупик. Мне ни за что не выбраться из этого места, в котором я сгину вместе со своим сыном. Замахивается со всей силы, ударяя по лицу. Несколько раз.

— Прекрати. — Прикрываю лицо рукой, пытаясь ее остановить.

— Бесплатно кормить никто тебя не будет. Кусок хлеба в этом доме нужно заработать. — Злобно. Яростно. Выходит из себя, проявляя истинную агрессию. Хватая за руку, начинает вести обратно. — Если ты не способна мыть посуду, будешь носить воду в дом. Вместе с Сури. — Доводит до обшарпанной двери, которую небрежно ногой толкает. Выводит во двор, и я вижу Сури с большими железными ведрами, и мужчину средних лет, который за ней приглядывает. Видимо охранник. Зураб остается стоять на крыльце, выжидая, когда я очухаюсь, и выполню ее приказ. Медленно шагаю к Сури, и, подходя, забираю одно ведро из ее рук. Ничего не произнося, девушка кивает в сторону колодца, указывая тем самым, куда нужно идти. Молчит, и я понимаю, что нельзя вообще разговаривать, когда рядом находится кто-то из охранников. Не доходя до колодца мое внимание, привлекает американская речь. Без проблесков на какой-либо акцент. Оборачиваюсь, замечая в десятке метров двоих молодых парней, стоящих около большого черного джипа. В их руках профессиональные фотоаппараты, и вполне вероятно, что они являются журналистами. Замираю, наблюдая, как один из парней настраивает объектив и начинает фотографировать окрестности. Местное население, которого на данный момент не так много на улице. Внутри что-то щелкает. Понимаю, что рискнув, я могу спасти две жизни. Это крохотный шанс, которого, скорее всего больше никогда не будет. Роняю ведро, делая вид, что мне становиться плохо. Приседаю на ближайший камень, прикрывая лицо ладонями. Сури подбегает ближе, хватая меня за руки.