— Вся семья знает, что ты всего лишь суррогатная мать, которая вынашивает наследника. — Противным сумасшедшим голосом. Находясь в собственном обезумевшем мире. Стоя рядом страшно становиться. Не за себя. За жизнь моего маленького мальчика. — Теперь я буду заботиться об этом ребенке. Ведь он только мой. Мой сыночек. — Зловещая улыбка, из-за которой лютый холод по телу проносится. — Чего ты так растерянно смотришь, Клео? Прочти, ты не имеешь на него никакого права. — Амани судорожно разворачивает несколько листков, держащих в руке, и тут же протягивает мне, чтобы я убедилась в честности ее слов. Стараясь оставаться уравновешенной и спокойной, забираю документы из ее рук, моментально начиная читать, что в них написано. Не верю не единой букве, но ровно до той секунды, пока не вижу на листке свою подпись. Бумага всего лишь копия, но подпись очень похожа на мою. Задумываясь, вспоминаю момент в клинике, когда Эмир умолял меня подписать документы на обследование. Черт! Этого не может быть. Кинг не мог так хладнокровно обмануть, вынудив меня добровольно отказаться от ребенка. Но в документах говорилось именно об этом. Настоящие родители вынашиваемого плода Эмир и Амани Кинг. Слезы подступают к горлу и начинают душить. Ноги подкашиваются, и я едва набираюсь сил, чтобы удержаться на месте. Неужели Зураб была права?! Вопрос, на который я не могу ответить, не посмотрев в глаза Эмиру. После всего, что между нами за последние месяцы он не сможет так просто солгать. — Оставь эти бумажки себе на память, и береги моего сына. — Шаг ближе. В упор смотрит, пытаясь запугать. Ехидно улыбается, а потом, быстро разворачиваясь, покидает гостиную. Оставляя меня наедине с множеством вопросов, на которые нет логических ответов. Хватаюсь за живот, чувствуя внизу резкую режущую боль. Ощущая, что малыш грубо переворачивается внутри. Глаза зажмуриваю, чтобы не разреветься в голос. Не выдерживая обессиленно оседаю на пол, пытаясь закричать. Но выходит лишь хриплый полу стон.

— Госпожа, Клео, что с вами? — Голос Зураб далекий и глухой. Девушка подбегает ближе, моментально приседая рядом. Трогает руками за лицо, пытаясь привести меня в чувства. С каждой пройденной секундой боль усиливается. Ноги неметь начинает. Она поднимается на ноги, и я слышу звон стекла и шум наливающейся воды. Возвращается, поднося стакан к моему рту. — Выпейте воды, станет легче. — Испуганно и растерянно. Хватаю из ее рук стакан, выпивая все до дна. Ставлю его рядом. Отталкиваясь от пола руками, кое-как поднимаюсь на ноги.

— Пойду в свою комнату. — Хочется остаться одной. Просто успокоиться и не делать поспешных выводов. Медленными шагами выхожу из гостиной, понимая, что Зураб не идет следом, оставляя меня в покое. Добираюсь до спальни, и больше не выдерживая нервного напряжения, устраиваюсь на кровати. Думая о том, что верить словам Амани ни в коем случае нельзя. Моя подпись, которая стоит на документах может быть всего-то фальшивка. Пока Эмир не посмотрит в мои глаза, подтвердив слова своей жены, верить не буду. Нельзя нервничать и расстраиваться. Это чертовски вредно для ребенка. Голова начинает кружиться. В глазах темнеет, и я ощущаю жуткую сухость во рту. Пытаюсь шевельнуться, но словно больше не ощущаю собственного тела. Все в прострации. Вязкое состоянии, похожее на сильное опьянения. Я ощущала подобные чувства, когда в четырнадцать лет выпила бокал красного вина. Но в стакане, который принесла Зураб, была ведь вода? Очередной вопрос, врезающийся в измученное сознание. Прошептывая имя своей прислуги, осознаю, что она меня не услышит. Голос сиплый и очень тихий. Почти безжизненный. Прикрываю глаза, утопая головой в мягкой подушке. Почти отключаясь, вижу, как Зураб забегает в комнату, кидая мимолетный презренный взгляд в мою сторону. Не обращая на мое присутствие никакого внимания, распахивает шкаф, доставая шкатулку с драгоценностями которые подарил мне Эмир. Ставит ее на стол, и судорожно раскрывая, начинает что-то искать. Не узнаю человека, которого вижу перед собой. Это вовсе не так милая девушка Зураб, которая была готова поддержать и помочь. Хочется заорать во все голос, но я не могу этого сделать. Проваливаюсь в невесомость, практически полностью теряясь между тьмой и реальностью. Осознавая, что снова попала в ловушку. Думая лишь о том какую роль в этой жестокой постановке играет Эмир?!

Эмир.

Три недели спустя…

Когда в жизни происходит что-то очень страшное, всегда хочется верить, что это всего лишь кошмарный сон. Хочется сбежать подальше, даже понимая, что весь внутренний мир мы унесем с собой. Рай и ад мы создаем себе сами. Просьбы и молитвы кроме нас самих больше никто не слышит. Мы одиноки по жизни, несмотря на то, сколько близких людей находится рядом. Осознаю, что на данный момент мои мысли застряли далеко в прошлом. В тех моментах, которые были счастливыми. А здесь и сейчас всего-то мое тело, каждая клетка которого изнывает от несусветной боли. Наверно впервые в жизни я настолько растерян. Совершенно не понимаю, что делать и как жить дальше. Прошлое не хочет отпускаться. Душа назад не возвращается, оставаясь рядом с ней. Навечно. Наверно даже узнав правду, я все равно буду принадлежать только ей. Полная потеря контроля над собственными чувствами. Эмоции больше не подвластны. Моя жизнь замерла у той самой важной черты, переступив которую наступит смерть. Раз, за разом прокручивая в голове все произошедшее, не мог поверить. Искал тысячи причин и объяснений, но так и не мог разыскать разумного ответа. Весь мой мир сузился до стен квартиры, которую я не покидал вот уже несколько суток. Находиться в полу сожжённом доме не хватало сил. Не потому, что дотла сгорела большая его часть. Клео исчезла. Где она? Что с ней? Я не знал ничего. До боли в челюстях стискиваю зубы, делая несколько шагов по гостиной. Глаза зажмуриваю, понимая, что я впервые в жизни настолько беспомощен. Присаживаюсь на край дивана, ощущая, что неимоверно голова кружится. Словно кто-то наотмашь ударил меня в затылок. Легкая тошнота подступает к горлу. Понимаю, что нужно взять себя в руки и действовать, только я не знал, что делать. Где искать. Не понимал вообще ничего. Дергаюсь, распахивая глаза. Видя перед собой, лежащие на журнальном столике белые пинетки. Те самые, которые мы купили с Клео ночью, гуляя по детскому торговому центру. Беру их в руки, не соображая ничего. Не веря в то, что они могут находиться на ножках малыша. Нашего мальчика. Покрытые обожженной копотью. Сложно даже вспоминать, что я пережил в тот момент, когда узнал, что в доме произошел пожар. Сжимая одной рукой пинетки, откидываюсь над, прикасаясь спиной к кожаной обивки дивана. Снова глаза прикрываю, проваливаясь в ужасающие воспоминания. В тот день, когда произошел пожар в моем доме. Сорвался, и как умалишенный давил на педаль газа, мечтая поскорее оказаться там. Увидеть все собственными глазами, и, конечно же, узнать, как моя Альби. Все, что происходило со мной дальше сложно вообще описать словами. Обугленный дом. Почти полностью разрушенный. Все еще дымящийся в некоторых местах. Ужасающий взгляд прислуги, которой удалось спастись. Среди обрушенных обломков было найдено несколько трупов. Работающих людей из племени, которые, скорее всего, не сумев выбраться, задохнулись от гари и копоти. Почему все это произошло, сложно было предположить. Одно я моментально выяснил сразу, Клео не было среди погибших, но и среди выживших тоже. Растерянность. Полное помутнение рассудка, после которого я метался по руинам, не находя себе места. Готов был орать в голос от безвыходности, не понимая, что делать дальше. Слегка протрезвев от этого сумасшествия, понял, что все заранее было подстроено. Просчитано до мелочей. И если Клео без вести пропала, она могла быть причастна ко всему, что произошло в тот день. Отказывался верить, настырно пытаясь найти тысячу оправданий. По горячим следам разыскать ее местоположение, но все попытки оказались тщетными. До одури боялся смириться с этой жесткой правдой, до последнего не веря, что Альби так хладнокровно могла со мной поступить. Плевать на этот чертов дом. Я способен построить сотню новых, лишь бы с ней и нашим сыном все было хорошо. Сердце, сжатое в тисках, кровью обливалось. Израненная душа ныла, принося неимоверное количество боли, которую очень тяжело пережить в полном одиночестве. На протяжении последних нескольких недель, практически нормально не спал. Винил себя, что снова оставил Клео без присмотра. Верил в ее чувства, желая лишь о том, чтобы она не оказалась предательницей. Нет! Только не она! Я не смогу смириться, если Альби нарочно сбежала, навсегда лишив меня сына. Нет! Едва сдерживался, чтобы не заорать в голос и не разнести квартиру в щепки. Никогда в своей жизни я ни о чем не просил Аллаха. А в данный момент готов был пасть на колени, и умолять его о том, чтобы Клео и наш малыш были живы. Это самое главное. В висках пульсировала жгучая надоедливая боль. За последние пару суток я не один раз пересматривал наши совместные фото, которые мы с Альби успели сделать. Раз за разом прослушивал запись биение сердце нашего мальчика, где-то подсознательно понимая, что могу больше его никогда не увидеть. Ломало немыслимо. Удавка на шее с каждой секундой туже стягивалась. Жизнь теряет последний смысл, который я по фарту судьбы приобрел. Самое ужасное чувство, которое может овладеть человеком — бессилие. Сотни раз подряд я пытался подключиться к чипу, который должен находиться в теле Альби, но все было бесполезно. Не единого сигнала. Локация не доступна. Отключена. Возможно, чип просто уничтожен. От этого осознания мысли в голове спутывались. Тело трясло, словно в лихорадке. Резко подхватываюсь на ноги, пытаясь хоть чуть-чуть в себя прийти. Прохожусь по комнате, продолжая до боли в пальцах сжимать маленькие пинетки. К барной стойке. Хватаю свободной рукой открытую бутылку с виски, и, не церемонясь, делаю несколько жадных глотков, будто пью не алкоголь, а обыкновенную воду. Не морщась. Практически ничего не ощущая. Обычно немного выпивая, я могу расслабиться, но сейчас с каждой проведенной секундой в неведении становиться все хуже и хуже. Руки связаны. Мои люди перевернули весь город, но так и ничего не смогли найти. Словно Клео сквозь землю провалилась. Черт возьми, я готов был отдать все свои деньги, лишь бы только узнать ее местоположение. Получить подтверждение, что с ней и ребенком все в порядке. Время шло на секунды, но ничего не прояснялось. Дергаюсь, едва не роняя бутылку на пол, когда слышу оглушительный звук мобильного телефона, лежащего на журнальном столике. Ставлю бутылку на барную стойку, и быстрыми шагами добираюсь до середины комнаты, судорожно хватая телефон. Дрожащими пальцами нажимаю кнопку «принять вызов», и тут же задерживаю дыхание, боясь услышать что-нибудь очень страшное.