Еще немного и из ее глаз полетят настоящие искры. Эйден не на шутку разозлил испанскую красавицу. Она же испанка? Хотя, если судить по фамилии, она итальянка…

— Назови мне хотя бы одну причину, почему я могу не считать тебя шпионом дона Гвидиче и поверить, что ты действительно хочешь помочь нам.

Лукреция тяжело сглотнула, и все же нашла в себе силы посмотреть Эйдену в глаза и произнести следующие слова:

— Я никогда не позволю кому-то причинить зло Рафаэлю.

Эйден сел обратно в кресло, и уголок его рта дернулся в улыбке.

— Я верю тебе, Лукреция Гвидиче.

Ее ангельское личико расслабилось.

— Я хочу помочь Рафаэлю, но не знаю, как это сделать, — произнесла наконец она.

— Зато мы знаем, как, — широко улыбнулась Билл, после чего мы все обменялись понимающими взглядами и стали обсуждать наши дальнейшие действия

***

Холодно. Очень холодно. Тело дрожит. Голова ужасно болит. В висках пульсирует. Рядом кто-то что-то зашептал. Арабский? Зейн молитву читает? Если так, то я надеюсь, что его Бог нам поможет выбраться из этой задницы. Я попытался открыть глаза, но получилось провернуть такое только с одним. Другой почему-то наотрез отказывался открываться. А еще он болел. Очень сильно.

Мы были все в той же пыточной. Мои руки оказались в кандалах, сам я лежал на грязном полу, подтирая щекой плесень и еще какую-то гадость ужасного вида.

— Он очнулся! — радостно воскликнул Харви, силясь коснуться меня, но цепи были коротковаты для этого.

Это все для того, чтобы мы не могли помочь друг другу. Ублюдки. Все продумали. А я-то думал, что смогу показать свои навыки профессионального воришки. Эх, все лавры достанутся кому-нибудь другому.

— И дол…го мы… тут ту…суемся? — прокашлял я, охреневая от того, насколько ж сильно меня избили.

Тело ужасно ныло, сопротивляясь любому движению.

— Как ты? — обеспокоенно спросил Темпл.

Я взглянул на него тем глазом, который еще мог видеть и криво улыбнулся, почувствовав языком небольшую щель.

— Эти кретины выбили мне зуб! — вскричал я, проводя языком по деснам и натыкаясь на дупло. — Уроды! Я заказывал их из Германии! Доставка шла два месяца!

Зейн захохотал во все горло.

— Если у этого парня еще остались силы шутит, значит, он в полном порядке, — заключил турок.

На это утверждение я показал ему язык.

— А я-то рассчитывал, что вы будете жалеть меня.

Я театрально всплакнул, все же зашипев от боли в правой ноге. Черт, мне кажется, или у меня там натуральный вывих?

— Да, тебе вывернули ногу, — подтвердил мои догадки Харви. — Кричал ты, как девчонка, в тот момент.

Медленно повернув голову в его сторону, я прищурил единственный функционирующий глаз.

— Я хотя бы кричу, как девчонка, а ты стонешь, как они.

— Браво, — закатил глаза Темпл, вальяжно сидевший на полу, — юмор ниже пояса и выше колен.

— Заткнись, — бросил я, оценивая свои травмы. — Тоже мне султан Сулейман. Развалился здесь и ворчит.

— Хей! — обиженно воскликнул Зейн. — Что ты имеешь против султана Сулеймана?!

Я попытался подуть на рану на груди, но вместо этого случайно плюнул в нее. Харви смотрел на всю эту картину с максимальным отвращением на лице, и я, чтобы сгладить впечатление, мило ему улыбнулся, не понимая, почему отвращение сменяется выражением ужаса.

— У тебя губу перекосило, — объяснил Темпл, показывая это на своем лице.

— Че, я теперь реально похож на Джокера? — радостно спросил я.

Харви открыл рот, явно пораженный моей реакцией. Ну прям глаз не оторвать.

— Моя царевна Несмеяна! — проворковал я, посылая ему воздушный поцелуй.

Он дернулся в сторону, словно уворачивался от меня.

— С каких пор ты стал больным психом? — уточнил Харви.

Я покачал головой из стороны в сторону, натягивая цепи и чувствуя, как приятно заболели мышцы в плечах и на спине.

— Я никогда не переставал им быть, — во все тридцать два зуба улыбнулся я.

Ах, простите, в тридцать один, а учитывая, что у меня нет зубов мудрости (которые я успешно удалил по настоянию Валери еще пару лет назад), то в двадцать семь.

— Нам, по-хорошему, выбраться бы из этой дыры, — оглядел комнату Темпл. — Мы сидим здесь уже больше пяти часов.

— Откуда ты знаешь? — нахмурился Зейн.

Вместо Темпла ответил Харви:

— Один из приспешников Варгаса носит часы.

— Ничего себе, — присвистнул я, снова ощутив дупло вместо зуба.

Уроды. Честное слово.

— Как будем выбираться отсюда? — поинтересовался я, попеременно глядя на всех.

Темпл тяжело вздохнул, дав понять, что на данный вопрос у него нет ответа, Зейн стал задумчиво кусать губу, а Харви все также беспристрастно смотрел вперед, на дверь, как будто призывая кого-то. Я поражаюсь этому человеку.

— Как ты это делаешь? — поинтересовался я у него.

Харви нехотя оторвался от двери и посмотрел на меня. Его губ коснулась улыбка.

— Что именно?

— Ты остаешься холодным, безэмоциональным даже в такие ситуации! — слово маленький ребенок, восхитился я. — Ты практически никогда не паникуешь, не впадаешь в ярость и совершаешь выбор с ясной головой… Я так не умею…

Харви ласково посмотрел на меня.

— Джейми, я точно также могу восхититься твоим безрассудством и способностью находить выход из разных ситуаций. Просто я холодный.

— Sen de manyaksın, deli baş, - подытожил Зейн.

— Чувак, давай на английском! Мы твой арабский не понимаем.

— Турецкий, — поправил Зейн.

— Турецкий, арабский, мавританский — какая разница? Переведи, че сказал, а не то ботинок в рожу кину!

На нас посмотреть, так мы не в плену сидим, а проводим чисто дружеский вечерочек где-нибудь на берегу какой-нибудь Италии, глядя на красоток, что примостились рядом и попивая из их рук что-то по типу Секса на пляже. Вы не подумайте, естественно, рядом со мной Валери, никак иначе. Она шкуру с меня сдерет, если узнает, что я мог предположить какую-нибудь другую девчонку. Альму-пальму, например. Вспомнив ее, я аж содрогнулся, благодаря Бога, что вовремя очнулся и посмотрел на ту, что действительно вызывала во мне душевный трепет. Наряду с инфарктом, ага-ага. Я улыбнулся. Эх, вернуть бы дни, в которые Валери пряталась в комнате Темпла, когда его не было и мне приходилось ждать: думая, что я ничего не подозреваю, она поглядывала на меня украдкой из щелки в шкафу, точно вздыхала, а я подыгрывал ей, наслаждаясь ее присутствием, ребячеством и желанием меня напугать. Обычно она в конце выскакивала со словами: «Бу, ну что, испугался?» Приходилось делать вид, что да, испугался, чтобы затем кинуться на нее и начать щекотать, наслаждаясь мелодичным смехом.

— Я сказал, что ты псих, сумасшедшая голова — если дословно, конечно, — оторвал меня от мыслей о Валери Зейн.

Я взглянул на него, несколько раз моргнув и попытавшись прийти в себя, после чего услышал шаги. Мы все насторожились. Кто-то шел к нам. Хоть шаги и были еще далеко, но мерный перестук отражался от голых стен и долетал до нас. Когда звуки стали громче, мы все оказались натянутыми, словно тетива лука. Каждый из нас готов был бороться за свободу. За ту свободу, которую мы ощутили в главном зале, когда нам поволокли сюда. Ведь здесь мы подальше от глаз Варгаса, занятого суетой и Рафаэелем. Сто процентов он уже оповестил всех своих друзе й о том, что он снова на свободе и теперь срочно необходимо заняться делами.

Послышался скрежет металла, затем щелчки открывающихся замков, и вот перед нами предстал своей собственной персоной Альваро Варгас, непризнанный сын Октавио Варгаса. Серенький, словно мышь, он вошел к нам в комнату и закрыл за собой дверь, окидывая нас уставшим взглядом. Мы молчали. Тупо смотрели друг на друга. И все же молчание было прервано.

— Что тебя привело в нашу обитель? — вежливо поинтересовался Харви.

— Хотел узнать, как вы.

Все, кроме Харви, ошарашенно уставились на Альваро. Мне послышалось? Я оглох? Я умер и оказался в Раю, где у людей чистые помослы?