А затем опустил свой рот к устам.

Джинни задержала дыхание и закрыла глаза, когда поняла, что Гризз собирается поцеловать ее. Она вздохнула, когда он нежно прикусил ее нижнюю губу. А после остановился лишь для того, чтобы осторожно прижаться губами к ее губам. По-прежнему обхватив ее лицо ладонями, Гризз поймал себя на том, что покусывает и целует, покусывает и целует. Ему пришлось удержаться, чтобы не раздвинуть ее губы и не погрузиться языком ей в рот. Жажда вкусить ее сладость была непреодолимой.

Гризз почувствовал, как Джинни обхватила руками его шею и притянула ближе к себе. Она сама раздвинула губы, и теперь приглашение стало явным.

Осторожно, очень бережно он позволил своему языку исследовать ее рот. Эрекция возникла немедленно, сильная и почти болезненная. Гризз прервал поцелуй и посмотрел на Джинни сверху вниз.

— Я не хотел, чтобы все зашло так далеко, Котенок, — сказал он хрипло.

— Я тоже, — ответила она затаив дыхание, игнорируя боль, которой не чувствовала уже давно.

— Я не должен был тебя целовать. Слишком рано.

— Слишком рано?

— Боюсь, что ты все еще в трауре. Ещё не прошло и года. — Она поняла, что он имел в виду смерть Томми. — Я не хочу тебя смущать или вынуждать делать что-то, о чем ты можешь позже пожалеть. Я могу подождать, пока ты разберёшься в своих чувствах.

Джинни уже готовилась ответить ему, что она женщина, которой не нужно указывать, что ей чувствовать или не чувствовать, когда с лестницы гостевого домика донесся голос Джейсона:

— Эй, вы уже нашли телескоп тети Картер? — кричал Джейсон снаружи. — Вам помощь не нужна?

Тем вечером звезды сверкали во всей своей красе, и каждый по очереди полюбовался на них в телескоп. Джинни слышала, как Джейсон взволнованно рассказывал всем, что узнал некоторые созвездия. Они сидели на террасе у Картер и Билла, жарили на костре маршмэллоу и делали сморсы (прим. пер. сэндвичи с маршмэллоу и шоколадом). Фонарь на веранде заливал теплым свечением счастливых звездочетов, пока они поедали свои лакомства и говорили о звездах и о том, за что они были им благодарны.

— У моего папы тоже были татуировки. Но они были не такие страшные, как твои, Джеймс.

Внезапно разговоры оборвались, и все взгляды обратились к Джейсону, который стоял рядом с Гриззом, пока тот настраивал телескоп.

— Что это? Такой я никогда не видел, — признался мальчик, с любопытством указывая на одну из тату на шее у Гризза.

— Это тюремная татуировка, — ответил Гризз Джейсону. Он не стал смотреть на Джинни в поисках ее одобрения. Это когда-нибудь все равно бы всплыло. Нет смысла притворяться, что он может скрыть такое.

Джейсон широко распахнул глаза, и Джинни затаила дыхание, в ожидании того, что, как она знала, станет следующим вопросом Джейсона.

— Ты был в тюрьме? — спросил мальчик, в его голосе явно слышался интерес.

Гризз отвернулся от телескопа и обратил все свое внимание на Джейсона. Глядя Джейсону в глаза, он сказал:

— Да, Джейсон. Я сидел в тюрьме.

— Ничего себе. Что ты сделал?

— Скажем так, я совершал поступки, которые были достаточно плохими, чтобы отправить меня в тюрьму. Потом, когда ты подрастешь и если тебе все еще захочется об этом узнать, я тебе расскажу. Но сегодня это не то, чем я горжусь и говорить об этом не люблю. Ты не против?

— Ты знал того парня, который умер? Корбин мне говорил, что мои родители знали какого-то парня в тюрьме, которого убили. Он был главарем байкерской банды.

Джинни зажала рот рукой, чтобы заглушить возглас. Джейсон не забыл о том комментарии Корбина, сделанном больше года назад.

— Да, я знал его.

— Ты тоже там был, когда он умер? Ты дружил с ним? Он тебе нравился?

Гризз посмотрел поверх головы Джейсона и встретился взглядом с Джинни. Не отрывая от неё глаз, он ответил ребенку:

— Да, я был там, когда он умер. Он не был моим другом. И нет, он мне не нравился.

Затем посмотрел на мальчишку сверху вниз и сказал тоном, исключающим дальнейшие разговоры на эту тему:

— И я рад, что он умер.

Джинни

2001, Форт-Лодердейл

После того, как мы высадили Гризза возле его дома, Джейсон забросал меня вопросами о том, насколько близко и как долго мы с Томми были знакомы с Джеймсом, и было это до того, как его посадили в тюрьму или после. Я рассказала сыну большую часть правды: о том, что мы знали его ещё подростками, потом он попал в тюрьму, и все эти пятнадцать лет мы не встречались и не общались с ним. А ещё я объяснила сыну, что Джеймс доверил ему очень важную тайну о своей жизни, и с нашей стороны будет неуважительно и нехорошо делиться ею с другими людьми.

— Может быть, поэтому он не остается на твоих играх, Джейсон, — подала голос Мими. — Наверное, ему неловко или стыдно и не хочется, чтобы такие люди, как Корбин, судачили о нем или осуждали, что непременно случится, если ты им расскажешь.

Мими поняла, что положение критическое, и я с удовлетворением отметила, что она смогла поговорить с Джейсоном на его уровне.

— Можно я Алеку расскажу? — спросил Джейсон.

— Джейсон, это твоя тайна, или это тайна Джеймса?

Джейсон смущённо кивнул. Он понял.

— И по правде говоря, милый, должна тебе сказать: Джеймсу хочется уединения. Если мы хотим остаться с ним друзьями, нам следует уважать его желание. И не стоит обижаться, если он отказывается от приглашения. Мне кажется, ему нравится одиночество.

— А я ему нравлюсь, как думаешь, мам?

Бросив взгляд в зеркало заднего вида, я встретилась с его полными надежды глазами.

— Да, Джейсон. Думаю, ты ему очень нравишься.

Спустя неделю Гризз спросил, когда у меня выдастся свободный вечер и могу ли я провести его с ним. Сперва я колебалась, вспоминая наш с ним поцелуй. Но дети были заняты большую часть вечера, так что я оказалась на пути в Лорел Фоллс.

Я подъехала к дому Гризза, наслаждаясь через открытые окна машины прохладным бризом и знакомым ароматом цветов апельсина. Солнце почти полностью зашло, и на улице похолодало. Гризз велел мне не ужинать, так что я решила, что он приготовит что-то, закажет еду на дом или отвезет меня в укромный ресторанчик.

Выйдя из машины и подойдя к его входной двери, я задалась вопросом, помнит ли он о своем приглашении. Стемнело, а на его крыльце не горел свет. Гараж закрыт, так что я не знала, стоит ли там его машина.

Я тихонько постучала и услышала, как залаял Рокки, а вслед голос Гризза, отдающего команду. Лай прекратился, открылась дверь, и от этого движения поток воздуха ударил мне в ноздри. Он. Его запах. Его чистый, терпкий аромат. Тот же одеколон. Тот же дезодорант, которым он пользовался всегда. Я не помню, чтобы он так благоухал на День Благодарения. У меня скрутило внутренности.

Он не произнес ни слова. Лишь шагнул в сторону, жестом приглашая меня войти.

Я вошла и вдруг остановилась, от осознания того, что увидела и услышала. Солнце село, оставив только теплый отсвет на западном горизонте, поэтому свет от потолочных окон был минимален, но при этом гостиная, кухня и столовая светились. Я окинула взглядом горящие свечи, небольшой столик, накрытый к ужину, соблазнительный аромат того, что готовилось у Гризза в духовке.

Я услышала, как он закрыл за мной дверь. Это был не ужин. Это была ловушка для соблазнения, каких я ещё не видывала. Из колонок лилась «Ночь вместе» автора Dr. Hook.

Как удобно.

Ну что ж, я собиралась внести ясность. Так же, как и больше двадцати пяти лет назад, в мою первую ночь в мотеле, сейчас я заранее дала ему знать, выпалив:

— Не знаю, как надолго я смогу остаться. У меня месячные и сильные спазмы.

Это было ложью. Фактически, после смерти Томми я отказалась от таблеток, и мой цикл стал настолько нерегулярен, что я была уверена, у меня предменопауза. Но Гриззу об этом знать необязательно. Почувствовав, что он подошел ко мне сзади, я повернулась к нему лицом, не скрывая своего отношения.