— Здесь становится жарко. Тебе жарко?

— Нет, мне совсем не жарко. Почему бы тебе не закатать рукава? — Ее удивило, зачем он надел рубашку с длинными рукавами. Жарко не было, но снаружи было довольно тепло, хотя она подумала, что он пытался для нее принарядиться

Он нервно отвёл глаза.

— Я не хочу, чтобы у тебя создалось неверное впечатление обо мне.

— Что ты имеешь в виду? — Мими наклонилась вперед.

— У меня… э-э-э… много татуировок. — Он покраснел. — Не все они такие уж хорошие. У меня был плохой период. Неправильная компания. Через что я заставил пройти свою бедную бабушку. — Он ещё гуще покраснел и покачал головой.

Мими улыбнулась.

— Большинство парней будут пытаться произвести впечатление на девушку всеми имеющимися у них чернилами, а ты сейчас боишься показать мне свои. На самом деле я считаю это достойным восхищения.

Он взглянул на нее, как будто бы смутившись.

— Есть еще кое-что.

— Я слушаю.

— Обычно я не езжу на грузовике моего дедушки. Он слишком хорош, чтобы добираться на нем в школу и на работу. Он опустил взгляд. — Я езжу на мотоцикле.

Она громко рассмеялась.

— Перестань так нервничать, Эллиот. У моего отца несколько сумасшедших татуировок, и он гоняет на самом крутом «Харлее» в округе.

Она уловила удивление на лице Эллиота. Затем выражение его лица сменилось беспокойством.

— Ты только не пугайся, — быстро добавила она. — Мой папа хороший человек. Он архитектор, а моя мама домохозяйка, которая неполный рабочий день занимается бухучетом. Тату и байк не всегда означают плохо.

По крайней мере, я так не думаю. Она вспомнила все то, что узнала о прошлом своих родителей — все то, что продолжала узнавать из интервью Лесли с ее матерью.

Он как будто перевел дух и закатал правый рукав, протянув ей руку.

— Это подарок заранее на мой выпуск. Самая свежая из моих. — Он перевернул предплечье, чтобы она могла рассмотреть. У Мими перехватило дыхание.

— О, Эллиот, это, наверное, самая красивая татуировка, которую я когда-либо видела! Детали удивительны. — Ее пальцы нежно ласкали его предплечье.

Он тихо спросил:

— Это тебя не отталкивает? Я имею в виду, ты же не считаешь, что встречаешься с каким-то религиозным психом, не так ли?

Мими уставилась на тату. Это был крест с вплетенной в него прекрасной цветочной лозой. Они были детально проработанными и разноцветными. Она пригляделась и увидела между ними маленького белого голубя. Сверху нависал терновый венец. Капли алой крови стекали с него и упали на несколько цветов.

— Ты серьезно? Отталкивает? Нет, меня это не отталкивает. По краям немного розовая. Еще болит?

— Нет. Чувствительно, потому что мой чувак все еще заполняет детали, но уже не больно.

Он улыбнулся ей, но она не смогла выдержать его взгляд и отвела глаза.

Что-то было не так.

— Что такое? — Его глаза погрустнели. — Чересчур для тебя? Я просто так много на тебя вывалил, что ты, вероятно, сбита с толку. В этом дело? Татуировки, подозрительные компании друзей, байк, а сейчас ты ещё выяснила, что я христианин. Я просто запутал тебя окончательно, не так ли? Слишком много информации?

Мими поерзала на своем месте, и винил скрипнул неловким звуком, выводя ее из задумчивости.

— Это не было тем, на что похож звук, — пояснила она, улыбаясь.

Он только улыбнулся в ответ.

— В чем же тогда дело, Мими? Что не так?

Она покорно вздохнула.

— Ты мне нравишься, Эллиот, и я не уверена, будет ли это иметь для тебя значение. Я думаю, наверное, это важно, иначе я бы прямо рассказала тебе об этом в самом начале.

— Рассказала мне о чем? — Он тоже поерзал, и сиденье издало тот же звук. Они его проигнорировали.

— Тебе скоро исполнится восемнадцать. Мне только что исполнилось пятнадцать.

Прежде чем он успел ответить, появилась официантка с десертами. Узнав, не нужно ли им чего-нибудь еще, она оставила их в покое.

Мими рискнула бросить взгляд на Эллиота. Он смотрел на нее в упор.

— Ого! Да уж. Теперь я понял, о чем ты. Тебе только что исполнилось пятнадцать, что означает, что четырнадцать тебе было не так давно. — Эллиот откинулся назад и уставился на свой чизкейк.

Мими наблюдала за парнем. Ее собственный десерт больше не привлекал.

Затем он выпрямился.

— Знаешь что? Мне все равно. Тебе пятнадцать. Мне семнадцать. Это звучит не так уж и плохо. Я думаю, самым лучшим для нас, для меня, будет встретиться с твоими родителями, и спросить их, могу ли я официально пригласить тебя на свидание. Я понимаю, что будут ограничения, но, честно говоря, Мими, ты мне настолько нравишься, что я готов рискнуть их отказом.

— Что, если они откажут? Я имею в виду, ты мне тоже нравишься, Эллиот. И я даже думать не хочу о том, что со мной будет, если они не позволят нам видеться.

— Значит давай пока не будем об этом думать. Давай наслаждаться сегодняшним вечером, а потом подумаем, как выбрать подходящее время для встречи с ними. Я не люблю скрываться, но полагаю, это то, что сделала ты, чтобы устроить сегодняшний вечер. Я прав?

— Да. Они думают, что я с подругой, и, прежде чем ты плохо обо мне подумаешь, я никогда прежде не лгала и ничего не скрывала от них. — По крайней мере, с парнем. Она не хотела думать о своих тайных встречах с Лесли как о том, что она что-то скрывала. Кроме того, в этом была и доля вины ее родителей. Если бы они были с ней честны, она была бы честна с ними.

— Я вовсе не думаю о тебе плохо.

Она едва улыбнулась ему.

— Слушай, если ты не против встречаться со мной время от времени, просто чтобы мы могли посмотреть, нравимся ли друг другу настолько, чтобы продолжать это, посмотреть, стоит ли это того, может мы пока оставим наши отношения при себе? Я разбираюсь сейчас с кое-какими личными неприятностями, так же, как и мои родители. Скорее всего, сейчас не самое подходящее время подкидывать им практически восемнадцатилетнего парня, который хотел бы встречаться с их дочерью, едва отпраздновавшей пятнадцатилетие. Как я уже говорила, я не из тех, кто скрывается, но пока мне бы хотелось оставить это так. Ты не против?

Конечно, она не могла ему рассказать о том, как тайком разговаривала с репортером, одновременно пытаясь убедить свою мать дать интервью о злом доноре спермы. Это слишком большая ответственность, чтобы попытаться добавить потенциального парня в общую кучу. Нет, она хотела бы оставить Эллиота для себя. По крайней мере, до казни. Которая должна произойти достаточно скоро.

Эллиот наморщил лоб.

— Я не знаю, Мими. Если у нас что-то получится, я буду чувствовать себя не в своей тарелке, зная, что виделся с тобой за их спиной.

— Эллиот, мои родители далеко не идеальны, — произнесла она холодно. — И как бы сильно ни ценила я твою заботу о них и уважение к их чувствам, скажем так, у меня сейчас такой период отношений с ними, что я не уверена, заслуживают ли они этого.

Эта перемена в ее поведении ошеломила его, но он ничего не сказал. «Так значит, у нее есть и дерзкая сторона», — подумал он. Это не так уж и плохо.

— Но до тех пор, пока мне не исполнится восемнадцать, — наконец согласился он. — Я практически уверен, что, если буду видеться с тобой после восемнадцати, у меня могут возникнуть проблемы с законом.

Мими смягчилась. Он был отличным парнем, и она могла понять его озабоченность.

— Так или иначе, это, возможно, и не будет иметь никакого значения. — Она опустила взгляд на свои колени. — Мы можем обнаружить, что не очень-то ладим друг с другом.

Эллиот протянул руку и заправил прядь ее волос за ухо. Коснувшись подбородка Мими, он повернул ее лицом к себе.

— Я могу гарантировать, что со мной такого не случится, Мими. За этот последний час с тобой я чувствовал себя гораздо комфортнее, чем когда-либо с другими девушками.

Не то чтобы их было так уж много. У меня было несколько подружек, но все они вечно были погружены в шоппинг и сплетни. Я вижу, что ты совсем не такая.