— Раз так, давайте пораньше пообедаем. — Хокон провел их внутрь, где была просторная обеденная зона.

Позже, когда они приблизились к Бирке, вода стала более открытой и намного более неспокойной, шумному двигателю пришлось работать гораздо усерднее. Они высадились на большом пирсе и присоединились к пешеходной экскурсии, гид показывал им поля, целиком занятые могилами.

— Всего здесь около трех тысяч, многие из них — детские захоронения, так как только половина детей достигала десятилетнего возраста, но мы еще не раскопали их все. И есть много разных типов — каменные круги, одиночные камни и насыпи. Около пятидесяти процентов были кремированы, а самые богатые могилы мы нашли внутри городской стены…

Гид продолжал рассказывать им о некоторых находках. Благодаря торговле в захоронения клали не только вещи местного производства, но и арабское серебро, и русский жемчуг, и другие экзотические артефакты, но наиболее распространенными были гребни из лосиного рога и бронзовые овальные фибулы, иногда с ниткой бус между ними.

— Викинги любили чистые волосы, — сказал Хокон Линнее. — Держу пари, они не поднимали шума, когда кто-то пытался распутать их «хвостик», — поддразнил он дочку.

— Держу пари, что так и было. — Линнея со смехом отскочила в сторону, затем вернулась и потребовала, чтобы папа повез ее на плечах.

Мия улыбнулась: он был таким замечательным отцом.

Бирка являлась домом для тысячи людей. Язычники и христиане, очевидно, жили бок о бок, и довольно многие горожане были иноземцами. Торговцы, ремесленники, фермеры и рабы — все в плотно набитых домах, которые веером расходились тремя полукругами вокруг залива, образующего естественную гавань. Мия остановилась, чтобы посмотреть на воду, и на мгновение ей показалось, что она может представить себе эту сцену.

Деревянные дома, некоторые со стенами из прутьев, обмазанных глиной, дым, мягко стелющийся над соломенными крышами, лодки, качающиеся вверх и вниз на якоре в гавани, постоянный бриз, сияющее солнце на озере, и повсюду кипит жизнь, люди занимаются своими делами…

— Мия? Ты идешь в музей?

— А? — Она вздрогнула, когда Хокон коснулся ее руки. — О, да, конечно.

— Все это кажется очень знакомым, не так ли? — прошептал он. — Я почти чувствую запах древесного дыма и навоза… Жутко.

— Да. — Мия обхватила себя руками. — Сверхъестественно.

Она последовала за остальными в музей, где находилась небольшая модель города времен викингов. Все было именно так, как Мия уже представляла себе, и это снова заставило ее вздрогнуть. Айвар и Линнея бросились осматривать другие экспонаты, но Мия и Хокон надолго застряли рядом с макетом. Хокон вздохнул и указал на один из домов.

— Вон там были сделаны кольца. Ювелир Асбьерн, блестящий мастер. Я просто… знаю. Как будто я помню, как ходил туда и заказывал их.

— Как такое возможно? — Но она не сомневалась в том, что он говорил.

— Я не уверен, что мне это нравится, Мия. — Он посмотрел на нее с тревогой в голубых глазах. — Это выходит из-под контроля, и я чувствую, что мы к чему-то готовимся. Что-то нам может не понравиться…

Она кивнула.

— Да, мне тоже. Но что мы можем сделать? Я имею в виду, как ты предотвратишь сверхъестественные вещи? Связаться с медиумом? — У нее вырвался слегка истеричный смешок. — Нас бы точно упекли в дурку. Никто бы нам не поверил.

Он улыбнулся.

— Нет, наверное, нет. — Его пальцы сомкнулись вокруг ее пальцев в жесте, который показался ей таким правильным, что она даже не подумала убрать руку.

— И, похоже, мы в этом замешаны вместе, так что, по крайней мере, мы знаем, что мы оба сумасшедшие, верно?

— На все сто, как сказал бы Айвар. Я думаю, нам просто придется плыть по течению или что-то в этом роде.

В конце концов, что еще они могли сделать?

Они вернулись в Берч Торп, усталые, но счастливые, сразу после ужина. Линнея все еще болтала о том, что ей разрешили помочь женщине испечь хлеб викингов — который на самом деле был довольно вкусным — и даже перемолоть муку до этого, пока Айвар обсуждал оружие викингов с Хоконом.

— И я лю-у-у-блю-у-у своего лосика! — Линнея обнимала мягкую игрушку с мрачной мордой шведского лося.

— Я удивлена, что ты не захотел такого же, Айвар, — пошутила Мия.

— Не-а, у меня уже есть кое-что другое. Круто, да? Лосиное г… Я имею в виду, какашки.

Айвар взглянул на Линнею, которая не заметила, что он употребил то, что она назвала бы плохим словом, и поднял связку ключей, сделанную из окаменелого лосиного помета. Ключи свисали с длинной цепочки, прикрепленной к его джинсам с низкой талией.

— Фу. — Хокон покачал головой, но тем не менее ухмыльнулся. — А я удивлен, что Линнея не захотела такую же.

Айвар помахал связкой перед девочкой, которая завизжала: «Нет, мерзко!» Ради смеха он повторил это действие множество раз, и оба хохотали до упаду.

Хокон, глядя на Мию, закатил глаза:

— Детки-конфетки, да?

Мия улыбнулась в ответ. Она почти чувствовала, что они нормальная семья — мать, отец, сын-подросток и маленькая дочь, — и эта мысль вызвала в ней боль тоски, которая застала ее врасплох. Раньше она не задумывалась, хочет ли иметь детей, разве что в отдаленном будущем; теперь же ее внезапно захлестнули материнские чувства, заставившие распереживаться.

Она как раз пыталась анализировать случившееся, но тут они подъехали к домику, и девушка заметила сверкающий «вольво», которого не было, когда они уезжали.

— Кто, ради всего святого… — начала она, а потом чуть не застонала вслух.

На ступеньках сидел Чарльз в костюме и с выражением острой досады на лице.

Хокр вздохнул с облегчением, когда его дом наконец показался в поле зрения, но чувство обреченности, скрутившее ему внутренности, не утихло. Скорее оно усилилось. Стоя на носу своего корабля, держась за вырезанную змеиную голову, он вскоре смог разглядеть каждую деталь, и это была не та мирная сцена, на которую он надеялся, когда все трудятся, занимаясь каждый своими обязанностями. Вместо этого ему предстала картина опустошения.

Он поверил, что призыв короля подлинный, так как Эгиль и раньше доставлял подобные послания. И когда Хокр и его люди уходили, они встретились с несколькими другими ладьями, также направлявшимися на предполагаемый совет, что положило конец любым сомнениям. Но их всех обманули — Эгиль действовал очень тщательно. С тех пор прошло более двух недель, и пришлось крепко обуздать нетерпение, пока Хокр и его люди сражались с встречными ветрами.

Добравшись до Готланда, он обнаружил, что с ним сыграли злую шутку — короля там и в помине не было, — и страх пронзил его, почти заморозив кровь в жилах, когда он осознал последствия. Его хотели убрать с дороги по какой-то причине, и он мог придумать только одну. Потому что, хотя другие судовладельцы были одинаково злы на то, что их обманули таким образом, Хокр был уверен, что вся эта уловка была направлена против него. Он чувствовал это всей своей плотью.

Когда корабль остановился у причала, он первым перемахнул за борт и бросил толстую веревку Торальду, который с ужасом смотрел на открывшуюся перед ними картину. Меряя холм большими шагами, Хокр поднялся к почерневшим остаткам своего когда-то великолепного жилища.

Там, где прежде стоял прекрасный дом, теперь были только пепел и обугленные бревна. Некоторые хижины также были разрушены, но примерно половина уцелела, и, как только он крикнул, несколько людей осторожно показались наружу; когда они увидели его, их лица выразили облегчение.

— Ярл Хокр! Слава богам…

Его сердцебиение ускорилось, когда он попытался разглядеть ту, которую жаждал увидеть больше всех остальных, но каким-то инстинктом он понимал, что ее среди них нет.

— Что здесь произошло? Где Кери?! — воскликнул он, когда Эйсе и рабыня по имени Танвен поспешили к нему. С запозданием он вспомнил о дочери. — А Йорун? Где они?! — рявкнул он.