Хокон помотал головой. Видение было почти реальным, и на мгновение ему даже показалось, что он чувствует запахи большого хозяйства, различает пронзительные голоса детей и звуки повседневных людских дел.

Сегодня воображение что-то слишком уж разыгралось.

Взглянув на свою правую руку, он почувствовал укол совести: в бледном свете зимнего солнца вспыхнул золотой отблеск. Он «позаимствовал» кольцо викингов из музея на день, что было крайне необычно. Нет, будь честен — это абсолютно против правил. Формально ты — вор. Он сжал кулак и сунул руку обратно в карман. Что на него нашло? Он достал его из витрины, написав в заявке, что работа с кольцом необходима для завершения проекта, над которым он трудится, но ни на йоту это не было правдой. Его просто не отпускало чувство, что кольцо надо принести сюда. Нет, он должен был принести его.

Вернуть туда, откуда оно появилось?

Он, что называется, чуял это нутром, но у него не было никаких логических доказательств. Одна инстинктивная уверенность, и прямо сейчас она подсказывала ему, что надо подняться на холм, чтобы найти ключи к разгадке.

Широкими шагами он двинулся вверх.

Ирландское море, 869 год н. э.

Хокр Эрлендрссон сердился.

Он был так зол, что, пожалуй, мог именоваться берсерком.[4] Несколько недель в открытой ладье, весь путь от Свиарики и через Северное море не охладили его гнева. Ни усилия его друзей и товарищей по путешествию, ни добрый эль в изрядных количествах не помогали. Штормовое море и воющий ветер только усиливали его разочарование, а жгучая ярость разгоралась вновь. И во всем виновата его жена.

Все началось с вопроса…

— А что, на этот раз у них не было хороших серебряных украшений на продажу?

Вместо того чтобы закончить ужин, как все остальные, Рагнхильд поигрывала ниткой янтарных бус, которые он только что привез ей из торгового путешествия в Хейдабир и на остров Готланд.

Хокр перевел взгляд с ее лица на ожерелье и обратно.

— У тебя и так полно серебряных колец. Я думал, что бусы красивее. Разве ты не видела семечка внутри самой большой бусины?

Янтарная капля с застывшей внутри добычей очаровала его, и он выложил за ожерелье круглую сумму, как только продавец показал ему эту прихоть природы.

Рагнхильд пожала плечами:

— Ну да, бусы недурны. Но ведь это всего лишь безделушка.

— Безделушка? Так знай, что она стоит больше, чем кольцо, которое я привез тебе в прошлый раз!

Ее брови поползли вверх.

— Ты меня удивляешь, бонди, — укоризненно закончил он.

Но не похоже было, чтобы его слова произвели на нее сильное впечатление.

Последовало неловкое молчание, пока Хокр тихо закипал. Не высказанное женою вслух было ясно: он не привез ей достойного подарка. Блестящие серебряные вещи были ее страстью. Но он не король, а она не королева. Хотя у него хорошие связи и он известен как ярл, на самом деле он просто преуспевающий землепашец, который дарит жене то, что может себе позволить. И если это ей не по нраву…

Рагнхильд внезапно повернулась к мужчине, сидевшему слева от нее, и толкнула его локтем, привлекая внимание.

— Что ты привез своей жене, Стейн?

— Что? Из путешествия? — Стейн выглядел смущенным. — Серебряное кольцо. А что?

Было ясно, что он не вслушивался в их перебранку.

Рагнхильд повернулась к Хокру с легкой торжествующей улыбкой:

— Видишь? Даже Стейн знает, как доставить удовольствие женщине.

Хокр свирепо зыркнул на нее.

— Я думал, что именно этим и занимаюсь. Большинство жен были бы очень довольны таким ожерельем. Но раз так, в следующий раз придется привезти тебе что-нибудь получше.

— Зачем ждать целый год? И кто поручится, что урожай будет так же хорош? Толкуют, что за морем тех, кто отправляется на промысел, ждет неплохая пожива. Мои братья говорили о скором походе. Может, присоединишься к ним?

В ее голубых глазах был вызов, но Хокр проигнорировал его.

— Мы не нуждаемся в грабеже. — Он повел рукой, указывая на снедь, разложенную на столах: — Разве у нас мало всего? Здесь никто не голодает. — Он гордился этим. С каждым годом дела у них шли все лучше и лучше, и жили они хорошо. — Кроме того, у тебя пятеро братьев, и после смерти твоего отца у них останется одно селение на всех. Вполне логично, что по крайней мере некоторым из них придется искать счастья в другом месте.

Рагнхильд фыркнула:

— Да, у нас есть еда, но ничего, что указывало бы на наш статус. У тебя больше всех земли в этих местах, твой отец был родственником короля, и все же у нас нет богатства, которое можно показать людям. — Прищурившись, она взглянула на него. — Ты что, трус, что не идешь в поход за добычей, как все остальные?

Она выбрала, нарочно ли, случайно — он никогда не узнает, — момент, когда в разговорах вокруг них наступило затишье, и ее голос услышал каждый мужчина в зале. Все до единого. Вызов был ясен, и все они, затаив дыхание, в наступившей тишине ждали, что он ответит.

Рагнхильд сложила руки на груди, и легкая улыбка заиграла на ее губах.

Обычно ее вид очень нравился ему, но в этот момент все, чего он жаждал, — это свернуть ей шею. Она загнала его в угол и знала это.

Наслаждаясь замешательством мужа, Рагнхильд сняла с себя янтарное ожерелье и небрежно положила его на стол.

— Эка невидаль бусы. Ни золота, ни серебра. Иди и грабь, говорю я. Принеси мне что-нибудь достойное нашего положения. И несколько лишних трэллов тоже не помешало бы. По крайней мере, пятнадцать. Те, которых ты купил, ленивы и ни на что не годны, а нам нужно расчистить больше земли. Иначе как мы станем богаче?

А потом у нее хватило наглости повернуться к нему спиной, встать из-за стола и уйти, — то ли приказ о выступлении отчеканила, то ли вообще от ворот поворот дала… Хокр едва не задохнулся от ярости, не находя достойного ответа. Обычно его трудно было вывести из равновесия, но он хорошо знал, что, если уж Рагнхильд что-нибудь втемяшится, ему не будет от нее покоя, пока она не добьется своего. Он мог не обращать на нее внимания, но если уж она поставила под сомнение его мужественность и храбрость перед всеми, у него теперь не было выбора, кроме как доказать им, кто он такой. Это было ему не по нутру, не лежала к тому душа, но другого выхода он не видел.

Поэтому на следующий же день, по-прежнему кипя и негодуя, Хокр собрал своих людей и двинулся в путь, хотя время было уже слишком неподходящим для таких походов. Что ж, будет женщине хороший урок, если никто из них вообще не вернется. Хотя, возможно, именно на это она и надеялась…

Гнев все еще бурлил в его жилах, как варево в котелке, и кровь бросалась в голову. Обычно он не имел привычки брать у кого-то что-то, не заплатив. По крайней мере, он не занимался грабежом с тех пор, как молодым и дерзким однажды летом отправился в набег с отцом и дядей. И он никогда не дрался с теми, на кого не держал зла. Но сейчас Хокр был не в себе и собирался сделать именно это.

— Где, черт возьми, ты была? Ведь говорила, что вернешься к обеду. Я заказал столик у Квентина.

— Я тоже рада тебя видеть, Чарльз. И похороны, можно сказать, прошли без происшествий, спасибо, что спросил. — Мия со стуком уронила тяжелую сумку на пол и повернулась к вешалке, чтобы снять пальто и ботинки.

На обратном пути из Стокгольма все пошло не по плану, и она была не в настроении выслушивать жалобы жениха.

— Прости, я не хотел… Конечно, я рад тебя видеть, детка. И мне жаль, что я не смог быть там с тобой, но, знаешь, работа сейчас просто зашкаливает. — Чарльз шагнул вперед, протянув руки, и она открыла ему объятия, ожидая, что знакомое уютное чувство безопасности и счастья окутает ее.

Этого не произошло.

Слегка озадаченная, Мия отступила от него, прежде чем он успел ее поцеловать, и направилась к холодильнику, говоря себе, что просто устала и по-прежнему подавлена горем. Скоро все вернется на круги своя.