— Вы ушли довольно внезапно. Мне было интересно… согласовали ли вы с Маттссоном, что мы должны рубить для вас дрова? Только это отняло бы уйму драгоценного времени.

— Нет, я это понимаю. Я просто плохо соображала. На самом деле все нормально.

По-видимому, сказанное его не убедило.

— Так что же тогда не так?

— Всё так.

— Я сожалею о происшедшем. Маттссон мне ничего не сказал — думаю, просто запамятовал. Это и понятно — не до того, когда из тебя торчат разные трубки. — Он пытался обратить все в шутку, но это не помогло.

— Все в порядке. Я… чувствую себя немного обделенной, вот и все. — Это прозвучало слишком по-детски, и Мия пожалела о сказанном, но слова слетели с губ прежде, чем она смогла их остановить.

Она отвернулась, чтобы скрыть свое смущение. Он, должно быть, считает ее полной идиоткой. Она надеялась, что он поймет намек и уйдет. Однако, к ее удивлению, он положил руку ей на плечо и медленно развернул лицом к себе.

— Нет, я понимаю. Ты еще никого не знаешь, но скоро узнаешь. Мы неплохая компания. Вот увидишь. — Он улыбнулся той улыбкой, от которой у нее замерло сердце в день, когда он заговорил с ней в музее, и у нее перехватило дыхание.

— И еще: тебе, должно быть, странно находиться здесь без бабушки. Ты сказала, что она только что умерла, когда мы встретились в прошлый раз, верно?

— Да, так и было. — Мия кивнула, ошеломленная тем, что он все помнил и правильно понял.

Конечно, находясь здесь без бабушки, вынужденная делить дом с незнакомым человеком, она чувствовала себя смущенной и уязвимой.

— Просто дай этому время. Придешь помочь мне вскрыть шурф, скажем, через полчаса? Мне понадобится ассистент.

— Хорошо, спасибо, я с удовольствием.

— Ладно. Тогда увидимся позже. — Он повернулся, чтобы уйти, однако по непонятной причине Мия хотела, чтобы он остался.

— Хочешь бутерброд?! — выпалила она. — У меня только сыр, но зато довольно вкусный, если обмакнуть в чай.

Он моргнул, затем его улыбка вернулась.

— Обмакнуть в чай? Я не делал этого с тех пор, как был ребенком.

— Ты хочешь сказать, что тебе это знакомо? Большинство просто говорит «ууууу», когда я такое предлагаю. Что ж, тогда самое время повторить. — И она улыбнулась ему в ответ. — Тебе понадобится по крайней мере три ложки сахара и много молока в чае, иначе будет не так вкусно.

— Я помню. Ладно, пожалуй, от такого предложения не откажешься. Я помогу?

— Нет, я сама.

Он устроился на шатком бабушкином стуле у выскобленного до блеска кухонного стола, и внутри у Мии екнуло. Он словно всегда принадлежал этому месту, чего никак нельзя было сказать о Чарльзе. Она отогнала эту предательскую мысль и занялась приготовлением чая.

Поспевая за Эйсе, которая, несмотря на свой возраст, шла размашистым шагом, Кери на ходу оглядывала благоустроенное поселение, очевидно принадлежавшее Хокру. Кроме длинного дома, там было много жилищ поменьше и несколько скромных хижин, которые, казалось, были наполовину врыты в землю и покрыты пучками травы вместо крыш. На крышах расположились козы, совершенно не заботясь о том, что трава, которую они жуют, растет не на земле. Кери увидела, как из одной хижины вышла женщина; судя по одежде, — очень простой, но все же добротной: льняной серк с коричневой шерстяной туникой поверх, чиненной и латанной местами, — Кери предположила, что это рабыня.

Так вот как она должна была жить отныне, как зверь в земляной яме. Лето-осень еще ладно, но что будет, когда наступит зима? Она поежилась и плотнее закуталась в плед: все еще одетой только в нижнюю рубашку, ей было и зябко, и неловко оттого, что тонкое белье просвечивает. Ей повезло, что она захватила булавку, чтобы скрепить края, — с Йорун на руках придерживать плед было несподручно.

Эйсе нахмурилась и пробормотала:

— Придется найти вам всем подходящую одежду. Я займусь этим позже.

Она остановилась перед одним из домов поменьше и знаком показала, чтобы Кери подождала снаружи. Похоже, это был амбар, где хранились припасы.

— Вот она. Тайра, ты занята? — Из дома, пятясь, вышла пожилая женщина с большим куском копченой ветчины в руках. — Тайра отвечает за приготовление еды, так что лучше делай, что она велит, — добавила Эйсе.

— Спасибо. — Кери собралась с духом, чтобы задать вопрос, который вертелся у нее на языке с тех пор, как она услышала последние слова Хокра. — Простите, пожалуйста, не могли бы вы сказать мне, что беспокоит маленькую Йорун? Я имею в виду… Я смогу лучше заботиться о ней, если буду знать, в чем дело. — Она не хотела, чтобы думали, что она допрашивает начальство, но она не могла понять, что случилось с девочкой. У Йорун не было пустого взгляда человека, обделенного разумом, но она и не отвечала ни на одно ласковое слово, что Кери шептала ей, и девушка была уверена, что дело не в языке.

Эйсе заколебалась, склонив голову набок.

— Ну, насколько мы можем судить, она только не слышит и не говорит. Но кто знает? Она кажется очень довольной, играя сама по себе, так что все, что тебе требуется, это кормить и ходить за ней. Большинство просто не обращают на нее внимания, но она дочь ярла, и к ней нужно относиться с уважением.

С этими словами Эйсе быстро ушла, оставив Кери размышлять над сказанным.

— Так чего ты хочешь? — Старая Тайра обернулась с недовольным выражением на морщинистом лице.

Должно быть, в молодости она была очень высокой, но сейчас сутулилась и, вероятно, страдала от боли в суставах, так как при ходьбе заметно прихрамывала. Тем не менее она все еще выглядела внушительно и, очевидно, пользовалась беспрекословным авторитетом.

— Прошу прощения, что побеспокоила вас. Я — Кери, одна из новых… э-э, новичков. — Ей было невыносимо называть себя рабыней. — Мне велели присматривать за Йорун, а еще накормить ее. — Она опустила Йорун на землю и стала ждать. Девчушка уткнулась лицом в одеяло Кери и издала несколько пронзительных звуков.

Тайра вздохнула и сердито поглядела на малышку.

— Сомневаюсь, что ей нужна еда, но у меня в главном доме есть хлеб и мед — настоящее угощение. Идите за мной. — Они направились обратно в длинный дом, утоптанный земляной пол которого был безукоризненно выметен. Двигаясь медленно, но размеренно, Тайра отыскала кусок лепешки и обмакнула его в горшок с медом. — Вот, угости ее этим. Хлеб. Мед, — повторила она, как будто Кери тоже была глухой.

Кери недоумевала, что имела в виду Тайра, спрашивая, чего она хочет, но не осмелилась уточнить.

— Вот, кариад, возьми немного этого, — она протянула хлеб Йорун с ободряющей улыбкой, но девочка только насупилась.

Кери опустилась перед ней на колени.

— Ешь, — сказала она, четко выговаривая слово и указывая на хлеб, а затем на собственный рот. Она сама откусила крошечный кусочек, затем снова протянула кусок Йорун. — Ешь.

Девочка пристально наблюдала за ней и наконец что-то пробормотала, сложив губы так же, как Кери. То, что получилось, было просто бессвязным звуком, но она взяла хлеб и начала медленно его жевать.

— Хорошо. — Кери снова улыбнулась ей и ободряюще кивнула.

Тайра махнула рукой в направлении двери:

— Снаружи, пожалуйста, чтобы не капало.

— О да, конечно. Пойдем, Йорун. — Мия крепко сжала руку девочки и направилась к двойным дверям, которые были открыты, по-видимому, чтобы внутри было светлее.

— Ты зря тратишь время, — крикнула ей вслед Тайра, в руке у нее снова оказался большой шмат ветчины. — Малая ничего не слышит.

— Я знаю, но она видит мой рот, — возразила Кери. — Она должна уметь распознавать некоторые слова таким образом. В моей деревне был глухой человек, он научился.

Тайра остановилась, окинув ее задумчивым взглядом, и Кери смутилась. Что, если она неправильно произносит норвежские слова? Слушая Хокра и его людей, она замечала небольшие различия с тем, как говорила Эйдис, но списала это на разницу в местном говоре.