— Да, по всему периметру стоит забор. Прошлым летом по бабушкиной просьбе я его проверяла, и хотя в некоторых местах доски шатались, ни одна не упала. И, как я уже говорила, я возьму у адвоката карту, чтобы показать, где проходят остальные границы.

— Хорошо-хорошо. Ну и забудь о нем. Зануда и ужасный брюзга.

— Да, ты прав. — Она глубоко вздохнула. — Это просто… И все-таки я не должна позволять ему наезжать на меня. Ладно, покажи, с чего начинать.

Усмехнувшись, он не смог удержаться, чтобы не поддразнить ее:

— Я думал, ты здесь главная.

Мия прищурилась, глядя на него, а затем ткнула его локтем под ребра.

— Ха-ха, очень смешно. Ты просил меня помочь тебе на раскопе, так что я позволю решать тебе. Но только сегодня.

— Мило с твоей стороны. — Он отскочил в сторону, спасаясь от очередного тычка острым локтем. — Я просто снимаю верхний слой почвы, а затем мы сможем начать выбирать грунт. Согласно предположениям Томаса, прямо под нами должно оказаться строение. По его данным, здесь наблюдается аномалия.

— Отлично! Не терпится начать. Я до смешного взволнована и не позволю каким-то старым нытикам испортить мне удовольствие. — Мия взяла совок.

— Вот это отношение! Хвалю.

Воткнув лопату в мшистую землю, Хокон почувствовал, что тоже очень взволнован раскопками. Ему не терпелось поскорее увидеть первые находки.

Кери остановилась у широкой двери, ведущей в дом, ошеломленная огромным количеством людей, а также шумом, который поразил ее почти как нечто осязаемое. Она совсем забыла, что должен был состояться пир в честь вернувшихся героев. Не то чтобы они были героями в ее представлении, но все же…

Люди Хокра сидели на скамьях у стен вместе со своими женщинами и детьми. У самого Хокра было особое резное кресло с подлокотниками, стоявшее в торце комнаты с парой скамеек по обе стороны, видимо для самых уважаемых членов семейства. Столы на козлах ломились от всевозможных блюд, от них поднимались легкие облачка пара, наполняя зал аппетитными запахами. Свинина, приготовленная различными способами, ветчина, глазированная медом, вроде той, которую несла Тайра, жареные оленина и курица, а также несколько видов рыбы и сыра теснились вместе с ячменным хлебом, овсяными лепешками и большими кусками масла. Было легко заметить, что стояла осень — единственное время года, когда еда была в изобилии. Желудок Кери голодно заурчал.

Йорун спряталась за ее подол, но Кери мягко потянула ее вперед, ободряюще улыбнувшись.

— Все будет хорошо. Я никому не позволю тебя обидеть.

Она заметила Эйсе и подвела девочку к ней.

— Простите, куда мне посадить малышку?

— Э-э… Она обычно просто бродит вокруг. Девочка не ест вместе со всеми, но, возможно, по случаю пира… Лучше спроси ярла.

Кери глубоко вздохнула и потянула Йорун за собой к столу, за которым сидели Хокр и Рагнхильд. У них двоих были керамические тарелки и рога для питья на серебряных подставках, в то время как остальным приходилось довольствоваться деревянными тарелками и чашками. Кери заметила, что Рагнхильд надела почти все украшения, которые Хокр привез в качестве своей части добычи, но лицо женщины по-прежнему оставалось недовольным, а жесты, которыми она обменивалась с мужем, ясно показывали, что супруги находятся не в лучших отношениях.

— Прошу прощения! — изо всех сил, но безуспешно Кери старалась перекричать общий шум, и тут Хокр случайно поднял голову.

При виде ее и Йорун его лицо осветилось такой доброй улыбкой, что на мгновение Кери забыла, зачем пришла. Забыла, что теперь он ее хозяин, а она его пленница. Но затем его голос разрушил чары, и она вернулась к реальности.

— Да? Ты хотела поговорить со мной?

Рагнхильд посмотрела на Кери, затем на мужа.

— Она рабыня и должна открывать рот, только если с ней заговаривают.

— Леди Керидвен не рабыня, а заложница, — возразил Хокр. — Весной я планирую взять за нее выкуп. С ней нужно хорошо обращаться.

Рагнхильд плюнула в свой мед.

— И что? Не может же она до тех пор сидеть сложа руки; ей придется зарабатывать себе на жизнь, как и всем остальным.

— Так и есть. Я поручил ей присматривать за Йорун, и я предполагаю, что именно об этом она пришла поговорить со мной. — Он бросил на Рагнхильд уничтожающий взгляд, а та ответила кинжальной улыбкой:

— Йорун моя дочь и моя ответственность. Может быть, я не хочу, чтобы за ней присматривала чужестранка.

— Ты годами не обращала никакого внимания на нашу дочь, и полагаю, что, как ярл, я здесь принимаю решения, в том числе касающиеся Йорун. Леди Керидвен говорит по-норвежски — не то чтобы это имело какое-то значение для малышки, как ты хорошо знаешь. — Пара обменялась взглядами, которые Кери не смогла истолковать, но Рагнхильд отвела взор, залившись румянцем. Хокр повернулся к Кери: — О чем ты собиралась спросить?

— Я просто хотела узнать, где должна сесть ваша дочь, чтобы поесть.

Кери пожалела, что не может повернуться и выбежать из зала. Она не хотела быть причиной дальнейших раздоров между ссорящейся парой, и у нее было чувство, что леди Рагнхильд не оставит ее в покое, несмотря на слова мужа.

— Ну, Йорун обычно никуда не садится, но она может сесть с нами, если ты будешь рядом. Иди сюда, здесь хватит места для вас обеих.

На скамейке рядом с его креслом оставалось пустое пространство, и он жестом пригласил других сидящих подвинуться, освобождая больше места.

— Боюсь, вам придется проползти под козлами. — Он снова улыбнулся, и Кери с трудом подавила ответную улыбку.

Она не хотела быть очарованной им и не хотела сидеть рядом с ним, но как она могла не подчиниться его приказу? Однако, взглянув на Рагнхильд, она еще раз пожалела, что подошла к ним.

— Ты собираешься позволить рабыне сесть по правую руку от тебя? — в голосе Рагнхильд звучало изумление.

— Я же сказал: она не рабыня. У себя на родине она — дочь вождя, а не служанка. И мы должны хорошо с ней обращаться, иначе выкуп будет намного меньше.

Кери было невдомек, как он узнал, что она дочь вождя. Удивительно, что он даже знал ее имя, но, возможно, он спросил кого-то из пленников. В конце концов, это никакой не секрет, и ей было известно, что по крайней мере один из жителей деревни немного говорил по-норвежски.

Она быстро заползла под стол и вынырнула с другой стороны, таща Йорун за собой. Усадив девочку рядом с отцом, сама постаралась стать как можно незаметнее. Йорун заерзала, но Кери взяла ее за руку и улыбнулась.

— Ешь, — сказала она, имитируя действие, а также произнося слово с преувеличенной тщательностью.

Она протянула девочке ложку, держа нож подальше от нее. Йорун кивнула, но положила ложку и принялась есть пальцами.

— Трудный был денек? — спросил Хокр поверх головы Йорун, глядя на Кери с сочувствием.

— Нет, вовсе нет. Йорун, э-э… очаровательна.

— Она никогда не будет такой, как другие дети. — Он печально покачал головой. — Но она моя дочь, и я хочу, чтобы она была в безопасности и сыта. Ты проследишь за этим?

— Конечно, с удовольствием.

И это была правда — присматривать за малышкой было такой легкой задачей по сравнению с теми ужасами, что ей грезились во время путешествия, что она не могла жаловаться. Он был очень добр.

— Хорошо. Ты должна спать с ней здесь, в доме. У нее свое место в дальнем углу. Позже я попрошу кого-нибудь показать тебе, где это.

Кери кивнула, пораженная этим новым проявлением доброты. Она понимала, что тем самым он избавляет ее от необходимости спать с рабами, и была очень благодарна, притом что ей было жаль своих односельчан и ее по-прежнему возмущало, что у него была власть решать такие вопросы. Не обращая внимания на недоверчивые и невнятные комментарии, доносившиеся по другую руку Хокра, она занялась тем, чтобы накормить Йорун.

Малышка успокоилась, увидев, как улыбается ее отец, и с жадностью набросилась на еду; ела она довольно неаккуратно. Кери наблюдала, пытаясь вытереть все пролитое и не обращая внимания на собственный желудок, который выворачивало наизнанку от голода. Она понятия не имела, когда ей самой разрешат поесть, и хотя Хокр сказал, что она заложница, это не особенно помогало.